Элизабет Редферн - Музыка сфер

Джонатан молча опустил голову.

— Я думаю, будет лучше всего, Эбси, — отрывисто продолжал товарищ министра, — если вы соберете ваши вещи и покинете свой кабинет елико возможно быстрее. Есть основание отдать вас под суд, как вы, без сомнения, понимаете; присвоение совершенно секретных документов — это серьезный проступок. Полагаю, мы можем избавить вас и себя от этой унизительной меры. Но если возникнут еще какие-нибудь неприятности, да вообще что бы то ни было, я не буду столь снисходителен. — Он предостерегающе поднял палец. — Еще полагающееся вам жалованье будет выдано, как положено. Считайте себя уволенным.

LIX

Если бы мы ограничились посылкой постоянных и значительных припасов, что во все времена было по силам и средствам нашей стране, мы играли бы мудрую и значимую роль. Вместо того мы постоянно забавлялись пустой тратой времени на сочинение фантазий о сокрушительных экспедициях.

Вот так Джонатан в последний раз зашел в свой кабинет, чтобы бегло рассортировать свои бумаги и собрать немногие свои вещи: точилку для перьев, латунное пресс-папье, старую табакерку, которой он никогда не пользовался, маленький атлас раскрашенных карт британских островов в Вест-Индии и нож из слоновой кости для разрезания бумаг, который так давно подарила ему его дочь.

Затем он вернулся в Монтегю-Хаус и поднялся по лестнице к кабинету Кроуфорда. На этот раз дверь была отперта, и он распахнул ее почти с бешенством, но внутри никого не оказалось. Джонатан немного постоял, глубоко дыша, чтобы совладать с собой. В воздухе неблагоуханно висел запах нюхательного табака Кроуфорда.

Принуждая себя хотя бы внешне сохранять спокойствие, он покинул здание и медленно направился мимо Адмиралтейства в ведомство генерального казначея, чтобы забрать свое последнее жалованье. Вокруг знакомые ему люди в немалом числе торопились по своим обычным делам из одного департамента в другой, но ему чудилось, что они притворяются, будто не видят его. А вот люди ему незнакомые с любопытством на него оглядывались, ведь его глаза были воспалены от бессонницы и он был не брит.

Клерки генерального казначея все были заняты, а потому Джонатан выстоял свою очередь. Впереди него шли разговоры о киберонской катастрофе, и ему казалось, что ужас, вызванный утренним известием, уже уступал место скучающему скептицизму.

— Из этой экспедиции в любом случае толку не вышло бы под командованием таких горячих голов, как эти два роялистских генерала, — говорил один молодой клерк. — Пюизе и д’Эрвийи. Только посмотрите на них. Вздорили, будто школьники с той минуты, как высадились. Сколько английских денежек было потрачено на их поддержку?

Его собеседник кивнул.

— Некоторые считают, что даже к лучшему, что катастрофа разразилась так скоро. По крайней мере экспедиции пришел конец прежде, чем туда были отправлены английские войска. Вообрази, сколько стоила бы английская кампания во Франции…

Подошла очередь Джонатана обратиться к клерку о своем жалованьи. Он пробормотал:

— Моя фамилия Эбси. Мне полагаются кое-какие деньги.

Клерк вперил в него взгляд и отсчитал полагавшуюся ему сумму. Джонатан расписался в получении и вышел.

Он стоял один во дворе и думал о солдатах, которых предали, и об Элли и Розе. Он думал о Генри Дандесе, военном министре, который, как он знал, никогда не желал оказывать безусловную английскую поддержку высадке французских роялистов. При нем Поллок, а также Кинг говорили о том, как Дандес на заседании кабинета твердил, что это партизанская война, и лучше предоставить республиканцам и роялистам самим драться друг с другом; что английским армиям ни в коем случае не следует быть втянутыми в гражданскую войну на территории Франции…

У него внезапно возникло такое ощущение, будто он смотрит в бездонную пустоту.

— Нет, — сказал он вслух. — Нет!

Все еще потрясенный этой мыслью, он пошел назад по Уайтхоллу к Монтегю-Хаус. Вновь поднялся по лестнице к кабинету Ричарда Кроуфорда. Он глубоко вздохнул, постучался и услышал разрешение войти. На этот раз Кроуфорд был на месте.

— Эбси, — сказал он, нервно вскакивая на ноги. — Мне было крайне грустно узнать твою новость.

Джонатан сказал:

— Да. Но во многих отношениях вина только моя. Я допускал ошибки.

Кроуфорд облизнул губы, выжидая, все еще в напряжении.

— Я был глуп и сбит с толку, — продолжал Джонатан, — гонялся за призраками. Теперь мне нужно подыскать какую-то должность. Наверное, для меня найдется что-то, чем я могу заняться, в каком-нибудь мелком ведомстве. Вот я и подумал, не замолвишь ли ты за меня словечко.

