К. Сэнсом - Соверен
У дверей камеры Бродерика стояли в карауле сержант Ликон и еще один солдат. Сержант сухо кивнул нам с Бараком.
— Все в порядке? — осведомился я.
— Да. Заключенный целый день лежит на своей кровати. С солдатом, которого я к нему приставил, даже словом не обмолвился.
— Мне удалось узнать, где он добыл яд, — не без гордости сообщил я и рассказал сержанту об открытии, сделанном в замке. — Думаю, Редвинтер вскоре вновь приступит к своим обязанностям, — заметил я напоследок.
— А я-то надеялся, что мы его больше не увидим, — буркнул Ликон.
— Боюсь, нам еще долго придется терпеть его общество, — вздохнул я. — Сержант, я должен поблагодарить вас и ваших людей, — произнес я после недолгого молчания. — Если бы не вы, встреча с медведем закончилась бы для меня весьма печально.
— Мы всего лишь выполняли свой долг, — пожал плечами Ликон. — Хотя, признаюсь, услышав крики, я сперва подумал, что это уловка. Ведь кто-то мог нарочно поднять переполох, чтобы отвлечь стражу и освободить Бродерика. Я не знал, что и делать. А потом наконец решился запереть заключенного и вместе со своими людьми бросился в церковь.
— Слава богу, вы приняли верное решение. Останься вы на своем посту, медведь разорвал бы меня на клочки.
Сержант кивнул, но взгляд его по-прежнему оставался холодным и неприязненным.
— Я много думал о том, что вы мне рассказали, сержант, — сделав над собой усилие, продолжал я. — Мне тяжело сознавать, что ваши родители лишились земли по моей вине. Боюсь, я вынес решение, не изучив должным образом все обстоятельства, связанные с передачей земель в аренду. У ваших родителей сохранились какие-либо документы, подтверждающие их права?
— Нет. — Он уныло покачал головой. — Все документы давным-давно утеряны. Но на протяжении нескольких поколений предки мои арендовали землю у монахов.
— Если бы нам удалось найти записи, которые это подтверждают, это многое изменило бы. Можно было бы добиться пересмотра дела.
— Мои родители не умеют ни читать, ни писать, — смущенно пробормотал сержант. — Они во всем полагаются на дядю, а он, честно говоря, тоже не слишком большой грамотей. И уж конечно, услуги стряпчего им не по карману.
— А когда они должны будут покинуть свою ферму?
— Через шесть месяцев, — вздохнул сержант. — Не позднее дня весеннего равноденствия.
— Послушайте, я чувствую свою ответственность за это дело. После возвращения в Лондон я могу оказать вам помощь. Если хотите, конечно.
— Я же сказал, родители мои бедные люди. Они не могут платить стряпчему.
— Я ничего с них не возьму. Pro bono, как говорим в таких случаях мы, юристы.
Лицо молодого солдата посветлело.
— Правда, сэр? О, если бы вам удалось вернуть нашу ферму…
— Я ничего не обещаю. Но я сделаю все, что возможно.
— Спасибо.
Сержант взглянул на меня в некотором замешательстве.
— Признаюсь, когда я узнал, что злополучное решение вынесли именно вы, я клял вас на чем свет стоит.
— Проклятия меня не берут, — усмехнулся я. — За свою жизнь я получал их слишком много.
— Если вы нам поможете, я до конца дней своих буду благословлять ваше имя, — с пылом заверил сержант. — Вы представить себе не можете, как я вам благодарен…
— Пока что вам не за что меня благодарить, — буркнул я, несколько смутившись. — Если вы не возражаете, я хотел бы увидеть Бродерика.
Ликон кивнул и извлек из кармана ключи.
— И зачем только люди заключают себе подобных в темные вонючие камеры? — задумчиво изрек он. — Ведь в мире и без того достаточно бед и страданий.
Бродерик пластом лежал на своей койке. Вид у него был столь измученный, что сердце мое невольно сжалось от сострадания. В неровном свете свечи преждевременные морщины, избороздившие его юное лицо, казались особенно глубокими. Завидев меня, он с трудом поднял голову.
— У вас есть чем утолить жажду? — спросил я.
— Да, — кивнул он и указал на кувшин, стоявший на полу.
— Я знаю, где вы раздобыли яд, сэр Эдвард, — тихо произнес я. — Вы отравились ядовитыми грибами, которые росли в водосточной трубе за вашим окном.
Несколько мгновений он неотрывно смотрел на меня, потом отвел взгляд.
— Какая разница, — безучастно проронил он. — Мне не удалось избавить себя от мучений. И другого шанса у меня не будет.
— Как только вы сумели заставить себя проглотить такую гадость?
