Артур Филлипс - Египтолог

— Мне уже кажется, что я его личный секретарь, а у меня тут и своей работы полно.

Я понял намек, ничуть не обиделся, пожал великому человеку руку и искренне поблагодарил его за то, что он уделил мне время, и еще извинился, что помешал. Потом отправился в город искать проводника, чтобы попасть на Трилипушев участок.

Мэйси, что мы думали в тот момент? Я был не прав. Я это признал тогда и признаю сейчас: Трилипуш говорил истинную правду, речь шла о сокровищах, и Трилипуш почти нашел их уже неделю назад, потому и не пустил великого Картера на участок. И в тот же день Трилипуша должен был разыскать Финнеран. Я опаздывал на неделю и потому расстроился, я не знал даже, кто из них где остановился. Предположение О'Тула, что, мол, Финнеран приехал убить Трилипуша и упереть золото, я всерьез не рассматривал, хотя от людей, которых прижали к стенке, можно ждать всякого. Вероятнее другое: эти двое из-за богатства, до которого рукой можно дотянуться, уладили свои дела и ударили по рукам, Финнеран с облегчением забыл все то, что я ему терпеливо втолковывал, а теперь убийца и по пятому разу поверивший ему будущий тесть, опережая меня на неделю, плыли в Бостон. Там Финнеран заплатит египетским золотом все свои долги, а Трилипуш, богатый и знаменитый, возьмет в жены Маргарет. Печальный же это будет брак: он использует ее, чтобы скрыть свои противоестественные наклонности! На волне своего открытия он вполне может вернуть себе место в Гарварде. Наверно, я их упустил, и мне стоит уплыть назад тем же маршрутом и снова вторгнуться в семейную идиллию. Уж очень мне хотелось задать Трилипушу пару вопросов про несчастных жертв — Колдуэлла-Дэвиса и Марлоу. На такие перспективы, Мэйси, я смотрел косо. Мне не нравился Бостон, плыть назад не хотелось, плавать по Атлантическому океану обрыдло. Честно сказать, я готов был уже признать себя побежденным и закрыть дело прямо там — коли эти двое уже отъехали в Бостон и Трилипуш закоснел в своем вранье. Я бы все отдал, лишь бы провести расследование, не отходя от места преступления.

Ответы я должен был получить на следующий день. Утром мои страхи только усилились. Я в конце концов нашел местного мальчишку и двух ослов, и мы поцокали по камням мимо еще одного археологического участка, где хозяйничал американец, мимо гигантского храма прямо в скале, мимо бесплодной бурой скукотищи, не слишком отличающейся местами от австралийских пейзажей. Мы какое-то время ехали молча, а потом мальчишка ни с того ни с сего вдруг остановился и сказал:

— Здесь.

— Здесь? Ты уверен?

Ослиная тропа с этой стороны утеса ничем не отличалась от тех мест, по которым мы бултыхались целый час. Мы стояли на косогоре между двумя холмиками, кругом ни души. Я подумал было, не подстроил ли чего этот египопский пацан.

— Здесь? — спросил я опять.

Мальчик пожал плечами. Я слез с осла, прогулялся вперед-назад, но ничего примечательного не нашел, ни следа разумной жизни.

— Откуда ты знаешь, что не нужно проехать дальше? — спросил я.

Мальчик стоял на своем: он знает эти холмы, я сказал ему, куда надо ехать, а мне сказал Картер. Мы подождали. Два часа я бродил по жаре, поднимался, спускался и ничегошеньки не нашел. Ни блеска золота не увидел, ни бегущего Финнера-на, ни вероломного Трилипуша, ни трупа Колдуэлла, ни убитого Марлоу.

Я разволновался не на шутку. Других Трилипушевых координат у меня не было, а тут выходило, что на прошлой неделе он прекратил свои раскопки и замел следы. Оставалась только почта. Письма и телеграммы Маргарет откуда-то отсылались, верно? Я отправился обратно в город и стал, разбрасываясь О'Туловыми деньгами, ходить от одного почтового отделения к другому, пока один египтянин за стойкой не открыл рот и не выдал правильный ответ:

— Да, мистер Трилипуш приходит довольно часто, проверяет почту до востребования и шлет телеграммы, последний раз он тут был, кажется, часа два назад.

Я на радостях снова заплатил египтянину за стойкой, чтобы он закрыл рот и в следующий раз, когда Трилипуш появится, просигналил моему парню вон в том углу — тогда я заплачу ему опять.

