Еремей Парнов - Александрийская гемма

— Нет уж, рассказывай! — потребовал Люсин, убаюканный сладкоголосым пением.

— Ты хорошо домнишь «Три мушкетера»? — согласно кивнув, спросил Березовский. — Хоть великий Дюма и говорил, что для него история только гвоздь, на который можно навесить любые одежды, вколачивал он свои гвоздики намертво, не подкопаешься. Для настоящей фантазии необходима достоверная стартовая площадка. Мушкетер, избравший себе псевдоним Арамис, и его высокородная любовница герцогиня де Шеврез де Роган, чей портрет я собственными глазами созерцал в Сыхрове, — реальные исторические фигуры. Их богатое эпистолярное наследие, полное недомолвок, иносказаний и пропусков, помогло мне выйти на правильный путь. Усилиями бывшего мушкетера иезуиты уже при Людовике Четырнадцатом прибрали мальтийцев к рукам, а незадолго до Великой французской революции окончательно подчинили их своему влиянию. — Березовский торжественно склонил голову, словно закончивший выступление виртуоз. — Пикантная подробность! — плутовски подмигнул он. — Арамис, кажется, не устоял перед соблазном попробовать средство… Но это уже совсем другая история. Вариации на темы романа «Десять лет спустя».

— Поразительно! — Люсин не скрывал своего восхищения. — Ты бесподобен.

— Мерси боку. Вопросы будут?

— Еще сколько! — Люсин на секунду задумался. — Скажи мне, пожалуйста, почему действие средства ограничивалось столь точно фиксируемым сроком? Не двадцать, не тридцать, а именно двадцать четыре? Это не кажется тебе странным?

— Нисколько. Именно на такой период Мефистофель заключил договор с Фаустом и с композитором Леверкюном из «Доктора Фауста» Томаса Манна.

— Опять художественная литература, — разочарованно поморщился Люсин.

— Интересно, чем она тебя не устраивает? Гениальнейшие творения, подобные «Фаусту», вобрали в себя концентрированный опыт минувших эпох: исторический, художественный, духовный, научный — какой угодно! Я уж не говорю о том, что почти вся утечка информации о деятельности всякого рода тайных обществ осуществлялась через литературу. Сознательно или же бессознательно — это другой вопрос. Примером тому знаменитые «Розенкрейцерские рукописи», «Божественная комедия», «Граф Габалис», «Рукопись, найденная в Сарагосе» и конечно же «Фауст». Так что будь поосторожней… «Средство Макропулоса» Карела Чапека смотрел? «Ромео и Джульетту» Шекспира помнишь?

— При чем здесь «Ромео и Джульетта»? — удивился Люсин.

— А склянка с сонным зельем, которую вручил Джульетте монах Лоренцо? Про сон, что неотличим от смерти, забыл? — Березовский решительно двинулся в наступление.

— Но ведь они уснули не на двадцать четыре года? — сделал робкую попытку защиты Люсин.

— Во-первых, они уснули навсегда, а, во-вторых, Шекспиру, величайшему из мировых гениев, было, извини, плевать на реалии. Любую действительность он подчинял главному — решению творческой задачи.

— И все же, почему именно двадцать четыре?.. Ты извини, но как-то врезалось в голову, и совершенно нельзя отвязаться.

— Это хорошо, что врезалось. Это, брат, лучшее доказательство правоты. Ведь у каждой легенды есть своя реальная подоплека. — Березовский с наигранной медлительностью и неохотой вновь полез за блокнотом. — Проделаем нехитрые вычисления. Двадцать четыре мы можем записать как восемь, умноженное на три, но три плюс восемь будет одиннадцать. А что такое одиннадцать? Священное число тамплиеров, которых король и папа обвиняли в поклонении трехглавому дьяволу Бафомету, принимающему обличья белобородого старца и омерзительной кошки. Двадцать четыре — тайное число ада. Вот тебе одно из объяснений.

— Конечно, если опять вмешивается потусторонняя сила, все разумные объяснения отпадают сами собой.

— Мне тоже так кажется.

— Обратимся тогда к более животрепещущим темам, — предложил Люсин. — Где же все-таки хранятся сокровища? Катарские, тамплиерские, мальтийские? Я вполне допускаю, что большая их часть досталась королям и папской инквизиции, но что-то должно было уцелеть? Хотя бы самая малость? Будем рассуждать последовательно, начиная с катаров.

— Я почти уверен, что альбигойские святыни по сей день пребывают где-то в скальных галереях Монсегюра. — Березовский спрятал блокнот, очевидно внушавший ему сомнения своей миниатюрностью, и провел по земле отчетливую черту. — Итак, Монсегюр. — Он обвел неровный прямоугольник. — Затем палач и грабитель Монфор. Что-то, конечно, удалось схоронить графам Раймундам, какая-то толика досталась тамплиерам. Согласен?

