Роберт Гулик - Судья Ди за работой
И так уж случилось, что тот самый служащий, который отправил конверт, помеченный П-404, в тот же день получил другое письмо, под номером П-405, в котором находился заказ на приобретение кожаной амуниции. Служащий помнил, что два раздела под литерой «П», для «Персональных дел» и для «Приобретений», то и дело вносят беспорядок в архив. Поэтому, будучи исправным канцеляристом, он добавил к этому номеру П-405 примечание: «Возвращать к П-404»; хотя он не видел бумагу П-404, но запомнил, что на конверте упоминался отдел снабжения. Служащий надлежащим образом распорядился копиями документа П-405, не забыв и меня. Но когда я проверял мой раздел «Приобретений», то обнаружил, что П-404 отсутствует. Это меня обеспокоило, ведь я был уверен, что весь архив суда содержится в идеальном порядке. Поэтому, оказавшись здесь, я попросил коменданта предоставить мне дополнительную копию. Он дал мне письмо, касающееся продвижения по службе четырёх младших командиров и, вне всякого сомнения, относящееся к разделу «Персональные дела». Комендант, нетерпеливо ёрзавший в кресле, наконец взорвался:
— Нельзя ли пропустить все эти детали? Что это за чепуха о трёх военных джонках?
— Преступник, — невозмутимо продолжал судья Ди, — состоял в тайном сговоре с купцами Паком и Йи. Получив в столице деньги за воображаемую сделку, они собирались разделить добычу с преступником. Поскольку прошло бы много недель, прежде чем обычные проверки в Военном министерстве обнаружили несоответствие с вашими отчётами о поступившем имуществе, у преступника в запасе была куча времени, чтобы подготовить побег с украденными деньгами.
Это был умный план, но злоумышленнику не повезло. В ночь перед убийством старший командир Мэн и мои помощники повстречали в городе двух корейских купцов и вместе с ними напились. Купцы приняли своих собутыльников за разбойников с большой дороги и проболтались о трёх джонках и деньгах, которые они ожидают из столицы. Мои помощники доложили об этом мне, а я уж, как говорится, сложил всё воедино. Можно добавить, что, когда Мэн вернулся в крепость, он похвастался перед командиром стражи щедростью Пака и Йи, и это не осталось без последствий. Убийца подслушал разговор и пришёл к ошибочному заключению, что Мэн знает слишком много, и это подтолкнуло преступника сделать Мэна главным подозреваемым. Когда на следующее утро преступник узнал, что Мэн страдает похмельем и не собирается идти в арсенал, он послал ему фальшивое сообщение, заверив его печатью Су, которая до сих пор оставалась в его распоряжении.
— Я ничего не понимаю! — раздражённо воскликнул комендант. — Всё, что я хочу знать, это: кто убил Су и каким образом?
— Будь по-вашему, — согласился судья. — Су убил старший командир Ши Лян.
В комнате гробовая тишина воцарилась. Наконец её прервала гневная тирада коменданта крепости:
— Совершенно невозможно! Младший командир Као видел старшего командира Ши Ляна входящим и выходящим из комнаты Су; Ши Лян даже близко не подходил к лежанке Су!
— Старший командир Ши Лян вошёл в комнату Су незадолго до двух, сразу после муштровки солдат на стене. Это значит, что он был в исподнем и босиком. Он не мог взять с собой никакого оружия, да он в нём и не нуждался. Потому что убийца знал, что Су имеет обыкновение швырять свой колчан на подоконник, и собирался взять оттуда стрелу и пронзить ею спящего Су.
Однако войдя, Ши Лян обнаружил, что Су не спит. Тот уже обулся и, стоя у своего ложа, надевал кольчугу. Таким образом, Ши Лян не мог заколоть его так, как собирался. Но тут убийца заметил, что одна стрела выпала из колчана и лежит на полу остриём к Су. Ши Лян наступил на неё, двумя пальцами ноги обхватил древко прямо под наконечником и мощным ударом ноги запустил её прямо в живот Су. В то же время он разыграл спектакль для Мэна на случай, если тот смотрит из окна арсенала: он всплеснул руками и закричал, заглушая предсмертные вопли своей жертвы, рухнувшей на ложе. Когда душегуб убедился, что жертва его мертва, он вышел из комнаты и позвал стражников. Затем вернулся в комнату вместе с комендантом и старшим командиром Мао и, пользуясь всеобщим замешательством, украдкой сунул печать в ящик стола. Всё было сделано так, что не подкопаешься, только одно он упустил, а именно, что покойник был обнаружен в сапогах. Это подсказало мне, что Су не был убит во сне. Можно понять, если бы он решил вздремнуть в кольчуге, ведь стянуть её не так-то просто. Но шлем помощник коменданта бросил на стол, и любому понятно, что, прежде чем лечь, он скинул бы сапоги.
