П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
— Во всяком случае нам надо поторопиться! — твердо произнес Холмс. — Где находятся останки графа?
— Как только дело выяснилось, я получила их и, перевезя в Орел, погребла на Троицком кладбище, — ответила графиня грустным голосом.
— Ваша квартира находится по–прежнему в Орле?
— Да.
— В таком случае мы выезжаем туда с первым поездом.
Холмс обернулся ко мне.
— Посмотрите, дорогой Ватсон, когда отходит на Орел ближайший поезд.
Я взглянул в расписание и ответил, что до поезда остается три с четвертью часа.
— О, у нас времени более чем достаточно! — воскликнул Холмс. — Вы, графиня, поспеете к поезду?
— Конечно! Мне остается лишь заехать в «Северную» гостиницу и взять вещи.
Мы все втроем, захватив с собой наши дорожные саквояжи, отправились в названную гостиницу и оттуда поехали прямо на вокзал.
VII
На следующий день мы уже приехали в Орел.
— Вы, дорогой Ватсон, проводите графиню домой, — сказал Холмс, как только мы вылезли из вагона на платформу. — Я же немного проедусь по городу и скоро буду у графини.
Он записал ее адрес и место, где похоронены останки мужа, причем на прощание спросил:
— Когда состоялись похороны?
— Два дня назад, — ответила графиня. — После похорон я сейчас же поехала в Москву отыскивать вас.
Холмс поехал в одном экипаже, а мы с графиней — в другом.
Наши экипажи разъехались около Мариинского моста.
Квартира графини оказалась не особенно большой, но обставленной богато и с большим вкусом.
Пока она переодевалась, я ждал в гостиной, куда принесли чай, и, когда графиня вышла, мы принялись за чай вместе.
Часа через два приехал и Шерлок Холмс.
Не сказав о своей поездке ни слова и выпив наскоро чашку чая с печеньем, он без лишних слов попросил проводить себя в кабинет покойного графа.
— В нем все оставлено в том виде, в каком было тогда, когда граф уехал из дома, — произнесла молодая женщина, вводя нас в довольно большой кабинет, уставленный книжными шкафами и массивной кабинетной мебелью, обтянутой темно–желтой кожей.
Оставаясь на месте, Холмс стал молча осматривать комнату. Я, в свою очередь, тоже осматривал ее с крайним любопытством, тщетно стараясь проникнуть в заключенную здесь тайну.
Судя по кабинету, граф был очень любознательным человеком.
На огромном письменном столе лежало несколько книг выдающихся ученых, сочинений по различным отраслям знаний, в углу на большой подставке стоял огромный морской глобус, а по стенам были развешаны географические карты различных стран, причем на некоторых из них стояли какие–то отметки, сделанные, вероятно, рукой самого графа.
Но больше всего обращала на себя внимание задняя стена кабинета.
Она была завешана огромным пушистым ковром индийской работы, на котором было красиво развешано различное оружие.
Тут были старинные стрелы, луки, колчаны, томагавки, щиты из кожи носорога, алебарды и бумеранги, а вперемешку с ними виднелись странные топорики с длинными ручками, форменные палаши английских, французских и немецких моряков, японские кэтаны, револьверы и ружья разных систем, из которых многие принадлежали к форменному вооружению различных армий.
В задних углах, примыкая к ковру, находились два небольших, но высоких инкрустированных шкафа венецианской работы. В них виднелись книги, большей частью научного содержания.
Между тем Шерлок Холмс, окончив поверхностный осмотр кабинета, подошел к столу и принялся тщательно просматривать лежавшие на нем бумаги.
Боковые ящики стола оказались открытыми, но ничего особенного в них не было.
Покончив со столом, Холмс стал шарить по полу.
Он сдвигал мебель, этажерки, ковырял палкой под книжными шкафами, выбрасывая оттуда различные бумаги и сор.
Каждый лоскуток он осматривал с особым вниманием.
Вдруг он жестом пригласил меня подойти к нему.
— Обратите внимание на этот конверт, — проговорил он, подавая мне разорванный конверт.
Это был обыкновенный конверт среднего формата, адресованный на имя графа из Калькутты.
Адрес написан был твердой рукой, но плохим почерком с сильными нажимами на английском языке, и на конверте была наклеена марка индийских колоний.
Но странная печать, приложенная к конверту, заставляла невольно останавливать на ней взор.
Она была эллипсообразная, немного длиннее дюйма [3], и в середине ее были изображены три левые ноги с длинными черточками ниже колен на каждой.
