Рекс Стаут - Сочиняйте сами

Рекс Стаут

«Сочиняйте сами»

1

Книги, которые читает Ниро Вулф, я делю на четыре категории — А, Б, В и Г. Если, спустившись в шесть часов вечера из оранжереи, он, прежде чем попросить Фрица принести пива, раскрывает книгу, заложенную тонкой золотой пластинкой длиной в пять дюймов и шириной в один, которую несколько лет назад ему преподнес благодарный клиент, — эта книга относится к категории А. Если он берется за книгу, прежде чем попросит пива, но она заложена простой бумажной полоской — эта книга категории Б. Если он сперва просит у Фрица пива, а уж затем берет книгу с загнутым на нужной странице уголком — эта книга принадлежит к категории В. Последняя категория, это когда он принимается за чтение только после того, как нальет и пригубит принесенное ему Фрицем пиво.

Я не подсчитывал, но приблизительно из двухсот или около того книг, которые Вулф прочитывает за год, не более пяти или шести относятся к первой категории.

В понедельник, одиннадцатого мая я сидел за своим рабочим столом, проверяя список расходов, который должен был сопровождать счет, направляемый в Корпорацию Спуннера за работу, которую мы только что завершили, когда в шесть часов в прихожей послышался шум лифта и затем шаги Ниро Вулфа. Он вошел в кабинет, сел в огромное, сделанное на заказ кресло, стоявшее за его столом, взял роман Филиппа Харвея «Почему боги смеются», открыл на странице, заложенной золотой пластинкой, и принялся за чтение. Затем, не отрываясь от книги, потянулся к кнопке, находившейся на краю стола, чтобы велеть Фрицу принести пиво.

В этот самый момент раздался телефонный звонок. Я поднял трубку.

— Арчи Гудвин слушает.

— Мне нужно поговорить с мистером Вулфом, — произнес усталый баритон. — Это Филипп Харвей.

— Мистер Вулф захочет узнать, по какому вопросу, если вы не возражаете.

— Об этом я скажу ему сам. Я звоню по поручению Национальной Ассоциации писателей и драматургов.

— Это вы написали «Почему боги смеются»?

— Да.

— Минутку. — Я прикрыл трубку рукой и обернулся к шефу. — Если в этой книжке имеются недостатки, вам предоставляется удобный случай. Парень, который сочинил ее, просит вас к телефону.

Ниро Вулф поднял голову.

— Филипп Харвей?

— Он самый.

— Что ему нужно?

— Желает говорить только с вами. Возможно, интересуется, на какой вы странице.

Он заложил пальцем книгу и взял трубку.

— Я слушаю, мистер Харвей.

— Мистер Вулф?

— Да.

— Возможно, вам известно мое имя?

— Да.

— Я говорю от имени Объединенной комиссии по вопросам плагиата, созданной Национальной Ассоциацией писателей и драматургов и Ассоциацией книгоиздателей Америки, председателем которой являюсь. Нам нужно встретиться с вами для консультации. Можете ли вы принять нас завтра утром?

— Но я ничего не смыслю в вопросах плагиата, мистер Харвей.

— Мы вам все разъясним. Перед нами возникла одна проблема, и мы хотим, чтобы вы нам помогли. Как относительно завтрашнего утра?

— Но я не адвокат, мистер Харвей, я детектив.

— Знаю. Предположим, в десять утра?

Даже автор книги первой категории не мог нарушить распорядок дня Вулфа. С девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести дня он проводил со своими орхидеями. В конце концов Харвей убедил Вулфа принять их в четверть двенадцатого. Когда они кончили разговаривать, я спросил Вулфа, следует ли мне навести справки? Он кивнул и вновь углубится в чтение. Я позвонил Лону Коэну в редакцию «Газетт» и выяснил, что есть такая Ассоциация писателей и драматургов. Все более или менее известные драматурги являлись ее членами, так же как и большинство писателей, за редким исключением тех особей, которые никак не могли решить, стоит ли им иметь дело с простыми смертными, или тех, которые твердо решили никаких дел с ними не иметь. Существовала и Ассоциация книгоиздателей Америки. Она объединяла все основные книгоиздательские фирмы и много второстепенных. Я сообщил эти сведения Вулфу, но не был уверен, слышал ли он меня. Он читал.

В тот вечер, около полуночи, когда я вернулся домой после спектакля «Сорок бочек любви» Мортимера Ошина, на котором я был со своей приятельницей, Вулф ставил на книжную полку позади огромного глобуса только что законченный им роман Харвея. Проверив, хорошо ли заперт сейф, я спросил:

— Почему бы не оставить книгу на столе?

Вулф хмыкнул.

— Самоуверенность мистера Харвея не нуждается в поощрении. Не будь он таким искусным писателем, он был бы несносен. Лесть ему не нужна.

Я не доживу до того дня, когда Вулф польстит кому-нибудь, включая меня, думал я, подымаясь в свою комнату на втором этаже.

2

На следующее утро, в среду, в одиннадцать часов двадцать минут, Ниро Вулф, восседая в своем кресле в кабинете, оглядел поочередно всех собравшихся, остановил взор на Филиппе Харвее и спросил:

— Вы будете говорить от имени всех?

