Лабиринт Ванзарова - Чиж Антон

Зволянский отодвинул графинчик с прозрачной жидкостью.

– Вы хотите сказать, что… – он тоже не стал называть опасное имя, – что он имеет отношение к похищению Самбора? И к тому, что у Самбора отбило часть памяти?

Требовалось отвечать напрямик. Ванзаров предпочел сделать каменное лицо.

– Вы с ума сошли? – спросил Сергей Эрастович.

Он хотел добавить, что таких глупостей не ожидал. Умение видеть разные возможности часто выручало его и теперь заставило промолчать. Мысль, что грозный заместитель министра МВД причастен к темным делишкам, показалась точной, ясной и допустимой. Потому что за интригой могла скрываться большая выгода. Слишком большая, чтобы упустить.

– Есть дополнительные факты?

Поддаться доверительному тону нельзя. Узнает Зволянский о даче, на которую возили доктора Охчинского, и вцепится мертвой хваткой. Незачем мелкому чиновнику влезать в битву гигантов.

– Только предположения, – ответил Ванзаров.

– Тогда не о чем говорить, – Сергей Эрастович с явным облегчением откинулся на спинку стула. – Но как Самбору голову заморочили! Начисто не помнит, что с ним было с позапрошлого вечера. Уверяет, что находился в гостинице.

– Сильнейшее гипнотическое внушение. Медиум оказался податлив.

– Что же нам делать? – Зволянский уставился на графинчик как на магический шар. – Оставить, как есть, будто ничего не случилось?

– Помочь может гипнотист, который обработал его.

– Он вам известен?

– Доктор Успенский из больницы Святителя Николая Чудотворца считает, что таких умельцев в столице нет.

Сергей Эрастович наполнил рюмку, забыв предложить подчиненному.

– Может, обратиться к доктору Котту? – спросил он.

– Доктор Котт мертв уже несколько дней, – ответил Ванзаров напрямик, как от него требовали.

Поднятая рюмка опустилась на скатерть, не потеряв и капли.

– Как вас понимать?

– Николай Петрович Котт был на приеме у… – Ванзаров произнес имя молчанием. – 21 декабря?

– Да, кажется.

– 22 декабря в кассе МВД получил подъемные?

– Как мне доложили: пятьсот рублей… Расщедрились… Что из того?

– 21 декабря доктор Котт пришел к своему старинному другу доктору Чухонцеву и сообщил, что его изобретение заинтересовало МВД, ему выпишут приличную сумму. Чухонцев жил напротив квартиры Котта, на Казанской улице. Доктор Котт попросил у друга одолжить изобретение, над которым тот работал много лет: аппарат ясновидения. Зачем? Причина в том, что доктору Котту очень нужны были деньги. Сам он работал над методом телепатии. Телепатия подразумевает умение видеть мысли другого человека без всяких приборов. Способности одного человека МВД не заинтересуют. На встрече доктор Котт схитрил: сказал, что изобрел машину телепатии, которая позволяет угадывать мысли. Он был уверен в своих способностях телепата. Нужен был лишь прибор странного вида, который придаст весомости его словам. Котт не сомневался, что высший чиновник не разбирается в телепатии, но захочет видеть мысли других людей. С этим он пришел к Чухонцеву: одолжить аппарат ясновидения. Поначалу Чухонцев, вероятно, отказался, посчитав применение его изобретения в качестве обмана оскорблением. Тогда Котт использовал сильнейший аргумент: предложил свои записи, в которых был описан прием выхода в четвертое измерение. Что много лет было вожделенной целью Чухонцева…

Ванзаров взял паузу. Сергей Эрастович слушал, как кролик под гипнозом. Или как внучок слушает сказки бабушки.

– Что же дальше? – спросил он.

– Котт совершил ошибку, – продолжил Ванзаров. – Не учел, что Чухонцев – психически нездоровый человек, подверженный приступам бешенства. Это его погубило. Чухонцев осознал, что может получить все: метод выхода в четвертое измерение, деньги и прославить собственное изобретение. Он пришел в ярость, разбил голову Котту. Тело доктора Котта мы обнаружили в квартире Чухонцева только сегодня.

