К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

– О, – разочарованно выдохнул он.

– А теперь мне бы хотелось, чтобы вы проводили меня к госпоже Стамп.

– Не возражаете потолковать с ней прямо на кухне? У нее такие грязные башмаки. Боюсь, она перепачкает мои ковры.

Копингер проводил меня на кухню, где, попивая из кружки эль, сидела госпожа Стамп. Хозяин велел двум любопытным горничным оставить нас одних и вслед за ними вышел и сам.

Пожилая дама сразу перешла к делу.

– Прошу прощения, что отнимаю у вас время, сэр Но я хочу просить вас об одном одолжении. Два дня назад мы похоронили тело Орфан в церковном саду.

– Рад, что ее бедное тело наконец обрело покой.

– Я сама заплатила за погребение, но на могильную плиту у меня не хватило денег. Вот я и подумала, сэр. Учитывая ваше сочувствие к тому, что с ней произошло, не могли бы вы найти шиллинг на дешевенькое надгробие?

– А во сколько обойдется дорогое?

– Два шиллинга, сэр. Я распоряжусь, чтобы вам прислали расписку о получении.

Я отсчитал ей два шиллинга.

– К сожалению, вся моя миссия в последнее время сводится исключительно к подаяниям, – с горечью в голосе произнес я. – Тем не менее мне хотелось бы, чтобы у этой девушки было хорошее надгробие. Однако за мессу я платить отказываюсь.

– Орфан не нужны никакие мессы, – фыркнула госпожа Стамп. – Мертвым вообще наплевать на мессы. Ныне она уже обрела спасение в Господе.

– Вы говорите как истинная сторонница реформы, госпожа Стамп.

– А я таковой и являюсь, сэр. И весьма этим горжусь.

– Кстати говоря, – небрежно бросил я, – вы бывали когда-нибудь в Лондоне?

– Нет, сэр. – Она посмотрела на меня озадаченно. – Зато однажды я доехала до самого Уинчелси.

– И в Лондоне у вас нет никаких родственников.

– Вся моя родня живет в здешних краях.

– Я так и думал, – кивнул я в ответ. – Не волнуйтесь, госпожа Стамп.

Проводив ее, я наскоро попрощался с Копингером, у которого заметно поубавилось угодливости после того, как он узнал, что я не пользуюсь благосклонностью Кромвеля. Забрав у конюха Канцлера, я поскакал по утопающей в тумане тропинке в сторону монастыря.

Чем ближе я подъезжал к монастырю, тем теплее становился воздух. Сгущались сумерки, и Канцлер двигался осторожно, чтобы не поскользнуться на слякотной тропинке. Вокруг было тихо, если не считать журчания стекающих в болото ручейков тающего снега. Вскоре мне пришлось спешиться и вести коня рядом: я не хотел, чтобы Канцлер в темноте угодил в трясину. Вдалеке в тумане уже замаячила монастырская стена и горящий в сторожевом домике Багги тусклый свет. Привратник быстро отозвался на мой стук и вышел с факелом в руке.

– Наконец-таки вы вернулись, сэр. В такую ночь опасно ездить верхом.

– Я очень торопился.

– Я ввел коня в ворота.

Прибыл ли посыльный с сообщением для меня?

– Нет, пока никого не было.

– Вот проклятье! Я жду человека из Лондона. Как только он появится, сразу же мне сообщите. Не важно когда, будь то ночью или днем.

– Хорошо, сэр. Будет сделано.

– И вот еще что. Прежде чем вы получите от меня дальнейшие распоряжения, ни один человек – слышите, ни один – не должен покидать стен монастыря. Вы меня поняли? Если кому-нибудь вздумается уехать, немедленно посылайте за мной.

Он подозрительно на меня посмотрел.

– Это приказ, сэр?

– Да, – вздохнул я. – Не случилось ли за эти несколько дней каких-нибудь происшествий, Багги? Все ли живы и здоровы? Как дела у господина Марка?

– Все живы и здоровы, сэр. А господин Марк сейчас в доме аббата. – Он внимательно посмотрел на меня, и в свете факела я заметил странный блеск его глаз. – Но зато кое-кого мы не досчитались.

– Это что еще значит? Только не надо со мной говорить загадками.

– Я имею в виду брата Джерома. Вчера он вышел из кельи. И исчез.

– Вы хотите сказать, сбежал?

Багги невесело рассмеялся.

– Этот тип далеко не убежит. Он даже не появлялся у моих ворот. Очевидно, прячется где-то в окрестностях монастыря. Уверен, приор скоро его найдет.

– Господи Боже мой, его надо взять живым! – воскликнул с досадой я.

У меня из-под носа ускользнула возможность допросить единственного свидетеля, который, возможно, видел посетителей, приходивших к Марку Смитону накануне казни. Мне оставалось уповать только на вести из Лондона.

