Тайная жизнь Джейн. Дело 3 - Дуэль (СИ) - Яна Черненькая
Фрэнни не захотела видеть Дика перед отправлением в Ландерин. Слишком больно. Быстро собрала вещи и, поеживаясь от холода, одной из первых сошла с трапа. Не попрощавшись, не объяснившись. Все это теперь не нужно. Хартман следовал за ней, как тень, но стоило лишь сойти на берег, и он улизнул, сообщив, что у него есть много недоделанных дел.
Город встретил Франческу изморосью и туманом. Стоило ей отделиться от толпы пассажиров, и тотчас над головой у нее оказался раскрытый зонтик, а Энтони Стрикленд взял из ее рук багаж.
— Как добрались? — спросил он, провожая ошарашенную встречей девушку к поджидающему их экипажу.
— Хорошо, спасибо. Но… откуда вы здесь? — недоверчиво спросила Франческа. — Из-за меня приехали в Клаусгемптон?
— Да. Погода плохая. Мы ведь знали, когда вы приедете.
— Мы?
— Я и миссис Вульф, разумеется.
Стрикленд был несколько скован, словно не мог решить, как себя лучше вести и что говорить. Усадив Франческу на заднее сидение, сам он устроился рядом с шофером.
Εхать было далеко, и девушка почти cразу заснула, убаюканная теплом и легким покачиванием экипажа.
Проснулась она уже в Ландерине, заботливо укрытая теплым пледом, вылезать из-под которого совсėм не хотелось. Оглядевшись, поняла, что Стрикленд привез ее не в особняк графа Сеймурского, а к себе домой. Должно быть, сразу хотел обсудить дела без лишних глаз и ушей.
Поднявшись пo лестнице, они постучались в запертую дверь, которая вскоре распахнулась настежь.
— О боже, наконец-то! — услышала Франческа голос миссис Вульф.
Из квартиры в прохладный коридор хлынул теплый свет.
— Как же я рада вас видеть! — Миссис Вульф впустила гостей, и Франческа сразу же оказалась в ее объятиях.
Запах ромашки и лаванды укутал леди Кавендиш облаком домашнего тепла и уюта.
— Бедная девочка. Вы совсем замерзли, проходите быстрее в столовую. Наверняка еще не завтракали, — захлопотала вокруг гостьи Джейн, принимая у нее мужской цилиндр, перчатки и трость — Фрэнни сошла на берег в одежде и образе графа Сеймурского.
— Добро пожаловать домой! — сказал Стрикленд. — То есть… Я, конечно, имел в виду, в Ландерин… — смутился он, видимо сообразив, что сморозил глупость, объявив свои жалкие апартаменты домом для леди Кавендиш.
— Энтони! — сурово посмотрела на него Джейн. — Иногда ты ставишь меня в тупик. Конечно же, она приехала домой. Дом — всегда там, где тебя рады видеть в любое время. И только посмей сказать, что ты не рад видеть это чудесное дитя, про достоинства которого ты прожужжал мне все уши!
— Рад, — окончательно растерялся Стрикленд.
Но на сердце у Φранчески вдруг стало совсем тепло. И немного защипало в носу, словно перед тем, как заплакать, но, конечно, она никогда бы себе не позволила показать слабость перед почти чужими людьми…
Только ни Джейн, ни Стрикленд совсем не казались таковыми. Фрэнни словно и впрямь вернулась домой. К заботливой матери и суровому отцу, за молчанием которого скрывается глубокая и нежная любовь.
Ее провели в теплую столовую, поставили перед ней чай и ее любимый шоколадный кекс.
— Вы меня ждали? — спросила Фрэнни, с трудом проглатывая стоящий в горле горько-сладкий комок.
— Ну конечно. Я приготовила ваше любимое лакомство. Салли дала мне рецепт. Она заверяла, что леди Кавендиш была отъявленной сладкоежкой и могла съесть хоть пять порций. Надеюсь, ваши пристрастия и сейчас не изменились. А Энтони еще ночью отправился в Клаусгемптон и с утра дежурил на пристани — корабли порой приходят то раньше времени, то позже — не угадаешь. Он очень переживал, что вы можете замерзнуть, и решил ехать за вами.
При этих словах Стрикленд уткнулся взглядом в тарелку и что-то смущенно пробормотал. Ему явно было неловко, и только теперь Франческа поняла — он просто стеснялся проявлять свои чувства, и поэтому за него это делала Джейн.
Леди Кавендиш до крови прикусила губу.
Отрезала кусочек кекса. Через силу прожевала, почти не чувствуя вкуса, но уже зная, что он тот самый, как в детстве… А потом слезы все же хлынули из глаз — она вернулась домой.
— Бедная моя… — всплеснула руками миссис Вульф и увлекла плачущую взахлеб девушку на мягкий диван. — Ты плачь, плачь… это очень хорошо, что ты плачешь, — шептала Джейн ей на ухо, гладя теплой рукой по спине. — Если ты ещё можешь плакать, значит, все обойдется.
И Фрэнни плакала. Так, как, пожалуй, никогда в своей жизни.
Со слезами выходили вся боль, вся горечь, весь страх.
До завтрака дело так и не дошло — миссис Вульф отвела обессилившую от cлез девушку в гостевую комнату. Дала ей ночную рубашку и уложила спать. И Франческа заснула, вдыхая запах свежего и мягкого постельного белья, запах уюта и дома…
***
Вечером, за ужином, обсудили дальнейшие действия. Стрикленд и миссис Вульф провели огромную работу, успев сделать сразу невероятное количество вещей, в том числе — не дали графу Уинчестеру развалить артефактное производство, превратив Общество в огромную фабрику по пpoизводству гибридных экипажей, созданных совместно с «Астерой».
Стрикленд бился как лев, воплощая в жизнь решения леди Кавендиш вопреки желаниям и устремлениям графа Уинчестера. Франческа знала, насколько сложной была эта задача. Она восхищалась этим скромным, но сильным и целеустремленным человеком, который сумел, будучи в недавнем прошлом простым инспектором полиции, разобраться в хитросплетениях бизнеса достаточно, чтобы раз за разом отбивать атаки такого матерого хищника, каким был граф Уинчестер.
— Так ведь полицейский не обязан знать сразу все, леди Кавендиш, — улыбнулся управляющий, когда Фрэнни сказала ему об этом. — Мы работаем с разными людьми. От них узнаем информацию. Εсли в чем-то не разбираешься — ищи консультанта. Я всегда так и делал. И уж в этом-то преуспел. Кроме того, бороться с преступниками — мое призвание. А граф Уинчестер, прошу меня простить, несмотря на свой титул — самый настоящий преступник. Только масштабом покрупнее, чем обычные мои… приятели.
Франческа не стала спорить или что-то доказывать. Просто по-доброму улыбнулась ему, совсем смутив, а потом переглянулась с Джейн. У них с миссис Вульф теперь был свой секрет — Энтони Стрикленд становился совсем беспомощным, когда начинал испытывать привязанность к кому-то. Он тут же превращался в черепаху, которую перевернули и поставили на панцирь. Любое проявление взаимной симпатии заставляло его теряться, смущаться и говорить странные вещи, превращая грозного инспектора и ловкогo управляющего в беспредельно застенчивого человека. Может, потому он и не завел до сих пор семью? Но Фрэнни знала — до этогo недалеко.
