Хью Пентикост - По следу смеющегося маньяка

— Не хватало только, чтобы и вы превратились в копа, — проворчал Гарделла. — Кажется, это вы будете заниматься газетчиками, когда они нахлынут сюда?

— Меня попросил об этом Макс.

— Что ж, тогда держите их от меня подальше. У нас нет для них никакого заявления, ничего нет до тех пор… пока у нас что-нибудь не появится. Я говорил вам, что по дороге сюда заехал в морг в Манчестере?

— Нет.

Он вынул изо рта сигару и хмуро уставился на ее изжеванный кончик.

— Девушки не были изнасилованы, — сказал он.

— Тогда это еще более бессмысленно! — сказал я.

— Парень, который убивает ради забавы, вероятно, не находит удовольствия в обычном веселье, — сказал Гарделла.

Он снова воткнул в рот свою сигару и вернулся к игре с карандашом. Мне показалось, что он вдруг совершенно забыл о моем присутствии.

Выйдя из кабинета, я наткнулся на стоящую в коридоре Хедду Лэндберг. За то время, что я провел в «Дарлбруке», она все больше нравилась мне. Это была привлекательная сорокалетняя женщина со светло-золотистыми локонами, красиво обрамляющими ее головку. Двадцать лет назад она была чемпионкой Олимпийский игр в Норвегии по скоростному спуску на лыжах, но с прекращением олимпийских состязаний из-за войны больше не возвращалась к международным соревнованиям. Макс, который очень ею гордился, говорил, что она была великолепной спортсменкой. Она по-прежнему профессионально каталась на лыжах, я сам это видел.

Это она с Максом сделали из «Дарлбрука» то, чем он теперь является. Макс придавал их владению жизнерадостность и красочность, но настоящим ключом к их успеху, по моему мнению, были кропотливая работа и искусное ведение дел Хеддой.

Что-то мне показалось в ней необычным, и я не сразу понял, что впервые вижу ее не в лыжном костюме и не в причудливом наряде «после лыж», который носят здешние женщины. Сейчас на ней было простое черное платье, и оно придавало ей такой вид, как будто она играла незнакомую ей роль.

— Надеюсь, вы лучше себя чувствуете, — сказал я, приблизившись к ней.

Я помнил, что вчера вечером она жаловалась на сильную головную боль и рано ушла спать.

— Куда уж лучше при таких-то делах! — сказала она. — Господи, Джим, что нам делать?

— Они его поймают, — успокоил я ее. — Здесь собралась целая армия, чтобы найти его.

— Макс с ума сходит от тревоги, — сказала она. — Понимаете, люди перестанут сюда приезжать, если только все это быстро не утрясется.

— Сомневаюсь, — сказал я. — Думаю, скорее ваш бизнес пойдет в гору. Это только привлечет к вам людей, охочих до сенсаций. А разве кто-нибудь уже хотел уехать?

— Нет.

— Вот видите!

— Трудно даже вообразить, что кто-то из наших гостей, кого мы знаем, может быть таким отвратительным, кровожадным убийцей, — сказала Хедда.

— Думаю, Питеру Стайлсу не так уж и трудно, — сказал я. — Это происходит с ним уже второй раз.

— Бедняга Питер, — вздохнула она. — А я ведь ждала вас, Джим. Прибыл отец Джейн Причард со своей второй дочерью. Макс сейчас с ними в двести десятом номере, что напротив вашего. Мистер Причард намерен сделать журналистам какое-то заявление, и Макс хотел бы, чтобы вы этим занялись. Причард хочет также переговорить с Питером. Я послала Рича найти его.

— Насколько я представляю, с минуты на минуту на нас обрушатся толпы газетчиков, — сказал я.

— Несколько репортеров из местных газет уже появились, — сказала Хедда. — Окружной прокурор обещал поговорить с ними за ленчем. Сейчас они напиваются в баре.

То, что позже я выяснил о Джордже Причарде, имело важное отношение к происходившему. Он был заметной фигурой среди тех, кого называют «обществом знаменитостей» в Нью-Йорке. О них часто упоминается в газетах. Сын богатых родителей, Причард ходил в самую лучшую школу, а потом в Принстон. Он был одним из блестящих хавбеков в истории футбольной лиги колледжа, а позже дошел до четвертьфинала национального любительского турнира по гольфу. Он состоит членом Принстонского и Университетского клубов. Играет в гольф в одном из самых престижных клубов в Вестчестере. Он же — руководитель собственного рекламного агентства «Причард и Макграф». Это хладнокровный, опытный делец и очень энергичный и сильный человек. Он пользовался большим успехом у женщин и, будучи разведенным, отнюдь не сторонился их, но подбирал себе подруг весьма осмотрительно. Его бракоразводный процесс наделал много шума, но он сумел пережить скандал без видимых потерь для собственного достоинства и своей репутации. Его жена Дженифер сбежала от мужа с известным английским драматургом по имени Хью Себастиан. Она без оглядки оставила двух малолетних дочерей на попечение Причарда. Можно было только восхищаться тем, как повел себя Причард в такой ситуации. Он дал дочерям отличное образование, и, судя по всему, они были очень дружной семьей, пока девушки не выросли и для них не настало время строить свою жизнь и карьеру.