Судья замолчал. Теперь все глаза были направлены на старшего командира Ши Ляна. Тот окинул судью высокомерным взглядом и спросил, презрительно ухмыляясь:
— И как же вы намерены доказать свою фантастическую версию?
— Для начала изрядной царапиной на большом пальце вашей правой ноги. В том месте, где на полу лежала стрела, из доски торчал острый край шляпки гвоздя. Когда вы метнули стрелу, это остриё разорвало красную тесьму, обмотанную вокруг древка, а также поцарапало вам палец. Пятнышки крови обозначили место, где лежала стрела. Окончательное доказательство последует позже, когда Пак и Йи будут арестованы, а в Военном министерстве отыщется подложный документ.
Ши Лян начал багроветь, губы его задёргались. Но он взял себя в руки, и, когда заговорил, голос его был твёрд:
— Вам не придётся ждать. Я убил Су. Я задолжал и нуждался в деньгах. Через десять дней я бы испросил себе отпуск по болезни и сюда уже не вернулся. Я не собирался его убивать. Я надеялся вернуть ему печать, оставив её на столе. Однако помощник коменданта слишком рано обнаружил пропажу, и я решил заколоть его стрелой, пока он спит. Но когда я вошёл, то увидел, что он уже встал. Су закричал: «Теперь мои подозрения подтвердились, это ты украл мою печать!» Я решил, что всё кончено, потому что иметь дело с Су, будучи вооружённым лишь одной стрелой, это гиблое дело, тем более что Мэн вполне мог увидеть в окне наш поединок. Но потом взгляд мой упал на стрелу, что лежала на полу у самых ног, и я метнул её Су прямо в брюхо.
Он вытер испарину со лба и завершил свою речь:
— Я не раскаиваюсь, ибо Су был презренный ублюдок. Я сожалею лишь, что сделал вас, Мэн, мишенью для подозрений, но мне это не помогло. Вот и всё!
Комендант встал.
— Ваш меч, Ши Лян!
Расстегнув перевязь, старший командир с горечью сказал судье:
— Вы хитрец! Как вы подловили меня?
— В основном при помощи канцелярской тесьмы! — чопорно отозвался судья Ди.
ОН ПРИХОДИЛ С ДОЖДЁМ
Действие третьего рассказа также разворачивается в Пэнлае, примерно через полгода. За это время в Пэнлай приехали две жены судьи Ди с детьми и разместились в служебных покоях, на задах судебного подворья. Чуть позже к ним присоединилась барышня Цзао. В пятнадцатой главе повести «Золото Будды» детально расписана ужасная история, выпутаться из которой барышне Цзао помог судья Ди. Познакомившись с молодой женщиной, Первая госпожа судьи Ди сразу же полюбила её и пригласила к себе компаньонкой. И вот жаркий дождливым днём в разгар лета случилось загадочное происшествие, рассказанное ниже.
— В этом ящике то же самое! — с отвращением воскликнула Первая госпожа судьи Ди. — Взгляните только на плесень по всему шву этого синего платья! — Она захлопнула крышку платяной коробки из красной кожи и повернулась ко Второй госпоже: — Никогда не видела такого жаркого и влажного лета. А этот ужасный ливень всю прошлую ночь! Я думала, он никогда не перестанет. Поможешь мне?
Судья, сидя за чайным столом у открытого окна просторной спальни, видел, как две его жены поставили на пол очередной платяной ящик и принялись за третий в пирамиде. Барышня Цзао, подруга и компаньонка Первой госпожи, сушила рубахи над медной жаровней в углу комнаты, развешивая их на проволоке над пылающими углями. Жар, мешаясь с клубящимся над сохнущей одеждой паром, делал атмосферу в комнате почти невыносимой, но три женщины, казалось, этого не замечали.
Вздохнув, судья отвернулся и выглянул в окно. Обычно отсюда, с третьего этажа его резиденции, открывался прекрасный вид на изогнутые крыши города, но сейчас всё было окутано густым свинцовым туманом, скрадывающим очертания. Судье казалось, что туман проник в самую его кровь и вяло пульсирует по венам. Сейчас Ди глубоко раскаивался в неудачном порыве, заставившем его по пробуждении потребовать себе серую летнюю рубаху. Это просьба побудила Первую госпожу перетрясти все четыре ящика для одежды, а обнаружив на одежде плесень, она тут же призвала и Вторую госпожу, и барышню Цзао. Теперь все трое с головой погрузились в работу, явно оставив всякую мысль об утреннем чае и позабыв о завтраке. Они впервые переживали изматывающий зной в Пэнлае, ведь прошло всего семь месяцев с тех пор, как господин Ди занял пост здешнего окружного судьи.
