Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки
— Так все и было, сэр.
Иеремия был явно озадачен.
— Хорошо. Скажите, а вы помните парня по имени Аарон?
При упоминании этого имени узкие губы Митчелла скривились в еле заметной усмешке.
— Как не помнить, помню. Это был внебрачный сынок мистера Форбса.
— Так вы об этом знали? — еще больше удивился Иеремия.
— Еще бы! Хотя прямо нам об этом, конечно, никто не говорил, но мы знали. При таком-то сходстве. Аарон был вылитый мистер Форбс, только помоложе. И с Сэмюелом у него было сходство немалое. Жалко мне его — он погиб тогда под Нейзби. Хороший был парень.
Глаза Иеремии заблестели.
— Благодарю вас, мистер Митчелл. Вы очень помогли мне. Если вас не затруднит, хотелось бы просить вас еще об одном одолжении. Вы не пройдетесь со мной ненадолго до дома Форбсов?
Митчелл, опустив голову, стал мять засаленную шапку.
— Лучше бы мне не ходить туда, сэр!
— Не беспокойтесь, я щедро вознагражу вас, — решил подбодрить сдрейфившего конюха Иеремия.
Видя, что Митчелл колеблется, пастор отправился в красную спальню, где держал врученный ему леди Сен-Клер кошель с деньгами на нужды прихожан.
— Что-нибудь новенькое? — полюбопытствовал Ален, с интересом наблюдая за пастором.
— Думаю, на сей раз я на верном пути. Осталось перепроверить кое-какие мелочи.
— Куда вы собрались?
— К Форбсам.
— Не хотите дождаться прибытия Брендана и Аморе?
— Нет, я не могу ждать до вечера. Конюх, которого я хочу взять с собой, не желает ждать. Но прошу вас не тревожиться — мы будем действовать издали.
— Нет, Иеремия, я серьезно хочу вас предупредить…
Иезуит, не дослушав, улыбнулся другу на прощание, после чего поспешил в гостиную.
— Вот вам за помощь две серебряные кроны. И еще две вы получите, если сходите со мной к Форбсам, — предложил Иеремия конюху.
Нежданное богатство пересилило — Митчелл, махнув рукой, согласился.
— Спасибо тебе, Мэлори, что привел этого человека ко мне. Когда его светлость вернется, передай ему, что я узнал нечто важное и нынешним же вечером непременно разыщу его.
После того как камердинер ушел, Иеремия вместе с Митчеллом направились к причалу Хартфорд-Хаус в надежде найти лодочника. Увидев лодку, пастор выкрикнул:
— На восток?!
Лодочник кивнул и причалил к ним.
— Как теперь добираются до Лиденхолл-стрит? — осведомился у лодочника Иеремия.
— Если вам не улыбается шагать по развалинам «Старого лебедя», сойдите у Тауэра и уж сделайте крюк через Тауэр-Хилл — так будет надежнее, — посоветовал ему владелец лодки.
Иеремия согласился. Так они и добрались до Лиденхолл-стрит. В воздухе до сих пор ощущался запах гари, от нее першило в горле и слезились глаза. Когда добрались до дома Форбсов, иезуит, велев конюху подождать, вошел во внутренний двор и поинтересовался у молодого слуги, дома ли господин.
— Нет, сэр, мистер Форбс выехал некоторое время назад.
— А его сын?
— И сына нету. Тот тоже ускакал куда-то верхом уж часа два как. Но сказал, что к вечеру обязательно вернется.
Поблагодарив слугу, Иеремия вернулся к Митчеллу, нетерпеливо переступавшему с ноги на ногу неподалеку от дома.
— Будем ждать возвращения Сэмюела Форбса, — решительно заявил Иеремия.
День клонился к вечеру. Они прождали примерно час, когда во двор свернул всадник. Иеремия жестом велел своему спутнику следовать за ним. Когда всадник спешился, иезуит показал на него:
— Вот что, Митчелл, приглядитесь-ка хорошенько к этому человеку!
Конюх, прищурившись, посмотрел на прибывшего. И вдруг хлопнул себя по лбу, воскликнув:
— Ба! Так это же… Нет, не может быть!
— Вы его знаете?
— Ну конечно. Это он! Точно он — Аарон!
Иеремия пристально посмотрел на конюха.
— Вы в этом абсолютно уверены? Не ошибаетесь? Вы ведь сами говорили, что Аарон и Сэмюел очень похожи.
— Похожи, это так, но я работал на конюшне с Аароном и знаю его куда лучше, чем Сэмюела. Говорю вам, этот человек и есть Аарон!
Тем временем всадник, передав лошадь слуге, обратил внимание на двух пришельцев и с любопытством стал их рассматривать. И вдруг Иеремия заметил, как молодой Форбс изменился в лице, будто окаменел. Он узнал Генри Митчелла!
Помедлив, Форбс направился к иезуиту и конюху. Невнятно пробормотав что-то вроде: «Я уж лучше пойду!», Митчелл чуть ли не бегом бросился прочь и исчез из виду.
Молодой Форбс остановился возле Иеремии и вполголоса произнес:
— Значит, вы обо всем догадались, доктор Фоконе. — Иеремии показалось, что в голосе Сэмюела, то есть уже не Сэмюела, а Аарона, прозвучали нотки облегчения. — Боже, как мне опостылела эта комедия! Эта ложь! Вечная необходимость утаивать, скрывать…
— …в том числе и убийства, — добавил Иеремия.
Его собеседник побелел как мел. В глазах было отчаяние.
— Я не должен был молчать так долго! Но я боялся! И теперь боюсь! Мы все запуганы до смерти!
— Я верю, что не вы нагромоздили эту гору лжи. Но вы дали втянуть себя в преступную игру. И теперь советую попытаться хотя бы частично загладить свою вину. Больше такой возможности не будет.
Форбс кивнул.
— Я все вам объясню. Но не здесь. Пойдемте в дом — там мы можем говорить без помех. Отец обещал вернуться лишь поздним вечером.
Иеремия последовал за ним в кабинет на втором этаже. Прикрыв дверь, Форбс предложил гостю сесть, однако Иеремия предпочел стоять. Взгляд иезуита упал на кинжал на поясе Форбса. Более всего его поразила изогнутая в виде буквы S гарда оружия. Такая же оставила кровоподтек на теле убитого мальчика-факельщика.
Форбс, перехватив взгляд Иеремии, пояснил:
— Сейчас опасно даже средь бела дня передвигаться по городу невооруженным — повсюду бандиты и воры.
Иеремии было не по себе от вида этого кинжала, даже когда Форбс отстегнул его и положил на сундук, стоявший у двери. На мгновение иезуита обуял страх, хотя он не считал молодого Форбса способным на убийство. Лишь когда тот повернулся к Иеремии, страх исчез.
— Это ваш кинжал, сэр? — поинтересовался иезуит.
— Нет, он принадлежит отцу. Уезжая, я просто схватил первое, что подвернулось под руку, поскольку очень спешил.
Иеремия едва заметно кивнул. Он давно предполагал нечто в этом роде. Именно этим оружием старик Форбс заколол несчастного мальчишку, который по его наущению и завлек повитуху Маргарет Лэкстон вместе с ее дочерью в темный переулок.
— Стало быть, вы Аарон, внебрачный сын Айзека Форбса, — констатировал Иеремия. — И в битве при Нейзби пали не вы, а ваш сводный брат Сэмюел.
— Да-да, это так. Меня в той же битве ранили. И в той неразберихе солдаты спутали меня с Сэмюелом и принесли к отцу. Факт, что его законный сын Сэмюел погиб, а внебрачный выжил, оказался страшным ударом для него. Для отца не составило труда понять последствия гибели последнего из прямых наследников. И теперь в случае смерти все состояние должно было отойти его родне, состоявшей сплошь из роялистов, — ведь кто станет принимать во внимание существование какого-то там незаконнорожденного ублюдка? Вот он и решил выдать меня за моего сводного брата. Мы ведь с ним очень похожи, и это сходство убедило бы даже самых недоверчивых, в особенности тех, кто не знал Сэмюела достаточно близко. Но отец никого ко мне не подпускал, в первую очередь друзей Сэмюела, а потом отправил меня в загородный дом, где лично выхаживал после ранения. Прислугу, которая могла заподозрить обман, всю до единого человека, он рассчитал и отправил прочь. А новая прислуга состояла из тех, кто служил в его лондонском доме и слыхом не слыхивал о моем существовании.
— А почему он в таком случае решил оставить камердинера? — спросил Иеремия.
— Паркер с незапамятных пор служил отцу, и он полагал, что этот человек умеет держать язык за зубами. Не знаю, то ли отец однажды разоткровенничался с Паркером, то ли слуга сам докумекал, во всяком случае, он отказался принимать участие в этой бесчестной игре. Никогда не поверю, чтобы Паркер опустился до вульгарного шантажа, но мой отец перестал доверять ему и жил в постоянном страхе, что слуга возьмет да разоблачит его. Вот потому он и вытолкнул его из окна! Отец уж постарался выдать все за несчастный случай.
— И это ему вполне удалось, — со вздохом заметил Иеремия. — Но Бог покарал его, постоянно лишая законных наследников!
Аарон согласно кивнул.
— Верно, словно проклятие тяготело над нами. Моя первая супруга имела трое родов и все неудачные. Вероятность того, что она произведет на свет здорового наследника, была ничтожной.
— Но ведь ваша жена умерла.
— Да, умерла. Третьи неудачные роды якобы и свели ее в могилу. Она никогда ни на что не жаловалась. Но однажды в полдень я нашел ее в постели мертвой. Я твердо убежден, что к этому причастен отец. Полгода спустя он устроил мне женитьбу на Темперанции.
