Марджори Эллингем - Загадка Мистери Майл
— Священник умер… — хрипло сказал он, — умер… — он снова и снова повторял эти слова, и ужас, который он испытывал, отражался на его лице.
— Я заберу Элис, — сказал он, наконец. — Она моя сестра. Жена позаботится о ней. Сестра так долго служила у священника, что случившееся для нее, наверное, слишком…
Он помог старой женщине встать на ноги и увел ее.
— Спокойной ночи, спокойной ночи, — бормотал он. Кэмпион поспешил вслед за ним.
— Джордж, — сказал он, — не поднимай шум в деревне, хорошо?
Старик повернулся к нему.
— Да, сэр. В такое время лучше держать рот закрытым, пока не приедет полиция.
С этими словами он, тяжело ступая, пошел прочь. Кэмпион вернулся в кабинет.
Судья стоял около камина. Кэмпион зажег свечи в железных подсвечниках на полке, сел по другую сторону камина и вытащил сигарету.
— Дела плохи, — вдруг сказал Лобетт. — Дела ужасно плохи. Смерть будто следует за мной, как чайки за кораблем…
Кэмпион ничего не ответил. Он подбросил в огонь немного дров, и треск горящего дерева был единственным звуком в большой тускло освещенной комнате. Маленькая струйка крови на коричневом линолеуме казалась черной.
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, — продолжал судья, — что я не дурак. Я знаю, что Марлоу нанял вас, чтобы вы привезли меня сюда. Я ничего не сказал, так как мне нравится жить в таких местах. Но, если бы я мог только помыслить, что буду причиной трагедии, подобно этой, ничто не заставило бы меня приехать сюда. Здесь такие милые люди. Я чувствую, что это не может быть совпадением, — добавил он резко, — и в то же время нет сомнений, что это самоубийство.
Кэмпион заговорил спокойно.
— Это самоубийство. В этом действительно нет сомнений.
Он оставил письмо следователю.
— Неужели? — старик посмотрел на него пронзительным взглядом. — Значит, он готовился… У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?
— Ни одной, — сказал Кэмпион угрюмо. — Это наиболее поразительная вещь, которую я когда-либо переживал. Если бы я не видел письма, я бы сказал, что это буйное помешательство.
Кроуди Лобетт сел на стул напротив молодого человека.
— Мне хотелось бы, чтобы мы с вами лучше поняли друг друга, прежде чем двинемся дальше. Конечно, я помню вас на корабле. Я вам очень благодарен за тот поступок… Но я чувствую, что достаточно долго следовал вашим инструкциям, не зная, куда иду. Я бы с вами поговорил сегодня, даже если бы не произошло это ужасное событие. Марлоу нанял вас оберегать меня. Я это хорошо знаю. Но вы же не полицейский, так ведь?
— Едва ли, — сказал Кэмпион. — Хотя я был рекомендован вашему сыну в Скотленд-Ярде, — добавил он со слабой улыбкой. — Я не совсем частный детектив. Думаю, что вы прибыли сюда, так как считали, что здесь вы в большей безопасности, чем где-либо, и что ваша семья подвергнется меньшему риску.
Судья Лобетт в упор посмотрел на него.
— Вы не можете понять, почему я позволил себе втянуть Изабель во все это, не так ли? Но где еще она была бы в большей безопасности, чем там, где я сам могу оберегать ее?
Кэмпион промолчал.
— И как же много вы знаете? — спросил судья Лобетт.
— Я знаю достаточно, чтобы понять: это не просто месть, — сказал Кэмпион. — В Нью-Йорке они пытались напугать вас. Это подтверждает то, что у вас есть что-то против них, — он замолчал и вопросительно посмотрел на судью. Лобетт сделал ему знак продолжать. — Затем они решили убить вас. Вы избежали смерти. Первое, что вы сделали по прибытии в Лондон, было посещение Макнаба, эксперта по шифрам. Это их подхлестнуло еще больше. Вначале они узнают, что именно у вас есть, затем захотят покончить с вами. От себя хочу добавить, что у вас, по-видимому, есть ключ от шифра одной из банд Симистера, который вы пока не можете разгадать. Я прав?
Лобетт смотрел на него с удивлением.
— Не могу не признаться, мистер Кэмпион, что, увидев вас впервые, я посчитал вас не самым умным человеком на свете. Но теперь я начинаю думать, что вы нечто вроде телепата… — Он наклонился вперед. — Да, вы правы, Макнаб, увы, не помог мне, — но он был первым человеком, кому я поверил и разрешил увидеть то, что у меня есть. А вообще, я не верю в вас, молодых.
Решительное выражение его лица и жесткие складки у рта сразу же убедили Кэмпиона в том, что, по крайней мере, в этом вопросе судья будет упрям, как осел.
