Эллери Квин - Тайна голландской туфли
Когда Вели открывал дверь амфитеатра, все увидели, сколько в операционной полицейских. Эллери бросил быстрый взгляд на галерею и увидел, что Филип Морхаус вскочил на ноги, яростно протестуя против чего-то. Он о чем-то спорил с суровым полицейским чином. Сбоку доктор Даннинг с дочерью сидели молча, в каком-то оцепенении.
Эллери воскликнул:
— Бог ты мой, отец, а родственники!.. — Он обернулся к Минхену: — Джон, тут для тебя грязная работенка. Отправляйся-ка ты в комнату ожидания, да возьми с собой молодого Морхауса — он, видимо, попал в оборот. Да скажи Хендрику Дорну и Хильде Дорн, мисс Фуллер и кто там еще есть... Подожди, Джон.
Он тихим голосом поговорил о чем-то с инспектором. Старик кивнул и двинулся к детективу.
— Послушай, Ритчи, тебе хочется, я вижу, что-то сделать, — начал инспектор. — Пойди в комнату ожидания с доктором Минхеном и возьми на себя труд поговорить с родственниками. И держи их всех там; доктор, вам понадобится помощь. Я не удивлюсь, если начнутся обмороки и все такое; взяли бы вы нескольких медсестер в помощь. И не выпускай ни одного из них, пока я не распоряжусь, Ритчи.
Ритчи, субъект с решительным и торжественным выражением лица, что-то неясно ответил и последовал за Минхеном. Через открытую дверь было видно, как Минхен жестом приглашает Морхауса наверх и Морхаус тут же следует за ними.
Дверь закрылась. Почти в тот же момент она открылась вновь, чтобы впустить врача и медсестру в белых облачениях.
— А... доктор Байер? — воскликнул инспектор. — Входите, входите! Рад, что вы так быстро отозвались. Мы не очень оторвали вас и эту очаровательную леди от работы? Нет? Ну хорошо, хорошо!.. Доктор Байер, — решительно начал он, — вы были в кабинете анестезии, вот здесь, за дверью, этим утром?
— Конечно.
— При каких обстоятельствах?
— Я давал анестезию пациенту вместе с мисс Оберманн. Мисс Оберманн — моя постоянная ассистентка.
— Находился ли кто-то кроме вас, мисс Оберманн и вашего пациента в комнате?
— Нет.
— В какое время вы выполняли свои обязанности?
— Мы занимали эту комнату с 10.25 до 10.45. Пациенту была назначена аппендиктомия, оперирующим хирургом утвержден доктор Джонас; он несколько опоздал. Нам пришлось ожидать освобождения как операционной А, так и операционной Б. Да, мы сегодня были плотно заняты.
— Хмм. — Инспектор вежливо улыбнулся. — Доктор, кто входил в кабинет анестезии, когда вы находились там?
— Никто... то есть никто посторонний не входил, — поспешно добавил врач. — Доктор Дженни прошел через кабинет около 10.30, я бы сказал... может быть, я ошибаюсь на пару минут. Он прошел в предоперационную, около десяти минут пробыл там и вышел. Десять минут или менее.
— И вы туда же, — пробормотал доктор Дженни, бросая на Байера злобный взгляд.
— Что-что? Простите? — с запинкой переспросил Байер.
Медсестра его была изумлена.
Инспектор вышел чуть вперед и поспешно заговорил:
— Не обращайте внимания, доктор Байер. Доктор Дженни неважно себя чувствует... расстроен... и это естественно, естественно! Вам, сэр, предстоит сделать заявление под присягой о правдивости своих слов. Итак, вы утверждаете, что человек, который прошел туда и обратно через кабинет анестезии этим утром, был доктор Дженни?
Доктор колебался.
— Вы слишком прямо ставите вопрос, сэр... Нет, я в этом присягать не стану. В конце концов, — нашелся доктор Байер, — я не видел его лица! На нем была маска, колпак, хирургический костюм и все, что полагается. Он был полностью закрыт от меня.
— В самом деле. Так вы не готовы присягнуть в этом? Но секунду назад вы были вполне уверены, что это был доктор Дженни... Почему вдруг вы засомневались?
— Ну... — немного растерянно протянул Байер, — конечно, потому, что он хромал — с этой походкой мы все в госпитале хорошо знакомы...
— Так! Хромал... Продолжайте.
— И затем, подсознательно, я ожидал присутствия там доктора Дженни, поскольку знал, что следующий его пациент находится в предоперационной. Мы были так расстроены, когда узнали о миссис Дорн, вы, наверное, знаете... и поэтому я думал, что это вошел он, вот и все.
— А вы, мисс Оберманн, — быстро обернулся инспектор к сестре, — вы тоже думали, что это проходил доктор Дженни?
— Да... да, сэр, — вспыхнув, ответила медсестра. — По тем же причинам, что и доктор Байер.
