Джон Мэтьюз - Дневник убийцы
– Это граммофон Вольта. Одна из первых моделей этого типа, – объяснил сицилиец.
– А что за песенка звучит?
– «Ла Палома», поет Эмилио Горгонца.
Склонив голову набок, блондинка прислушалась.
– Красиво, – произнесла она.
– Да, мне тоже нравится. Самая любимая песня. – Энцио взглянул на блондинку, ожидая ее мнения, но та лишь улыбнулась и скромно опустила взор. Возможно, это были местные танцовщицы или более пристойные работающие девушки. Точно определить, кто они, было трудно. Итальянец не знал, пригласить ли их в комнату, чтобы они могли по достоинству оценить музыку, но тут послышался еще один голос:
– Эй, девчонки, пошли, не надо беспокоить мистера Маччиони!
На их голоса и звуки музыки из своей комнаты в конце коридора явилась мадам Ориемма. Тон у нее был покровительственный, и Энцио догадался, что девушки не танцовщицы. Брюнетка отреагировала на Франческу лишь быстрым взглядом, после чего снова широко улыбнулась новому соседу.
– Может быть, как-нибудь мы зайдем еще послушать.
Девушки отправились по коридору в свою комнату под номером три. Когда их дверь закрылась, Ориемма тяжело вздохнула:
– Простите, если они вас потревожили, мистер Маччиони.
– Нет, все нормально. Они меня нисколько не побеспокоили, – выдавил он улыбку. – Отчасти это моя вина – я включил музыку слишком громко.
Он повернулся, чтобы выключить граммофон, но когда был на полпути к аппарату, Франческа протянула руку.
– Нет, так хорошо, – сказала она, неуверенно отвечая ему улыбкой. – Должна признаться, что музыка мне тоже нравится. Тут девушки совершенно правы, она прекрасна. Вы сказали, «Ла Палома»?
– Да, – ответил Энцио, и Ориемма сделала шаг в комнату. Ее взгляд склонился в сторону шезлонга, и он жестом указал на него. – Пожалуйста.
Огромной даме пришлось подобрать фалды, чтобы усесться. Впервые увидев Франческу, сицилиец подумал, что она носит тюрнюр, но оказалось, что, помимо нижних юбок, бо´льшую часть объема составляет она сама.
– Спасибо, если не шутите, – хитро взглянув, произнесла хозяйка дома, слегка зардевшись, и ее новый жилец с ужасом понял, что с девушками она разделалась не потому, что заботилась о его спокойствии, а ради собственных видов на него, пытаясь устранить любое соперничество.
– Нет, вовсе нет. Несказанно рад, – произнес он, растерянно сглотнув ком в горле.
* * *– Но я не понимаю. Думал, эта встреча из-за того, что жертвой пала еще одна девушка…
Джозеф Ардженти сосредоточился на «Нью-Йорк геральд», в которой репортер во второй колонке привел свои комментарии. По залу пошел тихий гул, и он поднял руку, успокаивая аудиторию.
– Да, еще одна девушка, но она не «жертва», не в том смысле, как в предыдущих случаях. Именно поэтому мы собрали вас так быстро, пока не расползлись ненужные слухи.
Его слова не усмирили недовольства. В некоторых газетах уже появились заголовки о том, что «еще одна девушка из высшего общества» пала жертвой, и вот теперь перед полицией нарастали такие же настроения.
Небольшая группа людей, человек тридцать, устроила митинг на Малберри-стрит. Здесь собрались мэр города Уоткинс, комиссар полиции Лэтам, старшие следователи и врачи из «Бельвю», а также члены семей жертв. Хотя, по наблюдению Ардженти, сюда пришли лишь половина из них – многие прислали своих представителей, адвокатов и бизнес-менеджеров. Был среди них даже один семейный доктор. Очевидно, некоторые посчитали это мероприятие слишком вульгарным, чтобы присутствовать лично, или, возможно, для многих это было травмирующим событием.
– Нам следует напомнить самим себе, – добавил Джозеф, – что пока не выявлено никаких подозрительных связей между жертвами и нет подтверждения того, что они были убиты.
– В самом деле. – Гул стал утихать, и теперь Джеймсон поднял руку, усмиряя толпу. – Версия отравления была выдвинута раньше, и сейчас, в последнем случае, вероятнее всего, имеет место либо отравление ядом, либо инфекция, содержавшаяся в хлебобулочных изделиях. И мы теперь как раз проверяем возможную связь между всеми случаями в этом плане.
– Какие пекарни? – спросил кто-то из толпы.
– Нами выявлена связь по крайней мере с двумя, – сказал Ардженти. – А также один общий поставщик муки. Но пока не завершено расследование, называть их не стоит.