— Мысль о том, что мне предстоит, была сильнее отвращения, — пожал плечами Бродерик. — Я зажимал нос руками, чтобы не чувствовать запаха, и заталкивал грибы в себя вместе с водой.
— Да, запах они издают ужасающий.
— Все оказалось напрасно, — бросил Бродерик. — Мой желудок изверг отраву. Он оказался слишком чувствительным.
Бледное лицо его исказила гримаса злобы и отчаяния.
— Послушайте, почему бы вам не рассказать им все, что они от вас требуют? — произнес я, глядя ему прямо в глаза. — В конце концов под пытками они все равно вытянут из вас все. Зачем обрекать себя на бессмысленные страдания? А если вы будете откровенны, вы сможете подать просьбу о помиловании. Как знать, может, оно будет вам даровано.
Бродерик зашелся хриплым судорожным смехом.
— Неужели вы думаете, я поверю их обещаниям? — спросил он, отсмеявшись. — Роберт Эск был слишком доверчив. Вы сами видели, какое помилование ему даровали.
— Кстати, сегодня его скелет упал с башни, — сообщил я. — Его сбросил разгулявшийся ветер.
На лице Бродерика мелькнуло подобие улыбки.
— Это недоброе предзнаменование, — проронил он. — Королю-еретику есть над чем задуматься.
— Странно слышать от вас разговоры о предзнаменованиях и пророчествах. Я полагал, в них верят лишь простолюдины, не получившие никакого образования.
Бродерик хранил молчание. Я не сводил с него глаз, думая о том, как много тайн хранит этот измученный человек. Вероятно, ему известно, что за документы хранились в шкатулке. Возможно, он знает о том, какую угрозу они могут представлять для нынешнего короля. А что, если он осведомлен о любовных похождениях королевы и о том, какую выгоду собирались извлечь из них заговорщики? Так или иначе, мне оставалось лишь теряться в догадках. Любые расспросы находились под строжайшим запретом.
— Если Генрих — еретик и узурпатор, кто, по вашему мнению, имеет право на английский престол? — неожиданно для себя самого спросил я. — Кое-кто считает, что на трон должна была взойти графиня Солсбери.
— Кое-кто может считать все, что ему вздумается, — с косой усмешкой бросил Бродерик.
— Но в любом случае принц Эдуард, единственный сын короля, является его законным наследником.
Я помолчал несколько мгновений и заговорил вновь:
— А также сыновья, которых может родить королю королева Кэтрин. По слухам, она уже беременна.
— Вот как? — равнодушно проронил Бродерик.
В глазах его не промелькнуло ни малейшей искорки интереса.
— Все ваши ухищрения напрасны, сэр, — заявил он с презрительным смехом. — Вы зря принимаете меня за дурака.
— Я просто хотел поддержать разговор.
— Уверен, вы ничего в своей жизни не делаете просто так. А знаете, чего бы мне действительно хотелось?
— Любопытно узнать.
— Я бы хотел, чтобы вы находились в камере пыток Тауэра, когда палачи примутся показывать на мне свое мастерство. Вам было бы полезно увидеть собственными глазами, к чему привели ваши заботы и попечения.
— Вы можете избежать знакомства с лондонскими палачами, если расскажете все сейчас.
— Убирайтесь, — дрожащим от негодования голосом произнес Бродерик.
Я встал, подошел к дверям и постучал, дабы стражник меня выпустил.
Стоило мне выйти в коридор, сердце болезненно екнуло, ибо я лицом к лицу столкнулся с Редвинтером. Он заметно осунулся, под глазами залегли темные круги. Для человека, привыкшего упиваться собственной властью, внезапный арест явился особенно чувствительным ударом. Избегая встречаться со мной взглядом, Редвинтер уставился на Барака, которой с подчеркнуто независимым видом прислонился к стене.
— Я слышал, ваш хозяин разузнал, каким образом отравился Бродерик, — процедил тюремщик.
— Да, — кивнул Барак. — Бродерик оказался на редкость изобретательным.
— Более у него не будет случая проявить свою изобретательность, — заявил Редвинтер. — Я вновь приступаю к своим обязанностям. Малеверер сказал, что мне следует вас поблагодарить, — пробурчал он, наконец повернувшись ко мне.
В ответ я молча пожал плечами.
— Думаю, вы считаете меня своим должником, — с досадой произнес Редвинтер. — Что ж, радуйтесь.
— Не вижу никаких оснований для радости, — отрезал я.
— И правильно делаете, — усмехнулся Редвинтер. — Один раз я уже одержал над вами верх. Можете не сомневаться, я сумею сделать это вновь.