Я увидел Причарда, когда Макс открыл на мой стук дверь номера 210. Меня пронзила острая жалость к этому сильному человеку. Он стоял у окна, глядя на сверкающие под солнцем снежные склоны горы. Это был крупный мужчина, но сейчас его дорогой костюм казался слишком просторным для него. Когда он обернулся поздороваться со мной, я увидел, что его глаза покраснели и веки опухли.

— Благодарю вас, что пришли, мистер Трэнтер, — сказал он.

— Просто не знаю, что и сказать вам в такую минуту, мистер Причард, — смущенно заметил я.

У него навернулись слезы, и он круто отвернулся.

— Я все еще пытаюсь убедить себя в том, что это просто дурная шутка, — прерывисто сказал он. — Господи, подумать только, что это случилось с Джейн!

Я пристально посмотрел на другую незнакомку в комнате — девушку, сидящую очень прямо на стуле с высокой спинкой, со сложенными на коленях руками в белых перчатках. Я понял, что это, должно быть, Лаура Причард, сестра Джейн. Ее волосы, почти такого же темно-рыжего цвета, как и у Джейн, были собраны в строгий тяжелый узел, спускающийся на шею. Она была выше сестры, не такая красивая, но у нее были очень ладные длинные ноги и прекрасная фигура, что не слишком бросалось в глаза, когда она сидела в своем черном шерстяном костюме с белоснежной блузкой, застегнутой до самого горла. Ее смертельно-бледное лицо представляло из себя неподвижную маску. Темные очки скрывали выражение ее глаз. Макс представил нас, и она коротко, равнодушно кивнула мне.

— Джим, мистеру Причарду не перенести общения с газетчиками, которые вот-вот столпятся у наших дверей, — сказал Макс, который обычно представлял собой образец сияющего здоровья, а сейчас выглядел посеревшим и измученным. — Я подумал, что вы смогли бы избавить его от этого и передать им его заявление.

— Конечно, конечно, — с готовностью сказал я.

Причард заговорил, не отворачиваясь от окна:

— Я буду вам очень благодарен, мистер Трэнтер. То, что я им скажу, на некоторое время займет их. Я намерен предложить вознаграждение в сумме двадцать пять тысяч долларов.

Я чуть было не присвистнул от удивления.

— За любую информацию, которая поможет арестовать и предать суду негодяя, убившего Джейн. Вы думаете, это слишком много?

— Я думаю, хорошо, что у вас есть возможность предложить столь крупное вознаграждение, — осторожно сказал я.

— Она у меня действительно есть, — угрюмо подтвердил он. — Я бы заплатил и вчетверо больше, если бы это помогло делу.

— У вас сразу появится двести пятьдесят детективов, которые станут на вас работать, — заверил я.

— Именно это мне и нужно, — сказал Причард.

— Я передам ваше заявление, — сказал я.

Макс подошел открыть дверь, когда в нее постучали. Это был Питер. Он медленно вошел в комнату. Он все еще был в меховой парке, только снял шапку. Его загорелое привлекательное лицо побледнело и осунулось. Он быстро взглянул на меня и едва заметно качнул головой. Я понял, что ему не удалось еще раз услышать тот смех.

— Привет, Стайлс, — сказал Причард.

Я вспомнил, что они виделись уже пару раз.

— Джордж… — заговорил и осекся Питер.

— Не знаю, знаком ли ты с моей дочерью Лаурой, — сказал Причард.

Питер вежливо поклонился ей. Она повернула голову, и ее взгляд, скрытый за темными очками, остановился на его лице. В первый раз она заговорила низким, хрипловатым голосом.

— Отец хочет узнать все насчет последнего дня, который Джейн провела здесь, мистер Стайлс, — сказала она. — Мне кажется, сейчас это только доставит ему боль, но он настаивает на своем. Мистер Лэндберг сообщил, что вы провели с моей сестрой большую часть вчерашнего вечера.

Лицо Причарда помрачнело еще больше.

— Будь любезна предоставить заниматься этим мне, Лаура! — резко оборвал он дочь.

У меня мурашки по спине забегали. Это прозвучало так, как если бы Причард высказал затаенную мысль: если это должно было случиться с одной из моих дочерей, то почему не с Лаурой? Почему именно с Джейн?!