– Знаю, сэр. Но теперь все делается не так, как надо. Служка, приставленный к нему, позабыл закрыть на замок дверь. Понимаете, сэр, убийство брата Габриеля стало для всех нас последней каплей. Мы все здесь насмерть перепуганы. И к тому же повсюду ходят слухи, что нас скоро закроют.

– В самом деле?

– Ну да. А разве не так, сэр? Все к тому идет, если учесть случившиеся за последнее время убийства. К тому же поговаривают, будто король прибирает к себе монастырские земли. А вы что на все это скажете, сэр?

– Помилуйте, Багги. Неужто вы в самом деле считаете, что я буду с вами обсуждать дела политической важности?

Вид у него был явно уязвленный.

– Прошу прощения за мою дерзость, сэр. Но… – запнулся он.

– Ну?

– Люди толкуют, будто монахам после закрытия монастыря будет начислено денежное содержание, а служки будут выброшены на дорогу. Мне уже без малого шестьдесят, сэр. У меня нет ни семьи, ни лавки. А в Скарнси работы не найти.

– Меня не интересуют всякие сплетни, Багги, – мягко ответил я. – Скажите, ваш помощник здесь?

– Дэвид? Да.

– Попросите, чтобы он отвел моего коня в конюшню. Для начала я зайду к аббату.

Я проводил взглядом юношу, который осторожно повел Канцлера по скользкому снегу в конюшню. Мне припомнился наш последний разговор с Кромвелем. В самом деле, Багги наравне с прочими работниками монастыря останется не у дел, будет пущен по миру, если не найдет себе другой работы. Я вспомнил тот день, когда ездил в приют для бедных и видел, как нищие, нанятые на временную работу, расчищали дорогу от снега. Хотя я не питал к Багги особой симпатии, но видеть его, лишенного всяческих проявлений собственного превосходства, рядом с ними мне бы не хотелось. Думаю, он не вынес бы и нескольких месяцев такой жизни.

Я ходил взад-вперед, сжимая в руке меч Джона Смитона, когда возле стены среди тумана явственно обозначился чей-то силуэт.

– Кто это? – резко выкрикнул я.

Брат Гай сделал шаг вперед. На голове у него был капюшон, надетый так глубоко, что лица почти не было видно.

– А, это вы, господин Шардлейк. Уже вернулись, – произнес он со свойственным ему акцентом.

– Что вы делаете тут в темноте?

– Вышел подышать свежим воздухом. Весь день мне пришлось провести у постели старого брата Пола. Бедняга умер час назад. – Он перекрестился.

– Мне очень жаль.

– Настал его час. Под конец он как будто впал в детство. Заговорил о гражданских войнах прошлого века, Йорке и Ланкастере. Говорил, что видел старого короля Генриха Шестого, который, дескать, бродил по улицам Лондона во времена своей реставрации и нес какую-то чепуху.

– Теперь у нас сильный король.

– В этом никто не сомневается.

– Я слыхал, что Джером сбежал.

– Да, приставленный его охранять мальчишка забыл закрыть дверь на замок. Но вы не волнуйтесь, его непременно найдут. Даже в таком большом месте долго скрываться невозможно. Бедняга, он оказался слабее, чем можно было подумать на первый взгляд. Ночь под открытым небом не пойдет ему на пользу.

– Он безумец. И может быть опасен для окружающих.

– Служки больше не желают исполнять свои обязанности. Братия тоже. Они беспокоятся из-за того, что может с ними случиться.

– А как Элис?

– Нормально. Эти дни мы с ней трудились не покладая рук. Сейчас, при перемене погоды, страхи одолевают здесь всех и каждого. С болота потянуло какой-то непонятной мерзостью.

– Скажите, брат, вы когда-нибудь бывали в Толедо?

Гай пожал плечами.

– Разве что в детстве, когда родители переезжали из города в город. До того как мне исполнилось двенадцать, во Франции мы не ощущали себя в безопасности. Да, точно, мы были в Толедо совсем недолго Я запомнил большой замок и грохот железа, раздающийся как будто сразу из тысячи мастерских.

– А вы часом не встречали там англичан?

– Англичан? Что-то не припомню. Но не потому, что в те времена их там не было. Тогда в Испании было полно англичан. Это теперь их там днем с огнем не найдешь.

– Верно. Испания стала нашим врагом. – Я подошел к нему на шаг ближе, чтобы посмотреть в его темные глаза, однако они были непроницаемы. Я взял свой плащ. – Я вынужден вас покинуть, брат.

– Желаете вернуться в свою прежнюю комнату?

– Я еще не решил. Но на всякий случай протопите ее, чтобы там было тепло. Спокойной ночи.

Я двинулся в сторону дома аббата. Проходя мимо небольших монастырских строений, я нервно шарил глазами по мрачным теням, пытаясь выхватить взглядом белое картезианское облачение. Что же на этот раз удумал сотворить брат Джером?