Джон Карр - Человек без страха
– Так это ты! – повторил он еще громче.
Со стороны наша встреча выглядела как французская комедия. Но мне было не смешно. Лицо Логана казалось не столько гневным, сколько осунувшимся и больным. Седые волосы клочьями торчали вокруг лысины, а усы шевелились так, будто он собирался чихнуть или заплакать. Доведись вам увидеть чувства такими обнаженными, что бы вы предприняли? Наверняка поспешили хотя бы отпрыгнуть назад. К тому же если на вас направлено оружие. Логан заморгал, пытаясь привыкнуть к свету.
– Не лгите мне, – сурово произнес разгневанный муж. – Это продолжается четыре месяца.
– Бентли, – успокаивающе пролепетала Гвинет.
– Моя жена… четыре месяца…
– Ш-ш-ш… Говорю тебе…
– Моя жена… Музеи! А сама тайком убегала и ходила… – Он с ненавистью и отвращением произнес эти слова, а потом, словно передразнивая, продолжил: – В музей Виктории и Альберта, чтобы развратничать там. Моя старая мама, наверное…
Я молча прошел мимо него и закрыл дверь в холл. Это было не очень разумно, так как палец Логана все еще был на взведенном курке, но я боялся, что он поднимет на ноги весь дом и будет еще хуже.
К примеру, Тэсс…
– Дорогой, – довольно спокойно произнесла Гвинет, – ты ведешь себя г-глупо, и за это я ненавижу тебя. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Говорю тебе: до сегодняшнего дня я никогда не видела мистера Моррисона.
Она чуть не плакала. Ее искренность была такой неподдельной, и в словах сквозила такая обида! На меня ее выступление произвело большое впечатление. Как ни удивительно, это произвело впечатление и на Логана. А может, на то были другие причины.
– Нет, Гвинни? – неожиданно мягко спросил он.
– Нет.
– Тогда что ты делала здесь, внизу?
Она очень быстро отошла от комнаты, отдернув руку от двери, словно обожглась. Он истолковал это по-своему:
– Значит, ты была там. Что ты там делала? И что это у тебя в руке?
– Не скажу.
– Покажи мне, что у тебя в руке, Гвинни. Давай показывай!
– Нет.
– Послушайте, – вмешался я, осторожно подходя к нему, – говорите потише и перестаньте вести себя как лунатик. Она ничего не сделала.
На какой-то момент это его остановило. Может, в глубине души он просто-напросто боялся идти за женой, а теперь, когда пришел в себя, рвался в бой, чтобы как-то оправдать то, что на самом деле он искал кого-то другого. На висках его вздулись багровые вены, и было видно, как в них медленно, словно ртуть в термометре, движется кровь.
– А ты, парень, держись подальше. – Он резко обернулся, но, поняв, что я уже перед ним, повернулся обратно. – Может быть, ты имеешь к этому отношение, а может, и нет, но Гвинни имеет. И я тоже. Так что разберусь так, как сочту нужным. Ну что, не собираешься убраться отсюда?
– Нет.
Логан кивнул и, осторожно положив в карман халата пистолет с взведенным курком, снова кивнул, затем, «благоухая» потом и виски, двинулся прямо на меня.
Ни один из нас не успел нанести удара. Гвинет резко размахнулась и швырнула в мужа тот самый маленький предмет, который прятала. Падая на ковер, он зацепился за отворот халата Логана; тот словно споткнулся, как бык о булыжник, и замер с занесенным для удара кулаком, неотрывно глядя на упавший предмет.
Это был всего лишь маленький ключик. Намного меньше ключа от дверного замка; скорее он был похож на ключик к шкатулке с драгоценностями или к миниатюрным часам. Тишину нарушало лишь шумное дыхание Логана. Пораженный, он едва выдавил из себя:
– Что это?
– Это ключ.
– Вижу, что ключ. От чего он?
– Я не собираюсь тебе рассказывать.
Он, казалось, забыл обо мне. Как совершенно спятивший человек, Логан поднял ключ, повертел его в своей огромной руке и стал умолять жену:
– Не дразни меня, Гвинни! Я потерял голову и не понимаю, что говорю, но не дразни меня. Я прощаю тебя. Не знаю, кто этот парень, но мне точно известно, что ты встречаешься с ним уже четыре месяца. Но что бы ты ни сделала, все будет хорошо, если ты вернешься ко мне и будешь вести себя благоразумно. А теперь скажи: кто был с тобой? – Он указал на дверь кабинета. – Кто в этой комнате?
– Никого.
Она открыла дверь, вошла в кабинет и включила свет.
– Зайди и посмотри, дорогой.
Пробормотав что-то, обращаясь ко мне (я почти готов поклясться, что это были извинения), Логан неуверенно шагнул. Гвинет стояла рядом. Она явно боялась мужа и вся съежилась от ужаса. И все же, хотя ее щеки продолжали гореть румянцем, а одной рукой она пыталась запахнуть полу халата, другой рукой она взяла мужа за руку и тихим, мягким голосом стала уговаривать:
– Послушай, дорогой. Прежде чем ты войдешь, позволь мне сказать тебе только одно слово. Я знаю, что ты не виноват; знаю, что ты плохо спишь по ночам…
Это был неудачный ход, и он буквально завелся:
– А я знаю, что сегодня ты дала мне двойную дозу снотворного.
