Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки
Вскоре Иеремия добрался до дома Алена — вернее, до того, что от него оставалось. Иезуит вдруг вспомнил, как в свое время, покидая это место, он думал, что больше не вернется сюда. Но разве мог он предположить, что подобная участь ожидает десятки тысяч лондонцев? Не в силах сдержать слезы, он торопливо шел дальше и свернул на Полс-Элли, которая вела прямиком к обугленному собору. Ступив на церковный двор, Иеремия вдруг заметил всадника, внимательно осматривавшего окрестности. Сердце в груди замерло, когда пастора осенила ужасная догадка. Айзек Форбс! Но ужас первого мгновения миновал так же быстро, как и появился.
Старик повернулся к нему спиной, и Иеремия бесшумно вскарабкался по куче щебня, нагроможденной у фасада собора, а затем юркнул в зиявшее пустотой окно. Он едва не поскользнулся на расплавленном стекле, буквально чудом удержавшись на ногах. Топот конских копыт приближался. Иеремия тем временем искал место, где спрятаться, но собор был разрушен до неузнаваемости. Расплавленный огнем свинец крыши, стекая вниз, образовал на полу храма огромные комки. Колонны обрушились, капители разбились об пол. Бушевавший здесь огонь не пощадил даже камня — он растрескался от жара, и обломки его, подобно ядрам, разлетелись во все стороны.
Продвигаясь через главный неф, Иеремия услышал подозрительный скрип. Сверху посыпалась пыль. Поняв, в чем дело, Иеремия резко отскочил в сторону. И вовремя — туда, где он только что стоял, обрушился изрядный кусок камня, отвалившийся от контрфорса, и с грохотом разбился. Бывший храм превратился в орудие убийства.
Все еще слыша топот копыт жеребца Айзека Форбса, иезуит направился к крипте,[18] также частично обрушившейся, и, стараясь ступать осторожно, стал подниматься по лестнице. Позади по каменным плитам пола гремели копыта. Неужели преследователь обнаружил его? Или просто желал убедиться, что здесь жертве негде спрятаться? Иеремия едва не терял сознание от ужаса и изнеможения. Его трясло как в лихорадке.
Внутри склеп освещался слабым мерцающим светом. Нищие в лохмотьях расположились прямо на надгробиях, тупо взирая на пришедшего. В воздухе стоял смрад немытых тел, гари и горелой плоти.
— За мной гонятся! Помогите мне, прошу вас! — прошептал Иеремия.
Позади под сапогами приближавшегося Форбса хрустели обломки камня.
Но нищие, похоже, не обратили внимания на иезуита, потому что тут же безучастно отвернулись. Иеремия уже был готов к самому худшему, как вдруг заметил, что седая старуха в углу машет ему. Он бросился к ней. Женщина молча указала на полуразрушенный саркофаг, о который облокотилась. Каменная плита его была разбита, выставив на обозрение скелет, наверняка принадлежавший почившему в бозе в незапамятные времена епископу. Иеремия без промедления сдвинул остававшийся кусок плиты в сторону, приподнял затянутый в окаменевшую кожу скелет и улегся под него. Старуха, взяв пригоршню пыли, чуть присыпала ею бренные останки.
Через трещину в плите Иеремия увидел факел в руке Айзека Форбса. Старик стал обходить склеп, тыча факелом в лица оборванцев, которые и ухом не повели. Впрочем, судя по всему, преследователь Иеремии не собирался задерживаться. Будучи убежден, что пастора здесь нет, он брезгливо отвернулся и стал подниматься по ступенькам. Вскоре донесся топот копыт, говоривший о том, что опасность миновала.
Иеремия воздал благодарность Господу и своей спасительнице, после чего, с трудом выбравшись из убежища, крепко пожал руку старухе и без сил опустился на каменные плиты пола. Нет, долго ему так не вынести. По телу разливалась отвратительная слабость, сердце готово было выскочить из груди. Только сейчас он заметил, что исходивший от пола жар проникает сквозь подошвы башмаков, обжигая ноги. Как осилить остававшийся отрезок пути, если преследователи подкарауливают его на каждом шагу? Оставалось лишь уповать на то, что все же удастся перехитрить их.
— Еще раз спасибо тебе за помощь, — поблагодарил он с любопытством разглядывавшую его старуху, сунув ей на прощание шиллинг. — И вот еще о чем я хочу попросить тебя. Продай мне твои лохмотья.
Женщина негодующе покачала головой.
Иеремия достал остававшиеся у него монеты и вложил деньги в ладонь нищей.
— Вот тебе за них!
И снова она возмущенно замотала головой.
— Клянусь, я верну их тебе!
Наконец нищая не выдержала, стянула с себя подобие плаща, с которым ей наверняка было нелегко расстаться, и протянула его Иеремии.