Я оставил на почте малолетнего помощника (всего в моей команде было восемь взаимозаменяемых пацанов, я их отобрал в тот же день за благоразумие, научил основам тайной слежки, положился на их знание городских улиц и умение сливаться с толпой). Мальчику было наказано сидеть тише воды ниже травы, пока не покажется мышь. Он приступил к работе во второй половине дня 28 декабря. Затем я пошел в кассу пароходства и сделал новые вложения, подлежащие возмещению по делу Дэвиса, делу О'Тула, делу Марлоу, по всем сразу. Но в пароходстве не знали ничего про билеты, заказанные Трилипушем или Финнераном, и на север в Каир в тот день люди с такими именами не уезжали. Я оставил им визитку и еще немного денег: коли на эти имена будут бронироваться билеты, пожалуйста, пошлите за мной в отель. Я обошел столько луксорских отелей, сколько смог, — ни следа Финнерана и Трилипуша. Я швырял деньги моих клиентов направо и налево: коли эти имена появятся в списке постояльцев, нужно связаться со мной. Работа двигалась, да, а в результате — ноль: Трилипуш и Финнеран вроде не уезжали, но и в городе их не было. Неужто вывод не ясен? «Спокойствие, Мэйси, — твердил я. — Сейчас оно нужно как никогда». Расставив единственные силки, какие были в моем распоряжении, я продолжил бегать по кругу: особняк, участок раскопок, почтовое отделение, где я проведывал своих ребят. 28-е. 29-е (почта закрыта). 30-е.

Четверг, 28 декабря 1922 года

Утром мы с Ч. К. Ф. вышли подышать воздухом и увидели в каких-то 200 ярдах вниз по тропе мужчину. Я часами наблюдал за ним из-за валунов. Даже на таком расстоянии было заметно, что он оранжевоволос, с ним был медлительный туземный мальчик. Мужчина расхаживал, садился, бродил, опять садился. Вы знаете его, Ч. К. Ф.? «О, конечно, Ральф, мальчик мой, как не знать! Он жаждет помешать, разрушить, разорить. Он истребляет то, что создано другими. Он — охочий до чужих жизней падальщик, питается чем может».

Определенно, с работой нужно торопиться. Ч. К. Ф. посылает меня в город купить еды и проверить почту. М., ни слова от тебя. Нет нужды больше притворяться, моя дорогая. Наш «разрыв» давно уже забыт.

Вторую половину дня посвятил уборке и анализу Камер № 8 и 9, срисовывал изображения и тексты.

Пятница, 29 декабря 1922 года

Любое научное усилие чревато некоторой порцией догадок, прояснение иных идей достижимо лишь в физическом процессе письма. По определению первый набросок одновременно неточен и необходим. Перо — тот нож, с которым продираешься сквозь джунгли невозможностей. Ныне я в состоянии отбросить многое из того, что описывал раньше, и подготовить текст с более точным разбором.

Пока что мы с Ч. К. Ф. трудимся над измерением Камеры 9 и соображаем, как находящиеся в ней предметы соотносятся друг с другом. Мне следует быстро скопировать последние переводы, стенную панель «L» Исторической Камеры и стены Камер № 8 и 9.

Непревзойденнейшее из открытий — это, конечно же, полный текст «Назиданий Атум-хаду». Я потратил на чтение долгие часы.

Я осознал, что неправильно истолковал колонну двенадцатую: не союзник несет на ней мертвого Атум-хаду, но Атум-хаду несет мертвого Владыку Щедрости. На это указал Ч. К. Ф. Сколь он догадлив!

Все оставили Атум-хаду. Он покинул Фивы, и пересек жизнетворный Нил, и побрел. В одиночестве он нес свои вещи, свои «Назидания», краски, тростник, чернила, кисти, свою кошку. Еще он нес Владыку Щедрости.

Суббота, 30 декабря 1922 года

Дневник: Мы с Ч. К. Ф. обсудили планы на будущее и приняли решение. Мы возвратимся в гробницу, что стяжает нам славу, но позже. Пришел час ехать домой, копить силы, деньги и здоровье, посылать новые запросы надлежащим чиновникам и т. д., и т. п.

До того как мы с Ч. К. Ф. поедем домой в понедельник, я сделаю в этом дневнике еще несколько записей. Проще и быть не может: отправлю мои тетради невесте, чтобы она опубликовала их, если на долгом пути в Бостон со мной и Ч. К. Ф. что-нибудь случится. Иначе придется подвергнуть записи о моей выдающейся работе ужасному риску и вручить их судьбу капризным судовым конструкциям. Мы с Финнераном поплывем на пароходе до Каира, остановимся на ночь в гостинице «Сфинкс» (Ч. К. Ф. смеется и уверяет, что готов оплатить мои тамошние счета с октября), сядем на поезд до Александрии и не без удовольствия взойдем на борт «Кристофоро Коломбо», который доставит нас домой. Я женюсь на Маргарет. Ч. К. Ф. одобряет эту идею на 100 процентов и поможет мне вылечить жену. У нас родятся дети. Мы будем счастливы. Потом я вернусь в Египет, чтобы доизучить мою великую находку на месте. Мои работы будут изучать вечно. «Коварство и любовь в Древнем Египте: полный текст „Назиданий Атум-хаду“» (издание второе, исправленное и дополненное, «Университетское издательство Йеля», 1923 г.). «Открытие гробницы Атум-хаду» Ральфа М. Трилипуша («Университетское издательство Йеля», 1923 г.).