Найо Марш - Форель и Фемида

— Поразительно!

— Ну-ну, не притворяйтесь, что не знаете того, о чем я говорю, — уж вам-то это должно быть известна Вы логично мыслите, и на это в Суивнингсе вряд ли кто-нибудь еще способен. Правда, вы сплетница, — добавила леди Лакландер, — но ведь не со зла!

— Конечно, не со зла. Тут и говорить не о чем!

— Вот именно. А теперь скажите мне — только напрямую, — что вы о нас думаете.

— О вас, — спросила сестра Кеттл, — то есть об аристократах?

— Совершенно верно. Не считаете ли вы нас, — сказала леди Лакландер смакуя каждый эпитет, — изнеженными, бездеятельными, старомодными, порочными и абсолютно чужеродными?

— Нет, — твердо ответила сестра Кеттл, — не считаю.

— Но иные из нас именно таковы.

Сестра Кеттл поудобнее устроилась на корточках, не выпуская из рук маленькую ножку леди Лакландер.

— Дело не в людях, дело в самой идее — ответила она.

— Ага, — сказала леди Лакландер. — У вас елизаветинские убеждения, Кеттл. Вы верите в сословные различия. Голубушка, вы просто Улисс в юбке Но ведь, по-моему, положение в обществе зависит ныне от поведения, а не от происхождения.

Весело рассмеявшись, сестра Кеттл ответила, что не понимает, о чем идет речь. В ответ леди Лакландер сказала, что это, помимо всего прочего, означает если человек преступил определенную черту, он сам накличет на себя беду.

— То есть, — пояснила леди Лакландер, хмурясь от боли и умственного напряжения, — то есть нам следует подобающим образом делать то дело, которое признано нашим по праву наследования. Иначе говоря, что бы люди о нас ни думали, они все же ожидают, что в известных ситуациях мы поведем себя определенным образом. Разве не так, Кеттл?

Сестра Кеттл неуверенно согласилась.

— А впрочем, — сказала леди Лакландер, — чихать мне на то, что думают люди. И тем не менее…

Она так и предавалась мрачным размышлениям, пока сестра Кеттл возилась с припарками и бинтовала ей ногу.

— Короче говоря, — внезапно изрекла величественная пациентка, — мы можем позволить себе почти все, кроме одного — небрежности. Этого нам следует избегать. Я очень расстроена, Кеттл.

Сестра Кеттл посмотрела на нее с недоумением.

— Скажите, по деревне ходят сплетни насчет моего внука? Насчет его романа.

— Есть немножко, — ответила сестра Кеттл и, помолчав, добавила: — Правда, вот было бы чудесно, если бы… Она такая славная. И к тому же наследница большого состояния.

— Гм…

— А такими вещами в нынешние времена пренебрегать не следует. Говорят, полковник все завещал дочери.

— Земля останется за ней, — сказала леди Лакландер. — У Марка, конечно, ничего не будет, он не станет баронетом. Но не это меня тревожит.

— Что бы вас ни беспокоило, я бы на вашем месте посоветовалась с доктором Марком, леди Лакландер. Молод, а ума ему не занимать.

— Голубушка, мой внук, как вы сами заметили, влюблен. По этой причине он, как я вам пыталась объяснить, скорее всего, встанет в позу. К тому же он заинтересованное лица Нет, придется мне взять дело в собственные руки, Кеттл. В собственные руки. Вы ведь будете проезжать мимо Хаммера по дороге домой?

Сестра Кеттл кивнула.

— Я написала записку полковнику Картаретту. Завезите ее к нему, милочка!

Сестра Кеттл согласилась и взяла записку со стола.

— Как жаль, — пробормотала леди Лакландер, когда сестра Кеттл собралась уходить, — как жаль, что мой бедный Джордж такой осел.

Леди Лакландер еще более утвердилась в мнении, что Джордж осел, на следующий вечер, заметив его на площадке для гольфа с миссис Картаретт. Достигнув опасного для Лакландеров возраста, Джордж начисто потерял голову из-за Китти. Она внушала ему чувство опасности, и это-то очаровало Джорджа. Китти Картаретт не уставала повторять ему, что он настоящий рыцарь, и тем самым придавала рыцарский оттенок порывам, которые обычно рассматриваются в совсем ином свете. Взамен она одаривала Джорджа самыми ничтожными знаками внимания, поощряя его ухаживания воистину в сугубо гомеопатических дозах. Так, на площадке для гольфа Джорджу было позволено наблюдать, критиковать и исправлять качество ее ударов. Хотя интерес Джорджа к этому занятию не имел никакого отношения к спорту, миссис Картаретт и виду не показывала, что понимает это, и прилежно повторяла и повторяла упражнение, предоставляя своему кавалеру то отходить, чтобы взглянуть на ее замах со стороны, то подходить, чтобы внести исправления.