— Хм-м-м, — заключил инспектор. Он обошел комнату. Дженни не мигая смотрел в пол. — Скажите, доктор, а ваш пациент видел, как доктор Дженни проходил? Он был в сознании в это время?
— Я полагаю, — отвечал врач, — что он мог видеть, как доктор... доктор Дженни вошел, поскольку еще не был закрыт и стол, на котором больной лежал, расположен напротив двери. Однако, когда доктор Дженни еще раз прошел через кабинет, пациент уже находился под наркозом. Тогда, конечно, он его не мог видеть.
— А кто этот ваш пациент?
Усмешка появилась на губах доктора Байера.
— Я полагаю, он вам хорошо известен, инспектор. Это Майкл Кадахи.
— Кто? Не может быть! Большой Майк!
От восклицаний инспектора вздрогнули все полицейские, находившиеся в комнате.
Глаза старика Квина сузились. Он резко обернулся к одному из сотрудников.
— Ты сказал мне, что Майкл Кадахи уехал в Чикаго, Риттер, — выпалил он. — Ты большой... большой фантазер! — Он вновь повернулся к доктору Байеру: — Где Большой Майк теперь? В какой палате? Я желаю видеть эту гориллу!
— Он в отдельной палате, номер 32, на третьем этаже, инспектор, — ответил врач. — Но предупреждаю: ничего хорошего из вашего визита не выйдет. Он пока ничего не соображает. Его только что вывезли из операционной. Оперировал доктор Джонас. Ваш человек говорил со мной о больном сразу после операции. Он очнется от наркоза не ранее чем через два часа.
— Джонсон! — угрюмо позвал инспектор.
Отозвался невысокий полицейский.
— Напомни мне навестить Большого Майка. Значит, он теперь под наркозом, да? Новое дело.
— Доктор Байер! — Это заговорил Эллери. — Пока вы работали в кабинете анестезии, вполне возможно, что слышали какой-либо разговор, доносившийся отсюда. Не вспомните ли? Или вы, мисс Оберманн?
Доктор и сестра некоторое время смотрели друг на друга. Затем доктор Байер поднял глаза на Эллери:
— А в самом деле! Весьма странно, но мы слышали, как мисс Прайс сказала доктору Дженни, что все будет готово через секунду, или что-то в этом роде; и мне помнится, как я обратил внимание мисс Оберманн, что наш доктор что-то не в духе сегодня, потому что даже не ответил.
— Ага! Итак, вы отметили, что не слышали ни звука от доктора Дженни во все время его визита в предоперационную? — быстро спросил Эллери.
— Совершенно верно: ни звука, — сказал Байер.
Мисс Оберманн молча кивнула в знак согласия.
— А вы помните, как дверь открылась и закрылась и чей-то голос сказал: «Простите»?
— Думаю, что нет.
— А вы, мисс Оберманн?
— Нет, сэр.
Эллери что-то прошептал на ухо инспектору. Инспектор покусал ус, кивнул, властно сделал знак солидному на вид полицейскому:
— Хессе!
Тот склонился, чтобы лучше слышать.
— Сделай немедленно. Пойди в операционную и опроси всех, заглядывал ли кто-либо в соседнюю комнату между 10.30 и 10.45. И приведи человека, давшего положительный ответ, сюда.
Хессе пошел исполнять, а инспектор отпустил врача и мисс Оберманн. Дженни мрачно наблюдал, как они уходили. Эллери о чем-то совещался с отцом, когда дверь открылась, и вошел молодой темноволосый врач-еврей. Хессе пропустил его вперед.
— Это доктор Голд, — кратко отрапортовал он.
— Да, — обратился к инспектору Голд, — я заглянул в эту дверь... — и он указал на дверь, ведущую в западный коридор, — около 10.35, вероятно. Я искал доктора Даннинга, чтобы уточнить диагноз. Конечно, мне сразу стало ясно, что там нет Даннинга, — так что я извинился и не стал входить.
Эллери подался вперед:
— Доктор Голд, насколько широко вы открывали дверь?
— Всего сантиметров на тридцать... достаточно для того, чтобы просунуть голову. А что?
— Да так, — улыбнулся Эллери. — Во всяком случае, кого вы увидели?
— Какого-то доктора — не знаю, кто это был.
— А как вы узнали, что это был не Даннинг?
— Так ведь Даннинг высок и худ, а этот человек был достаточно низенький и плотный... да и разворот плеч был совсем другой... не знаю, во всяком случае, мне стало ясно, что это не Даннинг.
Эллери с энтузиазмом протирал стекла своего пенсне.
— А как именно стоял этот незнакомый доктор? Расскажите, что вы увидели, просунув голову в дверь.
— Он стоял ко мне спиной и слегка склонясь над каталкой. Его спина заслоняла мне обзор.
— А его руки?
— Я их не видел.
— Он был один в комнате?
— Я видел только его. Конечно, на каталке был пациент; но что касается еще кого-то — не могу сказать.
