Стивен Сейлор - Загадка Катилины

Теперь о Цицероне. Никто из его предков не занимал государственных постов. Он первый из его семейства выбился наверх — что называется, «новый человек». И он сам добился успеха — стал консулом. Многие аристократы воротят от него нос, презирая его за бесхитростность, за его красноречие и за успех среди простого народа. Подобно комете, он появился ниоткуда, он выделяется среди остальных политиков, как павлин среди птиц. С какой-то точки зрения он тоже способен поколебать государственные устои, как и Катилина. И он бы представлял серьезную опасность, будь его принципы слишком твердыми и неизменными.

Катилина и Антоний объединились. С самого начала они надеялись на победу. Катилина всегда и везде напоминал аристократам о невысоком происхождении Цицерона (хотя его семью нельзя назвать бедной), но он же их и напугал своими радикальными лозунгами и поставил в затруднительное положение — Цицерона они не переваривали, а Каталину боялись.

Что до Цицерона, то в той кампании ему помогал его брат, Квинт. Однажды после выборов, когда мне случилось по делу посетить дом Цицерона, тот показал мне свою переписку с братом, в которой они обсуждали ход выборов; он так гордился этими письмами, что собирался переписать их и издать своего рода памфлет, как руководство для успешного ведения избирательной кампании. С самого начала Цицерон с братом решили любой ценой предотвратить избрание Каталины. Во время избирательной кампании принято клеветать, но Цицерон установил новые правила. Он распространял слухи, которые передавались из уха в ухо, и время от времени громогласно обвинял Каталину с трибуны. Я даже и не совался на Форум, зная, что встречу там Цицерона, пылко произносящего речь в кругу толпы. Но слухи и надписи преследовали меня по всему городу. Если половина из того, что говорили про Каталину, — правда, то его следовало убить еще в утробе матери.

— А в чем его обвиняли?

В огромном количестве грехов. Как обычно — в коррупции, в том, что он подкупал избирателей и давал взятки официальным лицам. И это, возможно, правда, принимая во внимание финансовую поддержку со стороны Красса — для чего еще нужно так много денег, кроме как на взятку? Когда римляне узнают, что кандидат богат, они начинают ходить за ним по пятам с протянутой рукой.

Цицерон вытащил на свет старые истории с коррупцией, когда Катилина был администратором в Африке. Несколько лет назад его уже обвиняли — и более того, Цицерон сам его и защищал! Каталину признали невиновным. Политики часто обвиняют друг друга в преступлениях. И всегда обвинение и оправдание не имеют ничего общего с действительностью — это всего лишь политические приемы, а если человек и вправду виноват — это чистое совпадение.

Но были и более серьезные обвинения — инцест, половые извращения, убийства… Но, как мне кажется, разговоры о политике начинают надоедать…

— Нет, совсем нет! — По глазам Метона было ясно, что я полностью завладел его вниманием.

Я прочистил горло.

— Ну ладно. Говорят, что во времена правления Суллы Катилина был одним из его приспешников и приносил ему отрезанные головы в обмен на вознаграждение. Говорят, что он даже убил собственного зятя; его сестра хотела избавиться от мужа, и Катилина хладнокровно исполнил ее желание, а потом внес имя этого человека в список врагов Суллы.

— Это правда?

Я пожал плечами.

— Люди были жестоки во времена Суллы. Красс сделал себе состояние, прибирая к рукам имущество убитых. Когда убийство узаконено, в человеке просыпаются самые низменные чувства. Возможно, то, что говорят о Катилине, правда, а возможно, что и нет. Его однажды уже привлекали к суду за убийство через двадцать лет после того случая, но признали невиновным. Кто знает? Но это только одно из приписываемых ему убийств.

Несколько лет назад, вернувшись из Африки, Катилина в очередной раз женился. Говорят, что его избранница отказывалась выходить за него замуж, пока жив его законный наследник, и поэтому Катилина убил собственного сына. А о ней говорят, что она — дочь одной прежней любовницы Катилины, возможно, даже его собственная дочь.

— Кровосмешение! — прошептал Метон.

— Цицерон вслух этого не говорил, лишь намекнул. И это только первое из приписываемых ему прегрешений против морали. Считается, что он совратил одну весталку десять лет тому назад; но я мало знаю о том случае, хотя мне приказали разведать про него побольше. Тогда мне в первый и последний раз пришлось лично общаться с Катилиной, и мне показалось, что он очень загадочный человек — в высшей степени притягивающий к себе и очень подозрительный. Цицерон любит намекать на этот случай, но не совсем в открытую, поскольку сестра его жены — весталка, и ее тоже обвиняли в связи с Катилиной! Да, во многих отношениях Рим — просто маленький провинциальный городок.