Гвинет прикрыла глаза и терпеливо продолжала:
– Если ты так считаешь, дорогой, пожалуйста, твое дело, но, ради бога, прежде чем будоражить весь дом и пугать людей этим ужасным револьвером, выслушай. Иногда ты бываешь ужасно глупым. – Она открыла глаза. – Ты же знаешь, что я никогда раньше не встречалась с мистером Моррисоном, не так ли?
Он это знал, но откуда – сказать не могу.
– Так вот, слушай! – крикнула она, встряхивая его руку. – Меня разбудил шум, похожий на удар. Громкий стук. Я спустилась вниз посмотреть, что это было. Вообще-то мне вряд ли хватило бы смелости спуститься вниз – ты же знаешь, – но на лестнице я встретила мистера Моррисона, который предложил мне пойти вместе. Он тоже слышал шум. Мы осмотрели все, но не обнаружили ничего такого, что могло бы быть причиной шума, – кстати, я до сих пор не знаю, что это было. Вот истинная жалкая правда.
Мне оставалось только восхищаться ею.
Гвинет Логан, не дрогнув, чудовищно врала, прямо и честно глядя на мужа своими широко распахнутыми голубыми глазами. Придвинувшись к нему ближе, она обиженно надула губки и решительно тряхнула головой:
– Я не собираюсь ничего говорить о ключе. Я собираюсь наказать тебя. Но послушай, дорогой, ты же не ревнуешь из-за ключа, не так ли? Он тебя чем-то смущает? Что касается остального, то все, что я сказала, – абсолютная правда. – Она скользнула небесно-чистым взглядом в мою сторону: – Не так ли, мистер Моррисон?
Ну что остается делать, если женщина ставит тебя в такое положение?
– Совершенно верно, – солгал я и пожалел об этом.
Пожалел потому, что заметил присутствие еще одного слушателя. Опасаясь прервать разговор, я время от времени поглядывал на дверь в главный холл и, как ни странно, не сразу увидел, что она приоткрыта примерно на ширину ступни, но две вещи я увидел совершенно отчетливо: во-первых, в главном холле горел свет, и, во-вторых, кто-то одной рукой обхватил дверной косяк, а другой пытался приоткрыть дверь.
До боли знакомые форма пальцев и блеск розовых ногтей… Это была рука Тэсс.
Пальцы еще немного повоевали, крепко сжали косяк и затем исчезли. Тихо щелкнув, дверь закрылась. Никто из Логанов ничего не заметил.
– А теперь иди, – сказала Гвинет, отступая в сторону, – и посмотри, совершила ли я что-то дурное. В кабинете никого нет.
Она была права.
Логан вошел в кабинет. Он даже проверил, все ли окна закрыты изнутри. Больше всего ревнивого мужа, как, впрочем, и меня, беспокоила головоломка с ключом без замка. Если только женщина не была романтичной лгуньей – судя по мечтательному выражению глаз, это было вполне возможно, – ключ должен иметь какое-то значение. Но в кабинете не было замков. Там было пусто – ни души, ни призрака. Слабый свет освещал коврики на полу, кирпичную стену камина с поблескивающими рядами пистолетов, стол с пишущей машинкой, плетеные стулья, книжные полки, радиолу и великолепную модель парусника.
Логан хоть и был полусумасшедшим, но все же не полным идиотом. Он не поворачивался к нам. Его поношенный фланелевый халат, словно горб, собрался в складки на плечах. Он прошаркал в своих кожаных тапочках от камина к столу. Было видно, что он принял двойную дозу снотворного и теперь не мог пересилить его действие. Гвинет, прекрасная и романтичная, с густой копной блестящих каштановых волос, покрывающих плечи, подошла к нему и успокаивающе погладила. Внезапно Логан тяжело плюхнулся в плетеное кресло и закрыл глаза руками.
Трагедия произошла на следующее утро, сразу после завтрака.
Глава 6
Я спустился к завтраку с головной болью и неприятным привкусом во рту.
Хотя часы показывали половину десятого, казалось, никто в доме еще не пошевелился. Утро было сырое, хмурое, но необычно теплое для начала года. В холле на первом этаже – надо заметить, мрачноватом месте – уже пахло весной. Утренняя почта с «Таймс» и «Дейли телеграф» грудой лежала на дубовой скамье у камина. Там была телеграмма для меня. Ее отправили еще позапрошлым вечером, но, если кто-то в деревне мечтает телеграмму, отправленную после пяти часов вечера, получить в тот же день – зря. Послание было от Джулиана Эндерби, единственного отсутствующего гостя. В нем говорилось, что он предполагает приехать утром и просит передать привет Тэсс.
