Марджори Эллингем - Смерть призрака
— Джон Лафкадио был бы признателен вам, — отметил мистер Кэмпион. — Весьма блистательный прием.
Она вздохнула, замурлыкав от удовольствия, и ее блекло-карие глаза сверкнули.
— Это чудесно, — сказала она. — Все это возвращает меня к моим тридцати пяти годам. Весь свет находится здесь, все, кто восхищается Джонни. Все идет гладко, все так любезны, все так искренни и так щедры на похвалу!
При последних ее словах огни в светильниках вдруг с негромким жужжанием померкли, и блестящее общество погрузилось в полную тьму. Слабо светился лишь огонь в обоих каминах. Рука Бэлл на локте Кэмпиона невольно сжалась сильнее.
— Шиллинг для счетчика! — хрипло проговорила она. — О Алберт, я о нем забыла!
Внезапное наступление темноты повлекло за собой естественную для таких происшествий реакцию: непринужденные разговоры смолкли, кое-где послышалось дамское хихиканье, кто-то заговорил шепотом, а кто-то нечаянно наткнулся на соседа. Но, поскольку посетители были людьми воспитанными, разговоры, правда, несколько приглушенные, возобновились, как ни в чем не бывало.
Мистер Кэмпион пошарил в кармане.
— У меня есть шиллинг, — сказал он. — Позвольте, я займусь этим!
Он отошел от Бэлл и с осторожностью пересек помещение. Большинство посетителей благоразумно оставалось на месте, но кое-кто все же начал двигаться, скорее всего, безо всякой цели.
Кэмпион ощупью и не без труда направился к маленькому коридору под балконом. Его задержало еще и то, что мистер Поттер, сильно устававший от стояния подолгу перед своими «литографиями», запасся стулом, который он поставил прямо перед входом в коридор.
И, пока Кэмпион устранял это препятствие, ему показалось, что в том конце комнаты, где стоял «ювелирный стол», возникла какая-то суматоха. Он не придал ей особого значения и поспешил в холодный забетонированный проход, где с помощью зажигалки нашел счетчик и бросил в его щель шиллинг.
Когда он вернулся во вновь ярко освещенную мастерскую, он опять заметил какую-то возню около стола, и у него возникла дикая мысль о том, что произошло нечто вроде налета на ювелирные «шедевры».
В следующее мгновение он подумал, что кому-то там стало плохо, ибо около стола лежала скрючившаяся фигура, над которой склонилось два-три человека. Остальные гости, стараясь не обращать внимания на происшествие, постепенно выстраивались в длинную очередь желающих попрощаться с Бэлл.
Макс, слегка встревоженный инцидентом, тем не менее, великолепно держался, помогая старой леди. Донна Беатрис прошествовала к выходной двери, чтобы обменяться рукопожатием со своими знакомыми, после того как они попрощаются с Бэлл.
Лайза и Фред Рэнни находились среди группы, окружившей стол; насколько мог разглядеть мистер Кэмпион, Рэнни согнулся и, приподняв лежащую фигуру, стал оттаскивать ее к той двери, из которой только что вышел сам Кэмпион. Не понимая, что он может еще предпринять, мистер Кэмпион пристроился к очереди прощающихся с Бэлл гостей.
Церемония прощания казалась бесконечной, и очередь двигалась весьма медленно. Он позволил себе несколько расслабиться и отвлечься, поэтому лишь через добрых семь минут, когда он продвинулся вместе с очередью примерно на шесть футов, он почувствовал на себе взгляд Лайзы, такой напряженный, словно она пыталась его загипнотизировать. Как только он ответил ей глазами, она с отчаянием поманила его к себе.
Он вышел из очереди и поспешил к ней. Она потащила его к маленькой двери под балконом, цепко схватив своими костистыми пальцами его руку.
Едва скрылись они с глаз публики, он вопросительно повернулся к ней и был поражен ее видом. Маленькая женщина в плотном пурпурном одеянии пронзительно глядела на него с выражением ужаса, застывшего на желтом лице. Она глухо заговорила, почти не разжимая окаменевших губ.
— Это молодой мистер Дакр, — выдавила она с трудом. — Он мертв! И эти ножницы, о мистер Кэмпион, эти ножницы!
Молодой человек взял ее за плечи, и она на нетвердых ногах шагнула к нему.
Глава 4
«Не я!»
Цепочка уходящих гостей медленно двигалась наружу из мастерской. Над редеющей толпой начала как бы сгущаться аура грусти, хотя большинство присутствующих и понятия не имело о том, что здесь произошло что-то необычное и тем более что один из них лежит бездыханно в маленькой комнате натурщиков за панелями балкона, круженный группой охваченных ужасом людей, среди которых находится и тот самый смущенный ученый, с которым недавно беседовала Беатрис.