— Завтра ты получишь его обратно! — заверил ее пастор.
Набросив лохмотья на плечи, он натянул капюшон чуть ли не до подбородка. Преисполненный уверенности в том, что теперь-то преследователям будет куда труднее распознать в нем пастора-иезуита, Иеремия продолжил путь к Ладгейту. Сложенная из грубого камня надвратная башня изнутри выгорела, но устояла. Ворота превратились в уголья, висевшие на массивных завесах, так что Иеремии не составило труда пройти в центр. На мосту через Флит стоял один из слуг Форбса и оглядывал прохожих, и Иеремии пришлось добираться до Флит-лейн кружным путем. Имелся и еще один узенький мостик через Флит, и на нем старик выставил постового из своей челяди, но Иеремия, набравшись решимости, попытался проскользнуть через мост незамеченным, прикинув, что этот лакей явно не знает его в лицо. Во всяком случае, иезуит не помнил, что встречал его в доме Форбсов. Иеремии сопутствовала удача — лакей лишь сморщился при виде завшивленного бродяги. Удача придала сил, и Иеремия продолжил путь. И на другом берегу Флита лежали сплошные развалины, пробираться через которые было трудно до чрезвычайности. Когда иезуит все-таки дошел до Феттер-лейн — границы уничтоженной огнем части Лондона, — ему пришлось собрать в кулак всю выдержку: он был буквально в нескольких шагах от дома судьи Трелони!
У места, где переулок выходил на Чэнсери-лейн, Иеремия остановился передохнуть и сориентироваться. Дом сэра Орландо располагался на противоположной стороне, и до него еще оставалось несколько зданий. Пастор уже собрался перейти улицу, как вдруг заметил в отдалении огонек. Факел! Отпрянув, он прижался к стене дома и, помедлив не сколько мгновений, снова стал следить за огоньком. Сомнений не было — его ждут!
Сердце Иеремии упало. Этого следовало ожидать, подумал он. Старик Форбс был прекрасно осведомлен о том, что он в дружеских отношениях с судьей Трелони, и мог предположить с большой долей вероятности, что Иеремия направится именно к нему в дом. Как быть? Всеми правдами и неправдами он должен обойти этот пост! Но как?
Какое-то время Иеремия наблюдал за человеком с факелом. Похоже, и это один из слуг. Но знает ли он его в лицо? Иезуит не тешил себя надеждой на то, что лакей его не знает. Приглядевшись к нему, пастор заметил, что слуга нетерпеливо переступает с ноги на ногу. По-видимому, ему надоело торчать здесь без дела. Он заметил, как лакей прошел несколько шагов в противоположном от него направлении, видимо желая размять уставшие от долгого стояния на одном месте ноги. Иеремия, призвав на выручку остатки самообладания, стараясь действовать как можно незаметнее, стал пробираться по улице к дому судьи. Ему удалось подойти к цели ярдов на сто, но пришлось вновь остановиться — постовой вновь повернулся и теперь заметил его. Иеремия резко сменил тактику, разыграв из себя пьяного. Шатаясь и нечленораздельно бормоча, добрел до угла, потом нагнулся, разыграл приступ рвоты и неверной походкой побрел дальше. Лакей провожал его недоверчивым взглядом до самого дома судьи, однако не двигался с места.
— Эй, ну-ка подойди сюда! — вдруг крикнул лакей и быстро зашагал к пастору.
Иеремия бросился бегом прочь прямо к двери для прислуги — там ему отопрут быстрее, только на это приходилось уповать. У парадного входа, тем более в позднее время, лакей находится не всегда. Подбежав к дому, Иеремия, задыхаясь, стал что было сил молотить кулаками в дверь:
— Отоприте! Ради всех святых отоприте!
Лакей Форбса схватил его за плечи, но в этот момент служанка как раз открывала двери. Собрав все оставшиеся силы, иезуит бросился вперед, пытаясь вырваться из цепких лап слуги, но не устоял на ногах и упал. Перепуганная служанка, ничего не понимая, с ужасом следила за разыгравшейся у нее на глазах схваткой. Преследователь Иеремии отчаянно тянул пастора к себе, пытаясь вытащить его за порог, но тут подоспели два лакея Трелони и оттолкнули слугу Форбса.
Не прошло и минуты, как появился и сам хозяин дома.
— Черт побери, что здесь происходит? — возмутился сэр Орландо.
У Иеремии не было сил подняться с пола. Судье Трелони понадобилось время, чтобы узнать его.
— Боже праведный! Святой отец! На кого вы похожи? Что с вами стряслось?
Иезуит не отвечал, и судья, склонившись над ним, стал стаскивать с него лохмотья. Покончив с этим, он протянул Иеремии руку, помогая встать. Пастор, сморщившись от боли, застонал, и тут судья заметил окровавленный рукав рубашки.
