Рекс Стаут - Игра в бары

Рекс Стаут

«Игра в бары»

Глава 1

В старом особняке Ниро Вулфа на Тридцать пятой улице атмосфера в этот июльский понедельник была сильно накалена.

Я упоминаю об этом совсем не для того, чтобы рассказать о дурных привычках своего патрона. Нет. Просто это имело непосредственное отношение к появлению жильца в нашем доме.

Начало всему положило замечание Вулфа, сделанное им тремя днями раньше. Каждую пятницу, в одиннадцать утра, спускаясь, по обыкновению, из оранжереи в свой кабинет, Вулф подписывал чеки для Фрица, Теодора и меня. Я получал чек лично, а два других Вулф оставлял у себя, поскольку любил вручать их сам.

В то утро, положив мой чек на письменный стол, он сделал легкую гримасу и сказал:

— Спасибо, что ты меня дождался.

Мои брови поднялись вверх.

— В чем дело? На орхидеи напала тля?

— Нет, но я видел в прихожей твою сумку и отметил твой пышный наряд. С твоей стороны очень любезно вот так спокойно сидеть и ждать жалкого, ничтожного вознаграждения за твой чрезмерный труд почти до самого конца недели. Тем более что на банковском счету у нас не было такой мизерной суммы за последние два года. И при этом ты всей душой рвешься из дома.

Я сдержал себя и ответил спокойно:

— Такая тирада, несомненно, требует ответа. Пожалуйста, я отвечу. Что же касается пышного, как вы сказали, наряда, то я уезжаю на уик-энд за город и поэтому оделся соответствующим образом. Что касается того, что я спешу вас покинуть, то это совсем и не так. — Я посмотрел на часы. — У меня вполне достаточно времени на то, чтобы взять машину и заехать на Шестьдесят третью улицу за мисс Роуэн. Что же касается жалкого вознаграждения — это вы заметили верно. — Ну, а насчет вашей иронии о чрезмерном труде отвечу, что вынужден проводить большую часть времени, сидя на собственной заднице. И это только потому, что вы решили отказаться от четырех предложений подряд. Что же касается выражения «почти до самого конца недели», то я его понимаю. Вы имеете в виду, что я ретируюсь раньше, чем истекло время, за которое мне платят. Об этом факте вам известно вот уже месяц. И потом, что может меня удерживать? Что же касается банковского счета, то тут я с вами полностью согласен. У вас есть все основания это утверждать.

Я веду бухгалтерию и прекрасно знаю положение дел.

И готов помочь. Обидно только, что мой вклад так жалок.

С этими словами я взял чек большим и указательным пальцами, разорвал его поперек, потом сложил вместе обе половинки, еще раз порвал, бросил обрывки в корзину для бумаг и повернулся к двери:

— Арчи!

Я замер на месте и посмотрел на него. Вулф метнул на меня свирепый взгляд.

— Пф! — сказал он.

Я не ответил, молча выразив ему свое презрение.

Вот эта история и накалила атмосферу, когда я вернулся из-за города поздно вечером в воскресенье. В это время Вулф был уже в постели. К утру понедельника все, может быть, и улеглось бы, если бы не этот разорванный мною чек. Оба мы прекрасно понимали, что корешок чека должен быть аннулирован и выписан новый чек, но он не собирался делать это. Ждал, что я сам попрошу его. Но я и не собирался выписывать чек по собственной инициативе.

Поскольку этот вопрос так и оставался нерешенным, мрачная обстановка в доме царила с утра до самого обеда и не разрядилась во второй половине дня.

Около четырех тридцати я сидел за письменным столом, просматривая старые счета, когда в дверь позвонили. Обычно, кроме случаев, требовавших особых распоряжений, дверь открывал Фриц. Но в тот день мои ноги жаждали разминки, и я, не задумываясь, сам пошел к двери. Открыв ее, я увидел нечто, что возбудило во мне приятные чувства.

Чемодан и шляпная коробка могли бы, конечно, быть куплены у кого угодно, но молодая женщина, в легком, персикового цвета платье и отлично сшитом жакете, без сомнения, выглядела нестандартно. Поскольку она пришла к Ниро Вулфу с багажом, можно было предположить, что это перспективная клиентка, прибывшая из другого города. Я сразу понял, что она приехала к нам прямо с вокзала или из аэропорта и явно куда-то торопилась. Я решил, что такая особа требует сердечной встречи.

— Вы — Арчи Гудвин? Вы внесете мой чемодан?

Я прошу вас, будьте так любезны.

