Вацлав Павел Боровичка - Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1

Бензоколонка Тони – место сбора бездельников со всей округи. У него можно было взять горючее в долг. Я встретил там своего лучшего друга Джо, то есть Джозефа Гилроя. Ему двадцать один год, но это такой робкий, боязливый, мягкий парень. Сторонится девушек. Не знаю, почему.

Увидев, что я иду пешком, он предложил мне свою машину – бирюзовый «меркурий» 1950 года выпуска. Я поблагодарил его. Он заметил, что у меня хандра и предложил развлечься. «А не поиграть ли нам в кегли?» – спросил он и даже не дождался моего ответа.

Мы сели в машину и поехали играть в кегли в Парамус. Там мне на ногу упал шар и содрал кожу. Из ссадины пошла кровь. Нога отекла. В кегельбане все должны переодеваться в спортивную обувь. Когда при выходе я стал надевать свои ботинки, то оказалось, что не могу зашнуровать левый ботинок. Тогда я оставил незашнурованным и правый.

Мы поехали назад к заправочной Тони, где тем временем собралась наша компания. Мы немного пошумели – курили, веселились, пили пиво из жестяных банок – одним словом, занимались тем же, чем и всегда, когда собирались вместе. Я совсем забыл, что Пэт с дочерью ждут, когда я привезу домой нефть, и мерзнут. Уже в седьмом часу я вспомнил о них и сказал Тони, чтобы он набрал мне канистру. Но у Тони нефти не оказалось. Я поехал к другой колонке, где пришлось за двадцать литров нефти заплатить наличными.

Бак для отопления находился над жилым вагончиком на железном помосте. Я забрался наверх. Наполняя бак, разлил пару литров и испачкал рукава куртки. Затем поскользнулся на разлитой нефти и упал. Содрал кожу с обоих коленей. В этот день мне явно не везло. Машина поломалась, ногу разбил, а теперь еще и колени разодрал. Ко всему еще мне не удалось включить отопление. Вероятно, в баке было слишком мало нефти. Поэтому я собрался и снова поехал с канистрой. Остановился перед заправочной «Секорз-Суноко» и уговорил ее владельца Уильяма Хо-уна дать мне двадцать литров в долг (владелец бензоколонки подтвердил это на суде под присягой и показал, что это произошло в семь тридцать вечера).

Ближайшая дорога к кемпингу была через Уайкофф-авеню. Я поехал по ней и встретил Вики – пятнадцатилетнюю Вики Зелински. Она жила там в доме номер 496. Несколько дальше, на перекрестке Фардейл-авеню и Уайкофф-авеню живут Никсоны. Это примерно в двух километрах от Зелински. Шестнадцатилетняя Барбара Никсон – подруга и соученица Вики. Они часто вместе готовили уроки на следующий день (позднее, на суде, Барбара засвидетельствовала, что было семь сорок, когда Вики стала собираться домой). Я остановился и предложил подвезти ее. Было уже очень темно. Все это произошло где-то между девятнадцатью сорока и девятнадцатью пятьюдесятью семью, так как именно в это время я уже находился в своем вагончике (таким образом, речь шла о наличии у него алиби именно в эти семнадцать минут).

Я знал Вики. Несколько раз я подвозил ее домой. Разумеется, не до самых дверей, – не хотел, чтобы меня с ней кто-то видел. Она охотно садилась в любую машину, но тоже не хотела, чтобы об этом знал ее отец. Так вот, ехал я по Уайкофф-авеню, увидел Вики, остановился, она села. Я развернулся и подвез ее к дому. Но она не захотела выйти и попросила меня проехать еще немного. Вот так я оказался на Чапел-роуд в карьере. К нему ведет узенькая дорога, собственно, всего лишь две выбитые колесами грузовиков колеи. Там я остановился, так как Вики сказала, что хочет сообщить мне нечто важное.

Когда я сказал, что слушаю ее, то завиляла, стала говорить, что в этом нет ничего особенного. Это разозлило меня. Я понял, что она меня провоцирует, стал подгонять ее, и она сказала, что об этом знают все, кроме меня. Я спросил, что знают все, кроме меня, а она сказала, что Пэт мне изменяет. Она хихикала в ладони. Я психанул, заорал, чтобы она убиралась, и один раз ударил ее. Она заревела и стала угрожать, что расскажет об этом отцу, что еще покажет мне, что я не лучше других. Я понятия не имел, почему она заявила, что я такой же, как все, но мне это было все равно. «Вылезай, – повторил я, – ты уже почти дома». Она вышла из машины и какое-то время торчала у дверцы. Вдруг мне стало ее жалко. Не надо было давать ей затрещину. Еще подумал, что все кончится скандалом, если она разболтает отцу. И я сказал, чтобы она снова садилась в машину, добавив, что я круглый идиот, что отвезу ее домой. Но она уже скрылась в темноте.

