Андрей Кивинов - Ля-ля-фа
– Какая граната?
– Вроде эр-ге-дешка. Если б Ф-1, я бы тут не стоял.
– Расскажи-ка, порадуй сердце.
– Да чего там рассказывать? Приехали к бане. Мы с Морозом, еще двое с нами и тот, что деньги должен, с двумя. Стали «тереть». Мороз наехал. Вполне обоснованно – два «лимона» не коробок спичек. Тот тоже про какой-то долг вспомнил, который Мороз два года назад зажал. И началось. С разговора на крик, пальцы в глаза. Давай крутизной мериться, авторитетами сыпаться. Короче, тот ствол достает, и на Мороза… Витек – оба гранату! Я думаю, пошли они на фиг со своими долгами, дятлы огнестрельные. Тот ствол в башку Витьке, а Витек – на, прямо под ноги гранату. И себе, и им. Я первым грохнулся, поэтому только щекой и отделался. Уши заложило, не слышу ни фига, одна дымина. Отошел чуть, глядь – е-е… Витек по земле катается, в кровище весь, двое рядом лежат. Остальные врассыпную. Смотрю, народ бежит. Поэтому и я ждать не стал. Сами пускай разбираются. Я на гранату не рассчитывал. Ну, нож, ну, кастет. Пугач, в конце концов. Крутизна долбаная.
Я б сказал, ответная реакция личности на окружающие раздражители. Без всякой крутизны. Вполне обычная, нормальная реакция. Через полгодика на «стрелки» – «терки» будем с базуками ходить. Потому что деваться некуда. Если в ход пойдут танки, я, в принципе, не удивлюсь. Не оружие выбирает человека, а человек – оружие.
Я чешу «репу», размышляя о поворотах судьбы. Я ведь собирался на эту «стрелочку». И не заявись вчера Сопля, я бы на нее поехал. И, возможно, лежал бы сейчас на пустыре за баней с осколочным ранением организма и остывал с положенной скоростью. Тогда бы мне точно ни-чего не надо было. Хм… Да. Получается, я Сопле еще и пузырь выкатить должен.
Шурка перебивает ход моих рассуждений:
– У тебя-то как? «Бабки» отнес?
Я не знаю, что ответить, поэтому бросаю первое пришедшее в голову:
– Нет… Я потерял. Потерял «бабки».
Шурка роняет тряпку. Лицо у него попорчено основательно.
– Ты чего, в натуре, что ли? Шутишь?
– В натуре, в натуре. С деньгами не шутят, а без денег тем более. Да не пялься, иди лучше «фэйс» вымой. «Клерасилом». Результат налицо. Ну, потерял и потерял. Что, из-за какой-то бумажки на гранату ложиться?
Шурка судорожно размахивает руками, вероятно, не находя слов утешения моему горю.
– И чего? – наконец выдает он непонятно к чему относящийся вопрос.
Я догадываюсь, что речь идет о том, что я теперь собираюсь делать.
– Скорее всего, ничего. Если мне не дадут политического убежища, я сдамся властям. Пускай порадуются, ребята. Еще один мощный удар по наркомафии.
Шурка опять начинает манипулировать платком по щеке.
– Слышь, Том, я тут прикинул… А ты возьми да не пойди в ментовскую. Вообще. Может, забудут? У них сейчас и без тебя хватает заморочек. Вон, Ромка уже два года по повесткам не ходит. Забил болт на все. Участковый если и придет, то позвонит, постоит пару минут возле двери да отвалит. Очень ему надо за Ромкой бегать. А днем Ромка свои коробочки на рынке передвигает. И ничего, никто его не ловит.
– Это, конечно, можно. Только ситуацию тоже надо учитывать. Ромка если и должен кому, так это кинутым лохам, которые в ментовскую прибежали. А я должен не лохам и даже не государству. Я должен конкретной личности, Анатолию Игоревичу Небранскому. Понимаешь? Это его деньги. Передавать их на развитие не знаю там чего он не станет. Он потратится на укрепление собственной материально-технической базы или вложит в фонд помощи Анатолию Игоревичу Небранскому, бедняге-мужичку из РУВД. Какая у него, несчастного, маленькая зарплатка! Вот ведь государство противное, не хочет нормально обеспечивать, приходится самому. Человечек, не жалея силушки, днем и ночью выполняет свой долг. Должок. Не буду я ни с кем в прятки играть, пускай сажают.
Шурка сплевывает окровавленную слюну под ноги, после усмехается и произносит:
– Ты не обижайся, Том, но, по-моему, ты стал овцой. Бяшей. Бе-бе-бе-е-е-е…
Куплет восьмой
Я смотрю во двор из своего окна. Тысячи раз виденная картинка. Никогда не меняющийся пейзаж. Или натюрморт. С дичью в виде трех бездомных котов, роющихся в мусорном баке. Иногда в нем роется дядя Сева в поисках пустых бутылок. Когда личный бюджет не укладывается в пенсию.
Еще три дня канули в прошлое, превратились в историю моей жизни. Радостного чувства наслаждения которой, а равно полумиллионного состояния они не внесли. Как я ни пыхтел, как ни сопротивлялся.
