Поиск пути - Денис Старый
— Хан-брат Елтук! Я дам за эту женщину тебе двух коней и три добрые брони русской выделки, — сказал Акум, чуть ли не облизывавшийся на Рахиль.
— Нет, она не продается, брат-хан, — отвечал Елтук, при этом он больше смотрел за реакцией воина. — Так дешево…
Воин Алкан, после упоминания о Рахиль и что кто-то ее может забрать, начал тяжело дышать и было видно, что он готов кинуться на любого, кто посягнет на женщину, стоящую рядом. Такое поведение в купе с тем, что Алкан, по сути сбежал, оставив своего командира и бека, подразумевало казнь. Елтук для того и вызвал воина с женщиной, чтобы устроить представление, показать свою решимость и власть.
— Расскажи, десятник Алкан, кто напал на твой отряд и что произошло под Киевом и у Каменного брода! — потребовал Елтук.
Только сейчас хан Акум рассмотрел воина и вспомнил его. Это был один из тех десятников-кипчаков, которые обеспечивали не только безопасность хана Акума, но и создавали ему неплохое представительство во время посольства в Киеве.
Хитро получается. Елтук имеет своего человека в Киеве, даже сотню из половцев-кипчаков, которые помогают половецким ханам ориентироваться в русском городе. И тогда что? Хан Елтук следит и шпионит за всеми ханами, которые имеют отношения с русичами? Акум перевел свой взгляд на брата-хана, который вознамерился, видимо, стать старшим ханом, или как тогда величать? Великий хан? Не будет такого, половцам сложно объединиться. Так считал Акум, а вот Елтук имел несколько иное мнение и стремился как раз возглавить Совет половецких орд, который еще, правда, предстояло создать.
— И тогда я, выполняя приказ своего бека, Гурандухта, ушел, — закончил рассказывать Алкан.
Десятник в своем рассказе почти ничего не утаил, может только о своей маниакальной страсти к русской девице не сказал. Десятник понимал, что хан Елтук, его приближенные, многих спросят об обстоятельствах того боя у брода. Алкан не был уверен во всех двадцати воинах своего большого десятка, а тут еще и девица, которую так же допрашивали.
— Ты покинул своего бека, вопреки воле своего бека…
— Елтук осмотрел свой шатер, почти не заостряя внимания на присутствующих, а после приказал. — Убейте его, он не достоин оставаться в живых!
Два охранника, которые дежурили у выхода из юрты и бывшие ранее предупреждены о том, что им предстоит рубить голову десятнику Алкану, сделали свою работу профессионально. Пока один охранник с первого же удара почти снес десятнику голову, которая осталась болтаться лишь на куске кожи, второй прикрыл ханов шерстяным полотном, дабы кровь не забрызгала правителей орд.
А вот Рахиль обильно кровью ее мучителя обдало. Девушка почти и не поморщилась от такой грязи, в виде крови, быстро свёртывающейся на рубахе рабыни, ее лице, руках.
А в это время ханы Акум и Белук пристально смотрели на Елтука.
— Ты хочешь, брат-хан, чтобы я вернулся в свою орду и более не приезжал на наше общее стойбище в Шарукань? Что ты хочешь показать этой казнью? — спрашивал Белук. — Зачем все это нужно было показывать? И почему ты казнил провинившегося десятника не по обычаю? Знай, что я собираюсь принять участие в том, чего ты хочешь, я испытываю ненависть к русичам не меньшую, я даже на время подчиню тебе часть моих воинов, но я никогда не подчинюсь тебе, брат.
— А я того и не требую. Но, хочешь, я подарю тебе русскую рабыню? — усмехнулся Елтук.
— Я не столь молод, чтобы забавляться с русскими женщинами, мне нужно думать о наследнике, а не растрачивать себя. Оставляй ее себе и возьми выкуп. А вот то серебро, что бы возьмешь за девицу, можешь мне отдать, я найду у кого за эти деньги купить брони для своих воинов, — отвечал Белук.
— Ты мне отказал? А Белуку в дар даешь девицу? — взбеленился хан Акум.
— Брат-хан! — чуть повышая голос сказал Елтук. — Белуку от меня ничего не нужно, он кочует южнее, там с русскими редко можно встретиться. А ты пришел с просьбой о мести, да еще и не разобравшись, кто именно тебя стравливает с Галичем. Но ты можешь выкупить эту рабыню. Ее родне я пошлю вести о четырех сотнях гривен, тебе, как моему брату, отдам полонянку за три сотни.
Лицо Акума скривилось. Три сотни за русскую рабыню, пусть и такую ладную? Это сумасшествие. Да и не станет он тратить такие деньги, иначе ранее беки, и без того уже злые, точно спросят с хана.
— Что с Галичем? Вы поможете в набеге? Пусть даже на мой отряд напали и не они? — смирившись, пусть и на время, с участью быть младшим среди иных ханов, спрашивал Акум.
— Брат-хан Белук, ты как считаешь? Я думаю, что можно не показывать того, что мы знаем о неучастии Галича в бою с воинами хана Акума и предъявить им виру. Сделаем это уже завтра, после подождем. Новый князь Киева не сможет оставаться в стороне. Если он не пошлет помощь Галичу в такой обстановке, не предупредит Владимирко Галичского, что все три хана собираются в набег, то его не признают великим князем. Получится, что Киев ослабнет, Великая стена окажется пустой. Мы подпалим все засеки, разрушим и сожжем все русские крепости, ударим и по их деньгам, которые вкладывались в строительство обороны от нам.
Наступила пауза, Белук многозначительно поглаживал свою остроконечную бороду. Хан одной из сильнейших ближайших орд размышлял. Да, момент для набега выдается очень удачный. В Киеве произошласмута, там многих убило, Русь лишилась может и чуть меньше тысячи опытных бойцов, составлявших ранее дружину Всеволода Ольговича. Это очень много. А еще Киев не сможет собрать ополчение в виду того, что многие киевляне погибли в бунте. Так что нужно бить и прямо сейчас, не давая русичам время опомниться и восстановиться.
— Твой план не глуп! — сказал после продолжительной паузы Белук. — Давайте обсуждать!
*…………*………….*
— Не кручинься, Спиридон, съездишь с епископ Климентом Смолятичем в Туров, там и рукоположат,
