Ножевая атака - Валерий Георгиевич Шарапов
– А теперь главный вопрос. В ходе драки вы видели в руках Ярушкина этот нож?
Липницкий мельком глянул на нож и снова отвернулся.
– Нет, не видел.
– Может быть, вы видели его у кого-то другого из участников драки?
Липницкий помотал головой.
– В таком случае вы можете идти!
Липницкий встал и вышел из кабинета, а Зверев насел на Кравцова:
– Ну и что у нас получается? Никто из опрошенных не видел ножа ни у Ярушкина, ни у кого-либо другого из числа футболистов «Спартака» и дравшихся на их стороне местных хулиганов. И ты после этого говоришь, что в виновности Ярушкина у тебя нет никакого сомнения?
Кравцов покачал головой и отодвинул на дальний край стола лежавший перед ним нож.
– Да! В виновности Ярушкина у меня нет сомнений. Просто я, помимо этих свидетелей, уже провел большую работу и выяснил, что это нож Ярушкина. Три свидетеля и этот запойный тренер Лопатин ясно дали понять, что нож Ярушкина. Опять же отпечатки…
– Отпечатки на ноже – это, конечно, серьезно!
– Да уж куда серьезнее. И не забывай, что у Ярушкина был мотив!
– Мотив? Ты считаешь, что если тебя сбили с ног, то за это нужно сразу убивать? По-моему, ревность гораздо более сильный мотив! Если бы жертвой преступления стал Липницкий, я бы еще подумал, а так…
– Удар по ногам стал причиной поражения команды «Спартака»…
– Если, по-твоему, это достаточное основание для того, чтобы убить человека, то можно подозревать всех членов проигравшей команды. Да и любого из местных болельщиков тоже. Одним словом, Корнев был прав, на этом деле еще рановато ставить точку, – подытожил Зверев.
Глава третья
Вернувшись в свой кабинет, Зверев несколько часов изучал материалы дела: протокол осмотра места преступления, протокол обыска квартиры Ярушкина и заключения экспертов. Особо важной деталью стало то, что, помимо ножевого ранения в спину, явившегося причиной смерти жертвы, у убитого имелся след от пулевого ранения, причем тоже в спине. Это, разумеется, не могло не заинтересовать Зверева. Однако информации о том, откуда взялся этот след, в материалах дела не нашлось. Так как сейчас выяснить биографию убитого не представлялось возможным, Зверев решил заняться ею позже и принялся изучать снимки с места убийства.
На фотографии, сделанной экспертом на месте преступления, были засняты с разных ракурсов место расположения трупа, само тело и, конечно же, валявшийся возле тела нож. Разглядывая фото, Зверев мысленно восстанавливал последовательность событий.
Судя по фотографии и описанию, Зацепина убили у беседки в нескольких десятках метров от поляны, где проходила основная драка. Его ударили со стороны спины в кустах, в довольно большом отдалении от фонарного столба, что и объясняло то, что никто из дерущихся не увидел, как произошло убийство. Наверняка на месте убийства была полная темень, так как свет фонаря туда просто не попадал.
Из показаний участников драки никто так и не смог с уверенностью сказать, что в ходе потасовки видел в руках Ярушкина нож. Однако трое сообщили, что видели у Ярушкина обнаруженный на месте преступления нож раньше. Двое из трех давших показания были игроками «Спартака»: полузащитники Макеев и Богомолов, третьим свидетелем, подтвердившим то, что нож принадлежит Ярушкину, стала подруга главного подозреваемого Олеся Купревич – девушка, из-за которой и произошла ссора двух форвардов соперничающих команд. Зверев размышлял. То, что на ноже помимо отпечатков пальцев Ярушкина была обнаружена кровь убитого, абсолютно ничего не доказывало. На фотографии отчетливо просматривалось темное пятно, и именно в этой луже крови нож и лежал. Выходило, что убийца после того как нанес свой подлый удар в спину, тут же бросил орудие преступления на землю и скрылся, оставив на месте такую важную улику.
Почему убийца так поступил? Почему не унес с собой или хотя бы не стер отпечатки пальцев? Не успел? Не догадался? Вывод напрашивался сам собой. Убийца просто испугался и выбросил орудие преступления, точно оно жгло ему руки. Тогда почему же в показаниях проводивших арест Ярушкина милиционеров говорилось, что в момент задержания форвард «Спартака» был спокоен, сопротивления не оказал и принял свой арест как должное. Ну что ж, чтобы ответить на все эти вопросы, нужно было понять, что за человек этот Ярушкин, подытожил Зверев. Отодвинув от себя материалы дела, Павел Васильевич закурил, потом позвонил дежурному и распорядился доставить к нему подозреваемого.
Когда Ярушкина привели в кабинет, Зверев, попыхивая сигаретой, указал парню на стул. Мишка сел и угрюмо уставился в распахнутое окно. Многочисленные синяки, разбитая губа – главный подозреваемый мало чем отличался от опрошенных Зверевым накануне футболистов клуба «Труд».
– Курить хочешь? – Павел Васильевич протянул парню пачку.
– Не курю. Я же спортсмен, – Мишка говорил тихо, и в его тоне Зверев не ощущал ни обиды, ни злости. В глазах парня Зверев увидел какую-то безграничную тоску и уныние угнетенного напавшими на него невзгодами человека. Мишка то и дело хрустел костяшками пальцев, сглатывал и ежился точно от холода; «рассеченная нижняя губа, покрытая коркой запекшейся крови, делала парня похожим на надутого утенка.
– Если спортсмен, чего же ведешь себя так неспортивно?
– Что вы имеете в виду?
– Ты зачем во время матча Зацепину по физиономии съездил?
Мишка дернулся, и Зверев впервые увидел в глазах парня недобрые огоньки.
– А вы знаете, что он сделал? Видели, как он меня подковал?
– Не было меня там, и ничего я не видел! – осадил парня Зверев.
– Вот именно, что не видели! А вот если бы видели… Так по щиколотке врезал, что искры из глаз брызнули. К тому же, если бы не эта подножка, я наверняка бы еще не один гол забил, и мы бы не проиграли.
Парень насупился и, сцепив кисти в замок, снова щелкнул костяшками пальцев.
– Почему тебя Шаманом зовут? – продолжил расспрашивать Зверев.