– И какого сорта отравления? – последовал новый вопрос.
На него ответил Джеймсон:
– Возможно, стрихнин, и в данном случае средство от грызунов. Однако никакой необычной инфекции не выявлено. Опять же, более точные выводы можно делать только после дополнительных анализов.
Недостаточно подробные и ясные ответы вызвали новый ропот. Один из недостатков преждевременного созыва конференции. Как только Финли и Джозеф нашли через Маттьесона связь с другой пекарней, где отоваривалась одна из жертв, они устроили встречу с Уоткинсом и Лэтамом. У Маттьесона от крыс также использовали стрихнин: Джеймсон проверил это в лаборатории «Бельвю», а также сделал анализ крови и образцов тканей Луизы Берентон.
Конечно, дополнительные тесты и установление возможных взаимосвязей займет время, за которое шумиха в прессе достигнет невероятного размаха. Было решено, что небольшие отсрочки в расследовании были лучше, чем общее затягивание дела. «Чем быстрее отвести подозрение от серийного убийства, тем лучше», – высказался мэр Уоткинс.
Во время предыдущего собрания репортер из «Нью-Йорк пост» был задумчив. Подняв свой карандаш, он озвучил тот же вопрос, который Ардженти слышал раньше, касающийся того, почему жертвами отравления стали только девушки из пяти привилегированных семейств.
И Джеймсон, не без издевки, предложил почти такой же ответ, какой он дал своему другу: о том, что среди населения могли иметь место еще несколько случаев отравления, которые прошли незамеченными.
– Возможно, тот факт, что это случилось в знатных семьях, привлекло к событиям столько внимания, – добавил эксперт-криминалист.
Говоря это, он пристально посмотрел на репортера из «Нью-Йорк таймс» в первом ряду. Одна из первых жертв была дочерью ведущего фармацевтического промышленника Джеральда Оттмейра, а другая происходила из семьи владельцев этой газеты. Именно поэтому история появилась в прессе и стала объектом внимания мэра Уоткинса и комиссара полиции Лэтама.
Действительно, прежде всего Финли предположил, что дочь Оттмейра получила доступ к фармацевтическим реактивам его домашней лаборатории. Но эта версия была отброшена из-за отсутствия связи с другими случаями. Криминалист сделал вдох.
– Как я уже говорил, возможно, женщины более подвержены действию этих препаратов, чем мужчины. – На последнем совещании он объяснил, что при отравлениях ядами и при инфекции большое значение имеет вес тела и что женщины более склонны к обморокам и удушьям, чем мужчины.
Репортер из «Нью-Йорк пост» снова поднял карандаш.
– А бывали ли многократные случаи отравления из-за некоторых поставщиков провианта?
– Да, в прошлом году в Ливерпуле, в Англии. Хотя это был не провиант, а спиртное. Сахар, используемый в пивоварении, добывали с помощью пиритсульфидов, а не чистой серы. К сожалению, использование пиритов привело к обильному мышьяковому осадку. – Джеймсон заметил, что репортер из «Пост» нахмурил брови, пытаясь правильно записать химические термины. Эксперт знал об этом случае, но именно Лоренс выяснил его подробности всего за час до конференции. – Тогда погибло более двадцати человек, гораздо больше, чем в теперешнем случае.
После этого вопросы стали поверхностными – только по поводу мелких деталей – но Джеймсон заметил, как разделилось настроение аудитории: члены семей жертв и их друзья расслабились при таком известии, в то время как газетные репортеры заметно забеспокоились. После всех сенсационных заголовков об убийце светских девушек им пришлось осмыслить разворот дела в сторону случайного отравления.
– Думаю, прошло неплохо, – прокомментировал мэр Уоткинс, складывая свои бумаги после конференции.
Но Финли было ближе беспокойство прессы.
– Однако меня тревожит, удастся ли в последующие дни найти следы отравления стрихнином через пекарню в других случаях тоже, – заметил он.
Мэр посмотрел на него.
– Но вы сами сказали, что на доказательство этого уйдет время. А пока пусть пресса раздумывает над этими двумя вариантами.
– Как и мы, – вставил Ардженти и скупо улыбнулся. – Хотя бы однажды будем единодушны с журналистами.
Глава 7
Они приехали в Файв Пойнтс, где сходились пять улиц – отсюда и происходило название района. Спустились сумерки, и на углу ярко горела открытая жаровня.
Перед несколькими заведениями, в основном барами и тавернами, горели факелы, но между огнями висела тьма, быстро сгустившаяся после заката. По ночам мало кто отваживался посещать этот район воров и головорезов.