Атмосфера в комнате скорее напоминала холодный негостеприимный прием, нежели потрясение случившимся, было ощущение, что на этом приеме светильники горят не на полную мощность, а гостей охватывает чувство досады.
И все же, быть может, почти все гости за исключением мистера Кэмпиона и, конечно, людей, непосредственно связаных с Литтл Вэнис, смогли бы покинуть дом, не будучи посвященными в случившееся несчастье, если бы не Роза-Роза, которая с воплем выскочила из маленькой дверцы под балконом. Пронзительный звук ее голоса привлек внимание всех присутствовавших, не говоря уже о самом ее виде.
Ее никогда не учили скрывать свои чувства, и теперь она олицетворяла картину такого неподдельного ужаса, что не обратить на это внимания было совершенно невозможно. Ее волосы, вьющиеся, как у ангелов Боттичелли, туго обрамляли голову, глаза, расширившиеся до предела, были похожи на черные омуты, а широкий рот сложился в синеющую дыру на мертвенно-бледном фоне лица.
— Санта Мария! Мадре ди Дио! Э морто! Коза моссо фаре? Иль мио марито э морто! Учизо![2] — Она, не снижая громкости, перешла с итальянского на английский: — Убит! Убит! Прямо в живот! Они воткнули в него ножницы!
Ровно три секунды понадобилось Максу, чтобы пересечь комнату и схватить девушку за руки, заставив ее ненадолго замолчать. После этого в студии повисла напряженная тишина, в которой ширился и нарастал всепроникающий страх.
Макс пытался что-то тихо втолковать девушке по-итальянски. Она начала выть, как зверь, и эти громкие всхлипы до предела усилили нервное потрясение публики.
Лишь немногие приверженцы правил хорошего тона попытались как ни в чем не бывало продолжить негромкую беседу, стремясь при этом с деланной непринужденностью поскорее добраться до выхода.
Но большинство присутствующих осталось стоять на месте, искренне забыв о себе и потрясенно глядя, как Макс старается затащить девушку обратно в дверь под балконом.
Вслед за этим последовало эффектное появление из того же маленького прохода сэра Гордона Вудторпа, знаменитого общественного целителя, который с самого начала присутствовал на приеме. Его элегантная белоснежная шевелюра была слегка всклокочена, на скулах двумя малиновыми пятнами разгорался румянец, а язык непрестанно и лихорадочно облизывал сохнущие губы (сэр Гордон не мог избавиться от этой привычки с самого детства).
Он поспешил к Бэлл, которая продолжала стоять неподалеку от двери, храбро сохраняя спокойствие и любезность среди охватившего всех ощущения кошмара. Он сказал ей несколько слов, и даже уже упомянутые «ревнители хорошего тона» удивленно воззрились на них.
В первые несколько мгновений сэр Гордон, по-видимому, убеждал старую леди возложить бразды правления на него и покинуть свой пост, но Бэлл вежливо отклонила его предложение. Она лишь тяжело оперлась на его руку и громко обратилась к публике, причем голос ее был чист и спокоен, несмотря на волнение и преклонный возраст.
— Леди и джентльмены… — начала она и остановилась, чтобы совладать с собой. Она обвела всех взглядом, и губы ее немного задрожали. Вокруг немедленно воцарилось полное молчание. Момент был драматичный, ибо даже те из присутствующих, которые попытались было самим себе объяснить вопли Розы-Розы как прискорбную случайность, истерику или пьяную выходку, вдруг явственно осознали тот страх, который затаился в их подсознании.
— Дорогие мои, — произнесла Бэлл страдая, — произошло нечто чудовищное. Совершено, да, совершено убийство…
Голос ее уже откровенно сорвался, а непритворно нежное обращение к публике придало ее сообщению особую доверительность и остроту. Оно было обращено ко всем и к каждому персонально.
Она сильнее оперлась на руку сэра Гордона и продолжила свое обращение к публике, которая с замиранием сердца и легким чувством тошноты предчувствовала, что худшие вести еще впереди.
— Молодой человек, который еще несколько минут назад находился среди нас, теперь мертв. Он погиб здесь, в то мгновение, когда погас свет. Сэр Гордон полагает, что… никто не должен покинуть это помещение до прихода полиции. — Бэлл с мольбой оглядела всех, как бы призывая правильно понять ее. Она была на редкость выразительна, эта пожилая полная леди в высоком белом чепце и длинном черном платье. — Разумеется, я не могу вас заставить остаться, если вы пожелаете уйти, — добавила она, — это было бы абсурдно. В данных обстоятельствах я могу лишь просить вас. Я ничего не могу сказать вам больше. Это все, что известно и мне самой…