– Кто же приходил к вам в сыск?

– Николай Петрович Чухонцев. Предъявил паспорт на имя Николая Петровича Котта с пропиской, как положено. По нему получил деньги в кассе МВД. Нам демонстрировал свой аппарат. Особо подчеркнул, что занимается ясновидением, а не телепатией. Те, кто мог разоблачить обман – врачи-коллеги, не общались с Коттом и Чухонцевым много лет. Котт опубликовал брошюру по телепатии, ее сочли бредом сумасшедшего. Чухонцев ничем не рисковал. Стал жить в квартире Котта.

– А как же жена Котта? Она ничего не заметила?

– Ее убили 22 декабря. Бывший филер Почтовый узнал про аппарат доктора Котта, захотел получить его. – Ванзаров умолчал о своих подозрениях. – Если бы не эта случайная смерть, жену Котта убил бы Чухонцев.

Зволянский вздохнул, будто очнулся.

– Родион Георгиевич, как вас понимать? Вы же говорили, что были положительные результаты экспериментов?

Ванзаров согласно кивнул.

– Чухонцев болен раздвоением личности. Он рассказывал преступления, которые совершил сам. Одна половина его личности хотела наказать вторую половину, больную и несчастную.

– Почему несчастную?

– Много лет назад на глазах Чухонцева погибла молодая жена, он вообразил себя виновником ее гибели, моряком Шварцем. Пытался вернуть ее из четвертого измерения. При этом убивал невиновных. Убив Котта, он отрезал пути к отступлению: должен был срочно, любой ценой проникнуть в четвертое измерение. Понимал, что долго обман скрывать не получится. Да и машинка правды не работала.

– Выходит, его аппарат…

– Стеклянный колокол с медными проводами. Окончательно бесполезный, – закончил Ванзаров.

Сергей Эрастович с размахом покачал головой.

– Машина страха погибла, машинка правды оказалась фикцией, – в крахе ясновидения он вдруг нашел выгоду для своего шефа, князя Оболенского, а значит, и для себя: находка Александра Ильича оказалась пустышкой. Министр Горемыкин это запомнит. Как удачно сложилось. – Поступим так: в отчете укажете, что аппарат оказался бесполезным, доктор Котт по факту мертв… Про этого Чухонцева забыть… Как и про все, что мне тут понарассказывали…

– Так точно, – ответил Ванзаров.

Тут Зволянский заметил, что подчиненный сидит с пустой тарелкой и рюмкой. И немедля исправил недостаток.

– Мы живем в сумасшедшем мире, – сказал он, чокаясь. – За здравомыслие и разум.

Они степенно выпили. Ванзаров позволил себе немного копченого сома.

– Вечером вы у князя Оболенского, – жуя, сказал Сергей Эрастович. – Форма одежды – для официального приема.

– Господин директор, позвольте…

– Не позволю, – перебили его. – Знаю все, что мне скажете: Самбора заколдовали, он опасен. Из одних подозрений не посмею отменить сеанс, на котором желает быть министр Горемыкин. Никто не посмеет. Чтобы ничего не случилось, смотрите, следите, бдите… Можете захватить личное оружие. На всякий случай…

Сергей Эрастович был так любезен, что заказал завтрак на двоих. Ванзаров не стал отказываться. Не известно, чем закончится день.

Детский праздник начался. В малой гостиной стояла разнаряженная елка в свечах, гирляндах, игрушках, золотых орешках, конфектах, серпантине, хлопьях снежной ваты и серебряных звездочках. Отменная, образцовая, пушистая елка была куплена дворецким неподалеку, на Сенатской площади, у вологодского торговца, который важно представился Спиридоновым.

Под пушистыми лапами были расставлены подарки, обернутые в цветную бумагу, которые нельзя было трогать, пока свечи не зажгли.

Играл рояль, хозяйка дома водила хоровод. Намытые, напомаженные детки в лучших платьицах и сюртучках пели: