Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив - Игорь Евдокимов
– Подплывая к этому чудесному городу, я не мог оторвать глаз от восхитительной натуры, открывшейся мне. Древние камни, а рядом с ними – старая, покосившаяся церквушка. От валунов исходила такая зловещая сила, что я задал себе вопрос: кому же пришла в голову мысль построить рядом с ними храм? Сойдя на берег, я попросил утолить мое любопытство и хозяина гостиницы, и местного исправника. Оба ответили мне: церковь строил род Серебрянских. И я понял, что именно вы, драгоценная Софья Николаевна, – вы-то мне и нужны!
– И чем я могу помочь, молодой человек? Учтите, древность моего рода не стоит равнять с его богатством. Денег от меня вы не дождетесь!
Гость усмехнулся и обвел глазами комнату. Пол, когда-то выстланный надраенным до блеска паркетом, теперь покрыт пылью и мусором. Тяжелые бархатные шторы, которые когда-то защищали окна от света и сквозняков, свисали с карнизов лохмотьями, слабо скрывая немногие уцелевшие стекла. Ветер свистел через щели в стенах и гулял по комнате, заставляя трепетать пламя немногочисленных свечей. Но страшнее всего выглядели останки маленького лесного зверя, лежавшие на битой фарфоровой тарелке, в окружении серебряных столовых приборов. Этот вид говорил о Софье Николаевне все – как ее гордыня сталкивалась с необходимостью выживать в пустом заброшенном доме, затерянном глубоко в лесу.
– Помилуйте! – наконец продолжил Стасевич. – Ведь мы оба знаем, что богатство Серебрянских – не в деньгах. Оно покоится на краю холма и, вот тут вы правы, пребывает в запустении. – Его длинные пальцы изящным жестом пробежались по столешнице, словно по клавишам рояля. – Скажите, ведь невзгоды начались, когда император отнял у вас крестьян? И они лишились причин жить в страхе перед вами. Шептаться в своих убогих лачугах о тех, кто посмел провиниться перед барыней – и исчез. Как сквозь землю провалился.
– Молодой человек, то, на что вы намекаете…
– Чудовищно, но необходимо! – нежно остановил ее художник. – Ведь те силы, ради которых ваше семейство осталось здесь, в богом забытом углу; те, что даровали вам жизнь, близкую к вечной; те, что позволяли вам править своей вотчиной силой крестьянского страха, – они требуют жертв. А если нет крепостных – нет и жертв, так? Перед тем как зайти в дом, я не мог не обратить внимания на могилы у беседки в старом парке. В городе шептались, что-де старуха Серебрянская, жена хозяина имения, приезжала в город и требовала у городского головы вернуть крестьян. – Он поднялся со своего места и, не торопясь, подошел к женщине, продолжая вкрадчиво шептать: – Но люди глупы. Это была не ваша мать. Это были вы. Вы – дочь хозяев, красавица, разбивавшая сердца. Вы смотрели, как ваши старшие родичи обращаются в прах. Вы видели, как стареете, с каждым днем все больше, хотя раньше оставались молодой десятки лет. – Пальцы незнакомца любовно скользнули по недвижимому лицу хозяйки дома. – Какая несправедливость, терять такую красоту…
– Чего вы хотите? – прошептала женщина.
– Я хочу помочь вам! Вернуть благосклонность покровительствующих вам сил. Вернуть вашу молодость!
– И что вы просите взамен?
– Всего ничего – лишь кусочек тех сил, что может дать круг камней. Видите ли, изучая в одной библиотеке старинные труды об искусстве, я случайно наткнулся на преинтереснейшую книжицу, переведенную с одного из мертвых языков. Очень полезный трактат. Он открыл мне глаза на те стороны нашего бытия, которые принято не замечать, и наделил одним полезным художественным талантом. Талантом, блага которого я готов предложить вам.
Хозяйка молчала, вглядываясь в лицо гостя. Ей смертельно хотелось поверить, что незнакомец говорит правду, но его слова были слишком сладки…
Софья Николаевна помнила былые времена. Помнила, как отец, в безграничном любопытстве своем, начал вызнавать у крестьян, потомков первых обитателей их земли, о назначении валунов на утесе. Помнила свой испуг, когда тот принес их новым покровителям первую жертву. Помнила чувство беспредельного восторга и неукротимой силы, разливающейся по телу, когда сердце крестьянина пронзил ритуальный нож. Помнила наслаждение, которое доставляла беспрекословная покорность испуганных крепостных. Помнила, как они с родителями выходили на темные улицы деревни по ночам, заглядывали в окна – и наугад, повинуясь мимолетным капризам, выбирали новую жертву. Усадьба и деревня были затерянным царством, а они – их богоизбранными властителями. Только бог был не один. Их было много. И они жаждали крови.
Но помнила она и горе. Помнила, как городской голова приехал в усадьбу с указом лживого царя. Помнила, как крестьяне, столь покорные и безвольные, в одну ночь покинули их. Остались лишь самые слабые и самые верные. Те, что готовы были отдать свою кровь спящим под камнями богам. Но их хватило ненадолго. И однажды утром, расчесывая свои роскошные волосы, она увидела первую морщинку на лице, что ранее казалось вечным и прекрасным, будто лик античной статуи. Это было лишь начало. Начало конца их некогда вечного рода и безграничной власти.
– Что вы намерены сделать? – наконец спросила Серебрянская.
– Вернуть владыкам каменного круга то, чего они были лишены все эти годы, с лихвой. Видите ли, мой талант – наделять жизнью свои картины. То, что сокрыто на вашей земле, способно усилить этот талант стократно. Я начну с того, что напишу ваш портрет. Картину, которая вернет вам молодость и красоту. А затем я обращусь к хозяевам каменного круга и предложу им жертву: весь этот жалкий городишко, укравший власть у них и у вашей семьи. Все это – лишь за кров вашего дома и возможность ощутить всего кроху той силы, что могут дать ваши покровители. Что скажете, Софья Николаевна?
Она смерила художника взглядом, в котором вновь разожглась искра той властности и гордыни, что была свойственна роду Серебрянских. Ее старческий рот, почти лишившийся зубов, осклабился в плотоядной ухмылке:
– Когда желаете приступить, господин художник?
IX
22 июля 1880 года, вечер, церковь на краю холма
– Итак, позвольте уточнить, правильно ли я вас понял: наш потоп вызвал беглый столичный художник, который пишет картины, сводящие людей с ума. Прячется он у бывших помещиков Серебрянских. Которые на самом деле то ли язычники, то ли дьяволопоклонники. И церковь свою построили, чтобы незаметно приносить жертвы неведомым существам, оставившим после себя валуны на вершине обрыва. Ничего не пропустил? – насмешливо спросил исправник.
Они сидели на лавке посреди заброшенной церкви. По крыше беспрестанным барабанным боем стучал дождь. В воздухе повис сырой запах подгнившего от времени и отсутствия