Так как эту встречу организовал Харвей и он же являлся председателем комиссии, я усадил его в красное кожаное кресло, рядом со столом Вулфа. Это был коротышка средних лет с круглым лицом, покатыми плечами и брюшком. Остальные пятеро уселись полукругом в желтых креслах, которые я для них расставил. Их имена и фамилии мне сообщил Харвей, и, я занес их для памяти в блокнот. Ближе других ко мне сидел высокий светловолосый мужчина в коричневом полосатом костюме — Джеральд Кнапп, глава издательской фирмы «Кнапп и Боуэн». Рядом с ним устроился жилистый петушок с большими ушами и гладкими черными волосами — Рубен Имхоф из издательства «Виктори пресс». Женщина, приблизительно моих лет, к которой стоило бы приглядеться, если бы она беспрестанно не дергала носом, была Эми Винн. Я прочел несколько рецензий на ее роман «Постучи в мою дверь», но самой книжки на полках Вулфа не оказалось. Высокий седовласый человек с длинным, сухим лицом был Томас Декстер из издательской фирмы «Тайтл хауз». Последним был Мортимер Ошин, человек с толстыми губами и глубоко посаженными темными глазами, автор пьесы «Сорок бочек любви», на представлении которой я имел удовольствие присутствовать вчера вечером. За восемь минут он выкурил три сигареты и бросил на ковер мимо пепельницы, стоявшей рядом с ним, две спички.

Филипп Харвей прокашлялся.

— Вам понадобятся подробности, — начал он, — но сперва я опишу в общих чертах всю ситуацию. Вы сказали, что ничего не смыслите в проблемах плагиата, но что это такое, вы, конечно, знаете. Как правило, все казусы, связанные с литературной кражей книги или пьесы, разбираются автором и издателем или автором и продюсером, но при ситуации, которая привела нас сюда, обычного разбирательства недостаточно. Именно поэтому Национальная Ассоциация писателей и драматургов и Ассоциация книгоиздателей Америки образовали эту объединенную комиссию. От имени НАПИД должен заявить, что мы высоко ценим сотрудничество с АКА. В делах о плагиате страдающей стороной является автор, а не издатель. При подписании договора на автора налагаются обязательства в возмещении всех убытков издателя, расходов и затрат в случае, если…

— Договор договором, — перебил Рубен Имхоф, — а в действительности пострадавшей стороной зачастую оказывается издатель…

— Пострадавший издатель! — фыркнула Эми Винн, дергая носом.

Вставил свое замечание и Мортимер Ошин, и все четверо принялись говорить одновременно. Я даже не пытался записывать, что они говорили.

— Прошу тишины! — возвысил голос Вулф. — Продолжайте, мистер Харвей. Если интересы автора и издателя противоречат друг другу, почему же тогда создана объединенная комиссия?

— О, авторы и издатели не всегда конфликтуют между собой, — усмехнулся Харвей. — Интересы раба и рабовладельца зачастую совпадают, как, например, в данном случае. Я только между прочим заметил, что страдающей стороной, как правило, является автор. Итак, мы высоко ценим сотрудничество с АКА. Это чертовски благородно с их стороны.

— Вы хотели вкратце охарактеризовать ситуацию.

— Да. В течение последних четырех лет имели место пять важных случаев обвинения в плагиате. — Харвей вынул из кармана сложенные листы бумаги, развернул и взглянул на первый лист. — В феврале тысяча девятьсот пятьдесят пятого года издательство «Макмюррей и компания» выпустило в свет роман Эллен Стюрдевант «Цвета страсти». К середине апреля этот роман возглавил список бестселлеров. В июне издатели получили письмо от некоей Алисы Портер, утверждавшей, что фабула романа, образы действующих лиц, а также все основные сюжетные линии заимствованы из ее неопубликованного рассказа «Только любовь». Изменены лишь место действия и имена персонажей. По ее словам, свой рассказ, двадцать четыре страницы машинописного текста, она послала Эллен Стюрдевант в ноябре тысяча девятьсот пятьдесят второго года, желая узнать мнение писательницы. Рассказ ей возвращен не был. Она не знала также, поучила ли Эллен Стюрдевант ее письмо и рукопись. Миссис Стюрдевант категорически заявляет, что никогда не видела этого рассказа. Однажды, это было в августе, когда она находилась на своей вилле в Вермонте, служанка принесла ей пакет, обнаруженный в ящике письменного стола. Пакет содержал двадцать четыре странички, отпечатанные на машинке, и на первой стояли заглавие «Только любовь» и фамилия автора — Алиса Портер. Сюжетные линии, характеры и многие детали совпадали с романом Эллен Стюрдевант. Служанка призналась, что Алиса Портер уговорила ее поискать в доме эту рукопись, посулив сто долларов. Найдя пакет, она принесла его хозяйке, так как в ней заговорила совесть. Первой мыслью миссис Стюрдевант было сжечь рукопись, но, поразмыслив, она поняла, что это ничего не даст, так как служанка в случае судебного разбирательства побоится быть осужденной за ложные показания. И тогда миссис Стюрдевант позвонила своему адвокату в Нью-Йорк.