— Ну да. Да, разумеется.

— Не могли бы мы встретиться попозже обсудить это? Сегодня вечером, когда ты освободишься?

— Конечно, — сказал Кроуфорд после легкого колебания. Вид у него был все еще удивленный, однако в его лице проскальзывало и явное облегчение, что Джонатан держит свои чувства в узде. — Ну, скажем, в шесть часов?

Джонатан кивнул в знак согласия.

— Можно встретиться в «Скрещенных ключах». Ну, я говорил тебе. На Стрэнде.

— Да, — сказал Кроуфорд. — Да, очень хорошо.

Джонатан, когда повернулся, чтобы уйти, заметил, что «Мифология» Лефевра исчезла с книжной полки Кроуфорда.

Затем Джонатан отправился домой. Он умылся, побрился и как раз кончил переодеваться, когда услышал, что кто-то стучится в дверь. Он пошел открыть ее и увидел свою квартирную хозяйку.

— Простите, сэр, — сказала она. — Я знаю, это вам доставит неудобства, но мне нужна ваша комната.

Джонатан недоуменно нахмурился.

— Почему? Я буду платить больше, если хотите.

Лицо у нее стало очень расстроенным.

— Не в том дело, сэр. Вовсе нет.

Тут он понял, что ей приказали выселить его. Он сказал:

— Я сейчас же соберу мои вещи.

— Но вы же можете подождать до конца недели…

— Они вам так сказали, верно?

Он увидел страх в ее глазах и добавил:

— Ничего. Никакого значения это не имеет.

Она смущенно поспешила уйти. Он тихо затворил двери и взялся за сборы. Завершил он их к пяти часам. Все было готово. Он запер письменный стол, затем надел плащ и пошел назад в Уайтхолл. Он устроился на низкой ограде в затененном уголке возле Королевской часовни, сразу за Уайтхолл-Ярдом, и смотрел, как клерки и секретари уходят один за другим в свете предвечернего солнца. Затем он увидел, как в отдалении Ричард Кроуфорд вышел из Монтегю-Хаус. Ошибиться в его семенящей подпрыгивающей походке было невозможно. Время от времени Кроуфорд прижимал платок к носу и украдкой оглядывался по сторонам, будто проверяя, не следят ли за ним.

Оказалось, что направлялся Кроуфорд не так уж далеко, хотя и всячески старался скрыть это обстоятельство. Коротышка-шотландец избрал кружной путь: до Кингз-Мьюз по Чаринг-Кросс, где Джонатан на несколько минут потерял его из вида в мельтешащей толпе прохожих. Но затем увидел, что Кроуфорд идет обратно, и был вынужден быстро отступить за угол, пока он не прошел мимо. Теперь Кроуфорд свернул на Уайтхолл-Плейс на расстоянии не более двухсот ярдов от Монтегю-Хаус. Джонатан, который все это время держался от него как мог дальше, отступил в тень и приготовился ждать. Дома тут были высокие и внушительные. Кроуфорд постучал в дверь второго дома, и она открылась почти сразу. Последний раз оглянувшись по сторонам, Кроуфорд прошмыгнул внутрь.

Дом был собственностью Ивена Непина, бывшего товарища министра внутренних дел и военного министра, а с начала весны ставшего первым секретарем Адмиралтейства, человеком, который, по слухам, заведовал английской разведывательной службой при Дандесе, когда тот был министром внутренних дел, а затем и военным министром. Непин слыл умным, проницательным и скрытным.

Как часто, прикинул Джонатан, посещал Кроуфорд этот дом прежде? Он снова приготовился ждать.

Наконец Кроуфорд появился из двери, тревожно поглядывая во все стороны. С Уайтхолл-Плейс он прошел через Грейт-Скотленд-Ярд по направлению Нортумберленд-стрит. Выждав минуту, Джонатан ускорил шаги и нагнал его.

Он захватил Кроуфорда врасплох. Увидев его, шотландец побледнел.

— Джонатан, — сказал он, — я думал, мы встречаемся в «Скрещенных ключах» в шесть.

— Так почти уже шесть. Пойдем туда вместе, — сказал Джонатан.

Кроуфорд выдавил кривую улыбку, но с видимым усилием.

— Да, конечно.

Нортумберленд-стрит кишела прохожими. Вечерний солнечный свет привлек туда лоточников, карманников, чесоточных нищих, и они смешивались с рабочими, направляющимися домой. Джонатан предложил пойти к Стрэнду через проулки и Крейвен-стрит — подальше от этих толп, сказал он. Кроуфорд было заколебался, но Джонатан настоял на своем и зашагал через лабиринт лачуг и грязных дворов. Кроуфорду было трудно прилаживаться к размашистой походке Джонатана. Вскоре его лицо под теплым париком покраснело и покрылось потом, тощие коротенькие ноги, казалось, вот-вот откажутся нести его дальше.