Эрл Гарднер - Дело смеющейся гориллы

Хардвик улыбнулся:

— Я не собираюсь вас консультировать. Я обращаю ваше внимание на сложившуюся ситуацию — как она выглядит с точки зрения закона. И второй тип случая, мистер Мейсон, — это добросовестное заблуждение. Теперь предположим, что мистер Эддикс обвиняет Джозефину Кемптон в совершении преступления. У него может быть два оправдания. В том случае, если она виновна в совершении преступления, он может доказать Суду свою правоту и это будет для него исчерпывающим оправданием. В том случае, если она не виновна в совершении преступления, а он утверждал, что виновна, ему требуется лишь доказать, что его заблуждение было добросовестным. Другими словами, что он был искренне убежден в своей правоте, давая подобную информацию третьему лицу, проявившему законный интерес к этому делу. Это полностью снимает обвинение в диффамации.

Мейсон потянулся, зевнул и сказал:

— Я не имею ни малейшего желания обсуждать юридические вопросы, пока мне за это не заплатили. Меня ведь еще никто не нанял, и мне почему-то кажется, что и не наймет.

— Конечно, мистер Мейсон, — сказал Хардвик, — обстоятельства сложились так, что вы попали в довольно странную ситуацию. Если я правильно вас понял — вы впервые заподозрили, что упомянутые предметы могут находиться в каменной урне, когда прочитали записи в дневнике Элен Кэдмас?

— Совершенно верно.

— Записи были сделаны ее собственной рукой?

— Честно говоря, господин адвокат, я не знаю.

— Само собой разумеется, что такого рода записи не могут быть серьезным доказательством, — сказал Хардвик. — Суд не сможет всерьез их рассматривать. Это просто слова, написанные рукой Элен Кэдмас. Они могут оказаться заранее подготовленным самооправданием.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Мейсон.

— Она ведь могла сама взять эти вещи и спрятать их в урне, а затем специально сделать запись в дневнике — чтобы в случае, если попадет под подозрение, она могла бы сослаться на свой дневник. Запись должна была бы подтвердить ее заявление о том, что вещи прятала обезьяна. Ну, Мейсон, ведь совершенно ясно, что мне не нужно вам объяснять, как она могла подготовить для себя оправдание.

— Я не думаю, что вам вообще нужно что бы то ни было мне объяснять, — сказал Мейсон.

Хардвик повернулся к Натану Фэллону:

— Я полагаю, нам лучше обсудить этот вопрос с мистером Эддиксом.

— Он просил передать вам, что не сможет вас принять, — непреклонно заявил Фэллон. — Он ранен. Вчера его чуть не убила горилла, которую он дрессировал. Все это произошло на моих глазах.

Хардвик нахмурился.

— Ну что ж, Натан, я думаю, что нет никакой необходимости задерживать мистера Мейсона и мисс Стрит. Насколько я понял, они собираются уходить.

— Да, верно.

— Спокойной ночи, — отрывисто сказал Хардвик, пожиная руку Мейсону и поклонившись еще раз Делле Стрит.

— Я позвоню привратнику, — сказал Фэллон, — чтобы он вас выпустил, мистер Мейсон. Полагаю, нелишним будет предупредить вас, чтобы вы ехали прямо по дороге к воротам. Не останавливайтесь и, упаси боже, не выходите из машины. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал Мейсон.

5

Машина Мейсона проехала сквозь большие железные ворота. Поглядывавший с подозрением охранник стоял наготове. Едва машина миновала каменные колонны, массивные ворота тяжело повернулись на шарнирах и со скрежетом захлопнулись. Лязгнул железный засов.

Мейсон прибавил газ.

— Да, ну и дела, — сказала Делла Стрит.

— Многовато хлопот для одного вечера, — согласился Мейсон.

— А сейчас чем мы займемся?..

— Сейчас нам предстоит сделать несколько важных дел, — ответил Мейсон. — И самое первое — нужно попробовать связаться с Джеймсом Этной. Будем надеяться, что он еще не спит. Здесь должна быть аптека с телефонной будкой… Примерно через полмили, насколько я припоминаю.

Мейсон прибавил скорость.

— Ты не обратил внимание на какой-то специфический затхлый запах в этом доме? — спросила Делла Стрит. — Что-то напоминающее… Я не могу понять, что имение, и все же у меня до сих пор мурашки по коже от этого.

— Аромат зоопарка, — пояснил Мейсон. — Это запах животных, которых держат в клетках.

— У меня до сих пор от этого гусиная кожа, — сказала она со смехом.

— От одного вида этого дома мурашки по коже побегут, — усмехнулся Мейсон. — Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и с нас довольно.

Он подрулил к аптеке. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила:

— Все в порядке, они еще не легли спать. Я говорила с его женой. Он только что приехал из офиса. — Услышав в трубке ответ, она сказала: — Мистер Этна, это секретарша мистера Мейсона. Подождите секундочку, пожалуйста.

Она встала и уступила место Мейсону. Тот устроился в телефонной будке поудобнее.

— Прошу прощения, что беспокою вас так поздно, мистер Этна, но причиной тому некоторые довольно необычные обстоятельства. Речь идет о том, что адвокаты Эддикса должны связаться с вами и попытаться прийти к компромиссу. Я подумал, что, принимая во внимание любезность, оказанную вами некоторое время назад, я должен поставить вас в известность о том, что произошло.

— Эддикс не пойдет на компромисс, — сказал Этна, и по его голосу слышно было, что он утомлен долгой ночной работой в офисе. — Он из тех твердолобых людей, которые всегда дерутся до последнего, лишь бы было с кем драться, и это может затянуться надолго. Он уверяет, что до сих пор и пятицентовика не уплатил по судебным искам и не собирается платить и в дальнейшем.

— А сейчас он выложит пятицентовик, никуда не денется, — сказал Мейсон. — Имеется в виду, что, скорее всего, Сидней Хардвик свяжется с вами в ближайшие пять минут или, по крайней мере, как только вы откроете свою контору завтра утром — и предложит вам пойти на компромисс.

— Что случилось?

— Они нашли платиновые часы и перстень с большим бриллиантом, которые, как считал Эддикс, были украдены миссис Кемптон.

— Черт побери, да неужели?! — торжествующе воскликнул Этна.

— Это точно.

— Где они были и как им удалось их найти?

— Собственно говоря, — сказал Мейсон, — это я их нашел.

— Вы?

— Ну да. Я пролистывал дневники Элен Кэдмас и обратил внимание, что она упомянула место, куда одна из самых озорных обезьян имела обыкновение прятать всякие безделушки, особенно если эти безделушки, по ее мнению, нравились Элен Кэдмас. И когда я приехал к Эддиксу по его приглашению, я сказал ему, что неплохо было бы взглянуть в это укромное местечко.

— И что это за место?

— Каменная греческая урна в холле.

— Так, так! — воскликнул Этна. — Это же совершенно меняет ситуацию. Собственно говоря, Мейсон, именно это меня больше всего и беспокоило. Я не мог быть абсолютно уверен в моем клиенте. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как оно бывает. Они могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла она. Тогда мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.

— Конечно, — заметил Мейсон, — здесь есть еще одно юридическое затруднение. Как пытался убедить меня Хардвик, ситуация не изменилась в юридическом смысле. Тот факт, что вещи были найдены, не влияет на его аргументы — ведь речь идет о добросовестном заблуждении, и…

Этна ликующе засмеялся.

— Пусть он попытается углубиться во все эти технические подробности, — сказал он. — Если мне не нужно обороняться, то я уж сумею пробиться сквозь их оборону. Я сведу весь случай к простейшей ситуации, Мейсон. Женщина, работающая в поте лица, из кожи вон лезет, чтобы удовлетворить все прихоти миллионера. Миллионер выгоняет ее неожиданно и без какой бы то ни было причины. Впоследствии он обвиняет ее в нечестности, чернит ее репутацию и не дает ей зарабатывать на существование, заявляя, что она украла очень ценное кольцо с бриллиантом и платиновые часы. Затем он находит платиновые часы и кольцо с бриллиантом в своем собственном доме, где они и находились все это время. У моей клиентки нет сбережений, ей не на что жить, и она не может устроиться на работу, а Эддикс — мультимиллионер. Ну а теперь прикиньте, как это будет выглядеть перед Судом Присяжных. И мне плевать, черт побери, какие еще технические подробности они выдвинут в свое оправдание. Они попались, и крепко попались.

— Ну, я подумал, что все-таки лучше вас предупредить, — сказал Мейсон.

— Послушайте, мистер Мейсон, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Само собой разумеется, теперь, я полагаю, вы хотите стать моим партнером в процессе. Я еще не подготовил конкретный договор относительно размера гонорара, но, разумеется, та информация, которую вы предоставили…