Леди Лакландер по холодку шествовала вниз по Речной тропинке, сопровождаемая лакеем, тащившим ее этюдник и сиденье-трость, и наблюдала, как ее сын разыгрывает пантомиму со своей ученицей на площадке для гольфа. Она видела, как Джордж, склонив голову на плечо, вставал на цыпочки, когда миссис Картаретт замахивалась клюшкой, поводя при этом — как с раздражением отметила леди Лакландер — всем, чем только может поводить женщина. Леди Лакландер взирала на эту парочку с отвращением, но и не без задумчивости. «Интересно, — гадала она, — сообразит ли Джордж не вести против Мориса атаку в лоб. Впрочем, нет, у него, бедняги, на это головы не хватит».

Парочка скрылась за склоном холма, а леди Лакландер, глубоко огорченная, тяжело ступая, пошла дальше. Из-за подагры ей пришлось надеть охотничьи сапоги покойного мужа. На голове у нее был видавший виды тропический шлем невесть какой древности — он спасал ее от солнца. Помимо того, она была облачена в мешковатую твидовую юбку и бесформенную блузу. Пальцы ее по обыкновению были унизаны брильянтами.

У Нижнего моста леди Лакландер и лакей свернули налево и остановились у зарослей ольхи, откуда открывался вид на излучину реки. Под руководством хозяйки лакей установил ее мольберт, зачерпнул кувшином речной воды, поставил перед мольбертом ее складной табурет, а за ним — сиденье-трость. Откидываясь в процессе работы назад, чтобы окинуть взглядом общий результат, леди Лакландер имела обыкновение опираться спиной на сиденье-трость.

Лакей удалился Леди Лакландер могла, когда пожелает, вернуться в Нанспардон, чтобы переодеться к ужину, начинавшемуся в девять. Лакей же должен был явиться сюда и забрать этюдник и сиденье. Надев очки, старая леди окинула взглядом выбранную натуру, как сестра Кеттл — капризного пациента, и, устроив свое внушительное тело на табурете, сосредоточенно взялась за работу.

Здесь, посреди луга на левом берегу Чайна, неподалеку от Нижнего моста, она оказалась в половине седьмого.

В семь мистер Данберри-Финн, собрав свои рыболовные снасти, направился вниз с Уоттс-хилл Он не дошел до Нижнего моста, а, повернув налево, двинулся вверх по течению Чайна.

В семь Марк Лакландер после визита к больному в деревне, прихватив сумку с инструментами, пошел пешком вдоль Уоттс-лейн, поскольку собирался вскрыть абсцесс у дочки садовника в Хаммере, и ракетку с теннисными туфлями, поскольку намеревался потом поиграть с Розой Картаретт в теннис К тому же он собирался серьезно поговорить с ее отцом.

В семь сестра Кеттл, доставив записку леди Лакландер в Хаммер, свернула на дорожку, ведущую к дому капитана Сайса, и подкатила к его дверям.

В семь сэр Джордж Лакландер, целенаправленно выбрав удачную позицию в укромном месте за деревьями, решительно, страстно привлек к себе миссис Картаретт.

Именно в этот час надежды, страсти и опасения, медленно набиравшие силу с момента смерти сэра Гарольда Лакландера, а теперь подстегиваемые эмоциями, слились в один поток, подобно горным речкам, и, встретив на своем пути множество случайных отклонений, бурно вздымаясь, устремились навстречу друг другу.

В Хаммере Роза сидела с отцом у него в кабинете. Они смотрели друг на друга в безмолвном отчаянии.

— Когда Марк тебе об этом рассказал? — спросил полковник Картаретт.

— В тот же вечер., когда ты вошел… и застал нас в гостиной. Он вернулся в Нанспардон, и его отец поговорил с ним. А потом Марк вернулся и все пересказал мне. Право же, — произнесла Роза, глядя на Картаретта своими васильковыми глазами, осененными черными ресницами, — право же, Марк все равно не смог бы притвориться, что ничего не произошло. Просто удивительно: я всегда читаю его мысли, а он — мои.

Полковник подпер рукой подбородок и слегка улыбнулся этим словам, в которых увидел одно из величайших заблуждений любви.

— Бедняжка ты моя, — прошептал он.

— Папочка, неужели ты не понимаешь, что с теоретической точки зрения Марк всецело на твоей стороне? Потому что… ну, потому что факты всегда требуют подтверждения. Таков научный взгляд на вещи.

Полуулыбка сошла с лица полковника, но он ничего не сказал.

— И я тоже целиком с тобой согласна, — продолжала Роза. — Лишь бы все остальное было в порядке.

— А! — вздохнул полковник.

— Но ведь это не так, папочка, — воскликнула Роза. — Совсем не так. Если говорить о человеческом счастье, все идет вверх тормашками. Марк говорит, его бабушка так расстроена, что ей не под силу вынести смерть сэра Гарольда и вдобавок всю эту историю.