— Логично. Теперь давай этих самых тамплиеров.

— Жак де Моле сгорел на костре, орден распущен, его имущество, уже разделенное между королями и папой, лицемерно передается на попечение иоаннитам. Конечно, братья-соперники по крестовым походам могли кое-что и сберечь. Но, скорее всего, рыцари храма сами позаботились о наиболее ценном имуществе. На то есть определенные указания. Операцию «Тампль» Филипп Четвертый начал, как ты знаешь, 22 сентября 1307 года, когда королевский совет принял решение об аресте всех тамплиеров, находящихся на территории Франции. Бальи, ведавшие судом и полицией, получили соответствующие приказы, которые были доставлены в запечатанных конвертах. Вскрыть надлежало в пятницу утром 13 октября — в «черную пятницу».

— Совпадение?

— Едва ли. Я думаю, Филипп специально выбрал именно этот дурной для доброго католика день. Ведь он намеревался обвинить рыцарей в сатанизме и, наверное, надеялся, что в памяти народа «черная пятница» и «черный культ» удачно дополнят друг друга.

— Современного мышления был человечек.

— О, Филипп — это штучка!.. Таким образом, арест тамплиеров прошел без сучка, без задоринки, но трудно поверить в то, что столь широкомасштабная акция могла протекать с абсолютной точностью. Наверняка где-то что-то не сработало. Во всяком случае, рыцарь Жан де Шалон показал на допросе, что видел накануне ареста, как из парижского Тампля выехали три наспех прикрытых соломой повозки. В то время в устье Сены стоял тамплиерский флот из восемнадцати кораблей, и казалось вполне логичным, что именно туда и направится необычный обоз. Но телеги до пристани так и не доехали. Сгинули где-то в пути. Современные исследователи — тамплиерское наследство не дает спокойно спать уже почти семь столетий! — считают, что сокровища были схоронены в Нормандии, в подземной часовне замка Жисор. Запечатанный вход в эту секретную тамплиерскую крипту все еще ищут. Без особого успеха, надо признать.

— Остаются иоанниты, — напомнил Люсин.

— Иоанниты, они же мальтийские братья. Им достались разрозненные останки альбигойской и тамплиерской славы. Судя по тому, что орден, существующий по сей день, хранит на сей счет подозрительное молчание, им действительно кое-что перепало. На острове Родос, в подземельях Мальты, которые стерегут Мегалиты, не менее древние, чем Стоунхендж, едва ли что уцелело. В России, мы с тобой это знаем лучше других, остались лишь жалкие крохи, в основном регалии эпохи Павла. Тайники Рогана предоставим искать чешским друзьям — герцог Шарль Аллен ухитрился вывезти из Франции семьдесят восемь сундуков. Конечно, многое просочилось сквозь пальцы, было продано или безвозвратно погибло. Нацистские гауляйтеры Гейдрих и Франк тоже нагрели руки, будь здоров! Но я не могу поверить, что исчезло все без остатка… Смешно уповать на чудо. Священные предметы, среди которых были и золото египетских гробниц, и награбленные крестоносцами храмовые сосуды, возможно, давным-давно переплавлены в тиглях. И все же мне кажется, что тайники не обманут грядущих исследователей.

— Да, картина впечатляющая, — сказал Люсин. — Однако есть существенный изъян. Ты не учел тайника, который погрузился в пучины моря.

— Сейчас я не уверен, что в той истории с ларцом мы были правы. Работая с древними картами, всякий раз рискуешь впасть в ошибку. Там, в Чехии, я, например, совершенно случайно узнал, что вверху, где у нас находится север, средневековые картографы чаще помещали юг, а то и вовсе запад. По-моему, мы тогда неверно определили координаты.

— Меня это уже не волнует, — Люсин с безразличным видом достал из бумажника газетную вырезку. — Тебе не попадалось такое сообщение?

По следам сражения при Абукире

КАИР, 20 мая 1984 года. Любопытную экспедицию готовит группа египетских и французских археологов-подводников. Они намерены поднять со дна Средиземного моря остатки наполеоновского флота, потопленного английской эскадрой в районе залива Абукир (недалеко от египетского города Александрия). В ходе предыдущих экспедиций удалось определить местоположение почти всех затонувших кораблей.

В сражении при Абукире в августе 1798 года английский адмирал Нельсон наголову разгромил армаду Наполеона, обеспечивавшую французское вторжение в Египет. Флагманский корабль французов «Орьян» буквально разнесло взрывом порохового погреба, куда угодило ядро.