Я вышел из машины и стал разыскивать ее. При этом где-то в песке потерял ботинок, так как не зашнуровал его в кегельбане. Вики я не нашел. Без трех минут восемь я вернулся на «трэй-лер-ранч». Полиция точно это установила, так записано и в судебных документах. Пэт сидела в кухне и слышала, как я приехал (она посмотрела на кухонные часы и позже под присягой подтвердила точное время). Я вышел из взятого у Гилроя автомобиля, снял брюки и бросил их на землю. В окне увидел силуэт Пэт и через заднюю дверь прокрался в спальню. Снял носки. Левый был в крови от раны, полученной в кегельбане. Второй был ужасно грязный. Левый ботинок я засунул под кровать, взял чистые носки, надел другие брюки и обул другие ботинки. В эту минуту в спальню вошла Пэт. Она спросила, что случилось, и мне не пришло в голову ничего другого, как сказать, что я плохо себя почувствовал и меня вывернуло прямо на брюки.

Затем я вышел, снова забрался на помост у нефтяного бака, налил в него те двадцать литров нефти, которые привез, и вновь попробовал включить отопление. Но мне это опять не удалось. Вероятно, что-то все же сломалось. В вагончике было страшно холодно, и я предложил Пэт поехать к ее матери, мол, здесь нельзя оставаться, это опасно прежде всего для маленькой Пэтти-Энн. Теща жила всего в двух минутах езды, в Риджвуде. Мне подумалось, что можно было бы пригласить Джо поехать с нами, чтобы на обратном пути он забрал свою машину. Наверняка утром она ему понадобится.

Но прежде всего я подумал о запачканных брюках, решал, что с ними сделать. Я понимал, что обманул Пэт, потому что на них была кровь Вики. Но как мне было сказать об этом собственной жене? Я позвонил Джо Гилрою в восемь пятнадцать. Сказал, что хочу вернуть одолженную машину, чтобы он поехал с нами в Риджвуд к теще, а потом забрал машину. Он спросил, чего это мы надумали ночью с ребенком переезжать к теще, и я объяснил, что у нас в вагончике испортилось отопление, и до утра мы замерзнем.

Я поехал к Гилрою. Конечно, я мог сразу погрузить Пэт с ребенком и забежать за Джо, но я поехал один, и Пэт это не показалось странным. Я взял мощный фонарик и на улице поднял окровавленные брюки. Хотел по дороге заехать в карьер и попытаться найти потерянный ботинок. Случайно я взглянул на заднее сиденье и в ужасе увидел, что Вики забыла на нем школьные учебники.

Я поддал газу и как сумасшедший погнал по Пуллис-авеню. Она была безлюдая, как и все наши улицы после наступления темноты. Вечером не встретишь ни одного человека. Недалеко оттуда есть подъезд к пруду Келли. Там есть мостик. С него я и выбросил в воду брюки. Затем вскочил в машину, помчался но Уайкофф-авеню, повернул в Чапел-роуд, стал ездить туда-сюда, надеясь где-нибудь встретить Вики! Я искал ее, чтобы избавиться от этих проклятых учебников.

Чапел-роуд, потом направо, затем снова назад и в конце концов выехал на песчаную дорогу, ведущую к карьеру, где недавно был с Вики. Я вышел из машины, включил фонарик и стал искать. Ботинок я нашел. Подобрал его и снова выехал на Чапел-роуд. Возле карьера находится небольшой лесок. С краю, возле дороги, лежала рождественская елка, на ней было несколько цепочек дождика и украшений из станиоля. Это я выбросил здесь елку после праздников. Я подошел к елке и спрятал под ней учебники Вики, сказав себе, что легко найду их и потом верну. Не мог же я оставить их у себя, как и окровавленные брюки. Как бы я тогда это объяснил жене?

Показания Джо Гилроя, владельца «меркурия»:

– Смитти приехал ко мне примерно без двадцати девять. Мы вместе поехали на «трэйлер-ранч» и посадили в машину его жену и девочку. Он рассказал мне, что ему было плохо, его стошнило на брюки, и по дороге он их выбросил. Затем мы поехали в Риджвуд к его теще. Приехали туда около девяти.

Эдди Смит утверждал, что в тюрьме в его распоряжении были все судебные материалы, что тюремное начальство пошло ему навстречу, когда он снова стал изучать обстоятельства, убедившие присяжных в его виновности. Он все время повторял, что не убивал Вики Зелински, что судебное разбирательство было недоразумением, а его казнь станет судебным убийством. При этом только в тюрьме, когда это уже мало что значило, он дополнил свои показания существенными деталями, которые наверняка сыграли бы на процессе важную роль.

– Джо Гилрой был моим лучшим другом, а на втором месте находился Дональд Хоммелл, – написал он. – Дональд был на три года моложе меня, ему было двадцать лет. Мы трое были самыми крутыми парнями в Рамси. Джо молчун, но делал все, что мы с Дональдом приказывали ему. Он бегал для нас за пивом. Когда нам лень было пошевельнуться, он обслуживал нас. Когда мы оставались без денег, приносил нам из дома сигареты. И вообще, он мог сломя голову броситься выполнять то, что мы ему велели.