— Как вам эта печать? — спросил Холмс.
— Очень странный герб, — только и мог я сказать.
— И вы не находите в ней ничего общего с графом?
— Решительно ничего.
— Их было трое, — проговорил задумчиво Холмс.
— Кого? — удивился я.
— Людей, имевших шрамы на левых ногах, — серьезно ответил Холмс. — Эти длинные черточки на ногах, очевидно, обозначают шрамы. Но ведь у покойного графа также был шрам на ноге…
На минуту он задумался и вдруг воскликнул:
— Таджидии!
— Что это такое? — спросил я удивленно.
— О, я прекрасно это вспомнил сейчас! В Индии, дорогой Ватсон, есть небольшое племя по имени Таджидии. Живет оно недалеко от Бомбея и отличается кровавыми обрядами. Каждый акт их жизни сопровождается обрядом, в котором непременно фигурирует кровь. При рождении ребенку пробивают уши и ноздрю для украшений, при вступлении в брак жениху и невесте вырезают на теле символические знаки верности, при похоронах — вдова покойного сжигается живьем и так далее. В числе прочих обрядов существует и обряд клятвы не выдавать общей тайны. Лица, дающие таковую, делают друг другу длинные и глубокие надрезы на левых ногах. Граф был когда–то в Бомбее и, по всей вероятности, связан клятвой с двумя людьми, из которых один, по крайней мере один, принадлежит к племени Таджидиев.
Холмс положил конверт в записную книжку и снова принялся за свои поиски.
Он долго стоял перед инкрустированными шкафами, осматривая их со всех сторон, потом попробовал было отворить имевшимися при нем отмычками запертый ящик стола, но, потерпев неудачу, отошел от него.
— Ну–с, на сегодня довольно, — произнес он, подходя к графине. — На прощание я хочу задать вам вопрос.
— Я к вашим услугам, — ответила молодая женщина, не упустившая ни единого слова из объяснений Холмса.
— Какую фамилию носили вы до замужества?
— Беналираджева, — ответила графиня.
Шерлок Холмс и я удивленно взглянули на нее.
— Странная фамилия, — пробормотал Холмс. — Неужели же, нося с графом разные фамилии, вы до его письма не могли догадаться, что он вам не отец?
— В этом–то и комизм! — произнесла графиня. — Я была чересчур наивна и никогда не слыхала, чтобы графа называли по фамилии. Я думала, что ношу с ним одну фамилию, ученицы ничего не знали, а начальница, вероятно, знала, но ничего не говорила.
— Ага, — сказал вполголоса Холмс и простился.
VIII
От графини мы прошли на Болховскую улицу, наняли в одной из гостиниц помещение, и Холмс, спросив письменные принадлежности, сел писать какие–то письма.
Окончив их, он сходил на почту и, вернувшись назад, обратился ко мне:
— Сегодня, да и все эти дни нам предстоит ночная работа, дорогой Ватсон. Надеюсь, вы не откажетесь сопровождать меня, хотя бы только ради того, чтобы быть свидетелем при раскрытии одного из самых таинственных убийств.
— Что касается меня, то это доставит мне величайшее удовольствие, — ответил я.
— Прекрасно, — кивнул головой Холмс. — А пока мы должны во что бы то ни стало найти такую читальню или библиотеку, в которой не только выписывают английские газеты, но и хранят их.
Мы вышли из гостиницы и принялись за поиски.
Но куда бы мы ни приходили, всюду или совершенно не выписывали английских газет, или таковые имелись лишь за последний год, а в лучшем случае — за два года.
Холмс приходил в отчаяние.
Но вот в одной из библиотек нам посоветовали обратиться к некоему Девлею, старому англичанину, проведшему почти всю жизнь в Орле.
Раньше он был химиком, а затем открыл в Орле химическую красильню, дававшую ему хороший доход.
Узнав адрес красильни, мы направились туда и вскоре без всяких церемоний и к величайшей радости мистера Девлея познакомились с ним.
Узнав о нашей нужде, старик Девлей самодовольно кивнул головой.
— О! В перечитывании наших старых газет я нахожу себе утешение в этой варварской стране, — произнес он с гордостью. — «Таймс» я выписываю в продолжение двадцати восьми лет, и до сих пор у меня не пропало ни одного листа.
Квартира мистера Девлея помещалась в одном дворе с красильней.
Он провел нас туда, представил своей жене и приказал подать старые газеты.