А как я надеялся! Я видел себя несчастным моряком, стоящим на палубе сбившегося с курса корабля, отданного на волю бездушного океана. Я часами вглядывался в серую пелену тумана и наконец…
– Земля, земля, бля буду, земля!!!
Команда высыпает на палубу.
– Где?! Где?!
– Да вон же, вон!.. Вон.
– Ты что, парень? Где?
Я понимаю, что нигде. Легкий мираж, вызванный долгим ожиданием чуда. Но поздно. Взлетает вверх иссушенная, но все еще сильная, мускулистая рука боцмана, и в спину мне вонзается холодная сталь кривого пиратского ножа. Я падаю на палубу, я кричу: «Подождите, подождите, я не виноват, это случайно!!!», Но я знаю, что не буду прощен, что буду добит и съеден голодными собратьями по несчастью, потому что совершил самое ужасное преступление – на секунду подарил им надежду, которая тут же рассеялась, как легкие облака над океаном.
И корабль плывет без меня…
Я сейчас просто стою и жду. Вчера вечером позвонил Анатолий Игоревич. Сами понимаете зачем. Осведомиться о характеристиках. Хороши ли? Я ответил, что как раз пишутся. Слава Богу, мать стирала в ванной и не слышала разговора.
Анатолий Игоревич пожелал на прощанье успеха, понадеялся, что характеристики будут достаточно объективны, и напомнил про десятидневный срок. Надо же, какие забота и участие! Выбрал минутку в пылу борьбы с мафией, чтобы позвонить какому-то Коле Томину, человеку-гаечке. Видишь, дорогой мой, кругом стрельба, взрывы, беспредел, но о тебе мы не забываем.
По телеку крутят очередную викторину.
– Итак, внимание, решающий вопрос сегодняшней игры!!! Приз, предоставленный нашим генеральным спонсором, ждет вас! Сосредоточьтесь, подумайте – и приз ваш! Готовы? Отлично! Что прорубил Петр в Европу? Время! У вас есть минута. Тишина в студии!!!
Юная девочка лет двадцати морщит лобик и покрывается красными пятнами. При этом не снимая с лица улыбочки. Она, по-моему, все время лыбится. Как кукла Барби.
– Время! Прошу вас, Светлана. Повторяю вопрос: что Петр прорубил в Европу?
– Проход… – тихо-тихо шепчет Светлана.
– Эх! Вы почти угадали! Не спешите, подумайте. Я даю вам еще одну попытку! Помните, вас ждет замечательный приз. Ну?
– Маленький проход…
– Не спешите, Светлана, не спешите! Наш спонсор, надеюсь, предоставит еще одну попытку?
Напудренные дяди в разноцветных пиджаках, не отрывая глаз от Барби-Светланы, утвердительно кивают головами. Светлана уже полностью побеждена краснухой, но по-прежнему держит улыбку, хлопая длиннющими накладными ресницами. Наверное, получила установку. Недостаток мозгов должен компенсироваться достоинством внешности.
– Пасиба, пасиба нашему спонсору. Я даю вам одну подсказку, Светлана. Вы почти у цели. Еще немного. То, что Петр прорубил в Европу, начинается на букву «О». Прошу вас.
Светлана совсем тухнет, но не сдается, держит улыбку.
– Очень маленький проход…
Ведущий пару секунд смотрит на недогадливую Светлану, после чего прежним оптимистическим тоном произносит:
– Жаль… Вы были очень близки. Петр прорубил в Европу окно. Замечательная фраза, принадлежащая перу нашего соотечественника Александра Сергеевича Пушкина. Скажите, Светлана, вы, конечно, знали это, но просто забыли? Верно?
– Да…
– Но ничего страшного! Фирма «Сран-тур» предоставляет утешительный приз в память о сегодняшнем незабываемом вечере. Пожалуйста! Круиз по Средиземному морю на прекрасном лайнере «Виктория» вместе с представителями нашего замечательного спонсора! Браво, Светлана! Аплодисменты!!!
Кукла цокает шпильками и, переставляя ножки-спагетти, подходит к спонсорам, которые по очереди отечески целуют Барби в щечку. Хорошая девочка, умная и, главное, красивая.
– А теперь гость нашей программы Анжелика Варум с песенкой «Ля-ля-фа!»
Я вырубаю ящик. Мне хватает дяди Севы. В комнатной тишине повисает тиканье старенького будильника. Тик-так, тик-так… Я жду.
Через двор идет Джерри. С этим, в коже. Они торопятся, потому что сейчас начнется дождь. Потемнело, как ночью. В некоторых окнах даже зажгли свет.
Этот несет Джеррин пакет. Ну, гадюка. Ишь, как норовит прижаться. Раскрывает перед Юлькой двери, кавалер. Сам следом. Мне опять обидно. Где-то начинает щемить. Очень больно щемить. Хотя обижайся, не обижайся… Не на кого тебе обижаться. Правильно Шурка сказал. Ты, Том, овца. Никакой ты не мистер.
Я прижимаюсь к стеклу, пытаясь разглядеть окно Джерриной комнаты. Не хватает. Из нашей комнаты не видно. Совсем потемнело. Глупо подглядывать. Но я хочу их увидеть. Я хочу увидеть Джерри. Морально, не морально, а я хочу. Они там сейчас одни. Они зажгут свет или нет?