Я затащил чемодан и, закрыв дверь, поставил его у стены. Незнакомка тут же прислонила к нему шляпную картонку, выпрямилась и сказала:

— Я хочу… То есть мне необходимо видеть Ниро Вулфа, но, как мне известно, он с четырех до шести там наверху, в оранжерее. Вот почему я выбрала именно это время для прихода сюда. Но я хотела прежде встретиться с вами. — Она огляделась по сторонам. — Эта дверь — в гостиную? — Ее взгляд заскользил еще дальше, постепенно обегая всю комнату. — А эта лестница справа — ведет в столовую, слева — в кабинет? Прихожая значительно больше, чем я ожидала. Пройдемте в кабинет?

Я никогда еще не видел таких глаз. Они были то ли коричневато-серые с коричневато-желтым оттенком в крапинку, то ли коричневато-желтые с серыми крапинками. Но, во всяком случае, очень глубокие, большие и зоркие.

— В чем дело? — спросила она, с удивлением посмотрев на меня.

Это уже было явным жульничеством. Она прекрасно знала о том, что любой, увидевший ее глаза в первый раз, непременно уставится на них с нескрываемым удивлением. Возможно, она даже и ждала этого. Я сказал, что проблем никаких нет, проводил ее в кабинет, предложил кресло, а сам уселся за письменный стол.

— Итак, вы определенно бывали здесь раньше?

Она покачала головой:

— Несколько лет назад здесь был мой друг, и потом я, конечно, читала о Ниро Вулфе. — Она оглянулась. — Я ни за что бы не пришла сюда, если бы не знала так много об этом доме, о Вулфе и… о вас. — Посетительница подняла на меня свои прекрасные глаза и продолжала: — Я подумала, что мне лучше будет прежде поговорить с вами. Я совсем не уверена, что сразу найду общий язык с Ниро Вулфом. Видите ли, я пытаюсь кое-что установить. Интересно… вы знаете, что мне от вас нужно?

— Конечно нет, откуда я могу знать?

— Вы не дадите мне чего-нибудь выпить? Кока-колу, рома с лимоном и побольше льда. «Мейерса», я думаю, у вас нет?

Мне показалось, что она немного торопится, но я заверил ее, что у нас, конечно же, есть все, что нужно.

Потом я встал, подошел к письменному столу Вулфа и позвонил Фрицу. Когда он пришел и принял заказ, я вернулся назад к своему вращающемуся стулу.

— Фриц выглядит моложе, чем я ожидала, — заметила незнакомка.

Я откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

— Вы можете пить все, что вам угодно, даже кока-колу и ром, — сказал я ей. — И ваше общество мне очень приятно, так что с этой стороны все в порядке.

Но если вы хотите, чтобы я научил вас, как говорить с Вулфом, то приступайте к своему рассказу.

— Не раньше, чем я выпью, — твердо сказала она.

Она не только решила ждать напитков, но и устроилась по-домашнему. После того как Фриц принес все, что она хотела, посетительница сделала пару глотков, пробормотала что-то о жаре, сняла жакет и повесила его на спинку красного кожаного кресла. Но и на этом она не остановилась: сняла ту соломенную вещицу, которая была у нее на голове, откинула назад волосы, вытащила из сумочки зеркальце и бросила на себя быстрый взгляд. Затем, продолжая держать перед собой стакан и отпивая из него время от времени по глотку, встала, подошла к моему столу, взглянула на разложенные на нем бумаги, потом перешла к большому глобусу и крутанула его пальцем. После чего она прошла к книжным полкам и бегло осмотрела заголовки расставленных на них книг. Когда ее стакан опустел, она поставила его на стол, села и посмотрела мне прямо в глаза.

— О, я начинаю понемногу приходить в себя, — сказала она.

— Ну и отлично.

— Только не торопите меня.

— Не буду. Я не из породы нетерпеливых.

— Я очень осторожная девушка… поверьте мне. За всю свою жизнь я поспешила лишь однажды, и этого мне хватило с лихвой. — Посетительница помолчала и добавила: — Я не уверена, что мне не помешала бы еще порция рома.

Я был решительно против этого. Я не мог отрицать, что кока-кола и ром пошли ей на пользу: они подняли ее тонус и подчеркнули привлекательность, которая, правда, и не нуждалась в дополнительных стимулах.

Но время было рабочее, и я хотел знать, стоит ли она чего-нибудь как клиентка. Поэтому я поднялся и решительно покончил с проблемой выпивки вежливым отказом. Однако прежде чем я успел приступить к делу, она спросила:

— Дверь Южной комнаты на третьем этаже запирается изнутри?

Я нахмурился. Во мне начало зарождаться подозрение, что она совсем не то, за что себя выдает. Возможно, это корреспондентка, желающая заполучить для своего журнала или газеты материал о доме знаменитого детектива. Но даже и в этом случае она была совсем не из тех, кого следовало и можно было бы взять попросту за ухо и вытолкнуть на улицу вниз по ступенькам лестницы. Я не видел пока причин осуществить это намерение, принимая, в частности, во внимание ее глаза, взглянув на которые нельзя было бы не пойти ей навстречу. До известных, конечно, пределов.