— А что, про весталку — это действительно правда? — Метон определенно заинтересовался этим вопросом.

— Я точно не знаю, но кое-что подозреваю. Подробнее я тебе расскажу об этом в следующий раз. Во всяком случае, их обвинили, а это, как я уже объяснял, мало имеет общего с действительным положением дел.

— Создается впечатление, что всю жизнь Катилина только и делал, что защищался в суде или убивал людей.

— А в свободное время занимался развратом. Говорят, что круг его общения в Риме состоит исключительно из беспутных людей. Он занимается сводничеством: приводит приятных молодых людей в спальни к знатным матронам; говорят, что иногда он и сам не прочь привести к себе одну или одного из них. Как это не похоже на Цицерона! Хочешь, расскажу одну байку?

— Да.

— Помни только, что она, возможно, исходит от Катилины, Ты ведь знаешь, что у Цицерона есть дочь, тринадцати лет, и сын, которому едва исполнилось два года. Ну, так и говорят, что он всего дважды переспал со своей женой. Появилась Туллия, но он так возненавидел это занятие, что решил никогда больше не заниматься этим. А через одиннадцать лет захотел удостовериться, так ли это плохо, как он считает. И после этого родился Марк.

Метон нахмурился.

— Ну ладно, сыновья редко способны посмеяться над шуткой отца. Но слышал бы ты, как смеялись люди в тавернах, когда рассказывали эту историю за день до выборов. Впрочем, когда подсчитали голоса, настал черед Цицерона смеяться.

— А Катилина просто рассказывал байки о Цицероне или пытался еще защищаться от обвинений?

— Странно, конечно, но он и не пытался. Возможно, слухи и достоверны, а возможно, ему лень их опровергать. Катилина — патриций, а Цицерон — «новый человек». Мне кажется, что Катилина слишком высокомерен, чтобы отвечать плебею. Такова тактика римских политиков, особенно из среды аристократов — они просто замыкаются в себе из чувства собственного достоинства. Но высокомерие оказало Катилине плохую услугу. Большинство голосов получил Цицерон. Это невероятный успех для человека низкого происхождения, который проложил себе дорогу в обществе собственными силами и умом. Немногие достигают должности консула, Цицерону это удалось. Это год его торжества, и немногие скажут, что он его не заслужил.

— А Катилина?

— С большим отрывом за Цицероном следовал этот ничтожный Антоний. Катилина подошел к нему очень близко, но третье место не считается. В предыдущие годы судебные процессы мешали его кампании. Когда, наконец, ему представился шанс, Цицерон его обогнал. Сейчас Катилина еще раз попытает удачи. Говорят, что в прошлом году он залез в долги. И насколько больше он еще задолжает? Он очень отчаянный человек и, если верить всего лишь малой части слухов, не остановится даже перед убийством. По крайней мере, это не тот, кого бы я хотел видеть гостем в своем доме.

— И мне тоже так кажется, — сказал Метон с достоинством. — Хотя и следует отплатить за услугу Цицерона.

Мы немного посидели в тишине, глядя на поместье. Неожиданно Метон как-то странно фыркнул и принялся дрожать. Он так яростно сжимал бока, что я испугался — но он всего лишь смеялся, катаясь по траве.

— В чем дело?..

— До меня дошло! — ответил он, задыхаясь. — Только дважды в жизни, и чтобы проверить, насколько это плохо!

Он так сильно смеялся, что даже покраснел.

Я закатил глаза, но не мог сдержать улыбку. По законам государства и обычаям нашего общества мой сын считался почти взрослым мужчиной, но мне часто казалось, что он еще совсем ребенок.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ужин в этот вечер не особенно удался. Вифания неплохо готовит, но это наименее удачное ее призвание; много лет тому назад я купил ее на рынке в Александрии не ради того, чтобы она мне готовила. Она продолжала выполнять кое-какую работу по дому и тогда, когда носила Диану. Я дал ей свободу, так что полностью мог положиться на нее в управлении хозяйством… за исключением кухни, где с ней соперничали самодовольные повара. Но теперь, когда Конгрион временно находился у Клавдии, она решила вдруг показать себя перед гостями.