— Вы намереваетесь, я полагаю, — сказал он, — оставаться здесь, пока не найдете решения своего кроссворда?
Судья Лобетт кивнул:
— У меня есть идея. Но после того, что произошло здесь сегодня вечером, не знаю, что и сказать. — Он взглянул на Кэмпиона. — Послушайте. Как вы думаете, что произойдет, если я останусь здесь?
— Вы в Англии, и вряд ли вашему другу Симистеру удастся легко провести какую-нибудь широкомасштабную операцию, — ответил Кэмпион. — Он не сможет вывезти и половины своих людей из Америки, и уж, конечно, не будет делать эту работу сам. В этом случае, я сомневаюсь, что кому-нибудь, кроме вас, угрожает реальная опасность.
— Возможно, так оно и есть, — сказал он, — но что вы скажете об этом?
Судья Лобетт кивнул на закрытую дверь позади молодого человека.
Кэмпион помолчал какое-то время, его руки были засунуты глубоко в карманы.
— Я думаю, — сказал он, как бы взвешивая каждое слово, — что это странное самоубийство. Бедный старик!
8. Конверт
Атмосфера гостиной в Довер Хаузе резко изменилась. Уют, ощущение покоя исчезли. Огонь в камине догорел, оставив несколько красных и серых головешек, свечи оплыли в подсвечниках, и комната стала холодной и как бы необитаемой.
Две девушки устроились на подоконнике. Бидди не плакала: она сидела сжавшись, опершись на деревянную ставню. Лицо ее выражало глубокое внутреннее страдание.
Изабель сидела рядом с ней, положив руку ей на плечо.
— Это непостижимо! Невероятно! — вдруг вырвалось у Бидди. Она произнесла это очень тихо, как бы боясь, что их услышат. — Это так не похоже на него. Я даже не предполагала, что у него в этом мире есть большая забота, чем храм и посещение воскресной школы… Почему он сделал это?
Изабель промолчала.
— Только подумай! Он должно быть уже знал, когда прощался со мной. Он пошел туда специально, написал письмо мистеру Топлису, послал сюда Элис с запиской и затем зашел в эту крошечную комнату…
Она откинулась назад и закрыла глаза. Изабель погладила Бидди по плечу.
— Я тебя понимаю, — сказала она. И скорбное выражение появилось на ее лице. — В течение последних шести недель я жила в атмосфере горя и утрат… Сначала секретарь отца, которого я знала с детских лет. Его нашли в папином кресле с простреленной головой… — она содрогнулась. — В него, должно быть, стреляли из дома напротив. С тех пор началось — один за другим. Уилс — дворецкий; затем наш новый шофер и затем доктор Витерби, который шел по улице рядом с отцом. Я очень испугалась… И потом — на борту корабля и в нашей гостинице в Лондоне, я была в таком страхе, думала, что сойду с ума. А когда мы приехали сюда, казалось, это убежище… — Она вздохнула. — Тот ваш дом на другом краю парка и этот — они были такие спокойные, не тронутые столетиями и казалось, что ничего страшного не может здесь произойти. Но теперь мы принесли вам этот ужас. Иногда я чувствую, — ее голос опустился до шепота, — что мы вызвали дьявола. Какая-то чудовищная дьявольская сила преследует нас, что-то, чего невозможно избежать…
Она говорила совершенно серьезно, и ее голос, отражавший трагическое настроение, овладевшее всем ее существом, повлиял на другую девушку.
— Но, — сказала Бидди, стараясь рассуждать здраво, — наш священник сам убил себя! Это совершенно ясно… Если бы его убили, это не было бы так ужасно… Ох! Скорее бы Джайлс вернулся.
Тихий стук в дверь заставил их вздрогнуть. Старая Кадди появилась с подносом. Руки ее дрожали — она уже знала о случившемся.
— Я принесла вам по чашке какао, мисс Бидди, — сказала она.
Она поставила поднос возле них и молча принялась разводить огонь в камине и менять свечи. Девушки выпили какао с благодарностью. Оно подействовало на них благотворно, и они почти успокоились, но тут показались отсветы фар и послышался шум подъехавшей машины. Страх снова овладел ими.
— Кто это? Доктор или шериф? — нервно спросила Изабель.
— Думаю, что это доктор Виллер и Пек, полицейский из Херонхое, — сказала Бидди и, отвернувшись к окну, всхлипнула.
В доме священника доктор Виллер — низенький, толстый, пожилой мужчина — со значительным видом поставил свой чемоданчик на письменный стол и снял пальто.
Пек, констебль из Херонхое, краснолицый и потный от сознания легшей на него ответственности, лихорадочно листал свою записную книжку.
Джайлс и Марлоу прошли за ними в комнату и теперь мрачно стояли в дверях.
