Александр Золотов - Прерванный бой
Кузнец привязал концы веревки за запястья рук. Но поднимать Терентия над землей не спешил. Вложив жигало в горно, стал, размерено качать мехами. Терентий смотрел на огонь, который, то вспыхивал ярко-синими языками, то безжизненно коптил. Голова его работала четко. По поведению Фомы и кузнеца, он догадывался, что его пока просто пугают. Но что будет потом? Придется рассказывать свою историю, но поверят ли. Терентий задал себе вопрос, на который не было ответа: «Почему его взяли, что им известно? Сказать, правду — повесят. Если начну врать, а им что-то известно — тогда точно повесят».
Вечерние лучи солнца погасли, пришлось зажечь факел, который нещадно чадил, а когда тянуло сквозняком, его пламя трепетало, готовое погаснуть. Тени, на закопченных стенах, от людей и предметов, из-за этого метались и вздрагивали, будто нечистая сила отплясывала свой танец.
Кузнец вытащил жигало из огня, нетерпеливые звездочки-искры отрывались от него, вспыхнув, гасли.
— Меня не подвесили, — машинально отметил мозг, значит, еще не будут пытать, пугают.
В следующую минуту произошло непредвиденное.
В кузницу влетела Василиса. Вырвав из рук Силантия жигало, бросила в кадку с водой. Раскаленное железо сердито зашипело, испустив едкий запах окалины.
— Не смейте его трогать! Он ни в чем не виноват!
— А ты кем ему доводишься?
— Я его жена! — Василиса, для убедительности, сжав кулаки, сделала шаг к Фоме.
— Вот у тебя мы узнаем все о твоем муже. Вяжи ее, Силантий.
— Не трогайте ее, я все скажу.
— Не ожидая такого поворота событий, Василиса смотрела на мужа, широко раскрыв глаза.
— В чем ты виновен? — она, со слезами, бросилась к Терентию, больно колотя маленькими кулачками в грудь.
— Иди домой, все будет хорошо, я тебе все потом объясню.
— Я никуда не пойду!
— Не делай хуже ни себе, ни мне! Я прошу тебя, иди домой, любимая. — Он тихонько подтолкнул ее к выходу.
Она, часто оглядываясь, вышла.
— Мы тебя слушаем.
— Я расскажу всю мою историю.
— Очень интересно послушать.
— Семья, в которой я родился, оказалась в Византии. Мой отец изучал там «Слово Божье», а потом ушел с миссией и пропал. Когда мне было около десяти лет, умерла мать. Перед смертью она много рассказывала о Родине, которую очень любила. Она наказала мне вернуться на землю Руси. Мальчишкой скитался по странам. Чтобы прокормиться, научился играть в кости, стрелять из лука. Много чему еще. Когда узнал что монголы идут на Русь, примкнул к ним, но я не воевал против своих, я не убил ни одного русского человека. Я понимаю, что этого доказать не смогу. Только за то, что я был у монголов, вы вправе меня повесить.
— Как же тебе удавалось быть в бою и не убивать? — Фома недоверчиво взглянул на Терентия.
— Вначале у них нукеров было, хоть отбавляй, но после больших потерь меня заставили идти в бой. Когда я увидел, что монголы и татары убивают безвинных женщин и детей, я стал стрелять в них из лука, пока не убил всех, кто был рядом со мной. Я ушел, вернее, уехал, куда глаза глядят. Продал коня и с беженцами вошел в ваш город.
Силантий давно сидел рядом с Терентием, глаза его наполнились слезами. Он вспоминал свою семью.
— Ты сказал правду, свободен до утра. Утром придешь к князю.
— Почему, мне поверили?
— Один из беженцев узнал тебя, а главное он рассказал нам ту же историю о набеге.
Терентий, не веря своей свободе, стоял на месте.
— Иди, иди, да не забудь завтра подойти к князю.
Когда Терентий вышел, Силантий сказал Фоме:
— Попугали и достаточно! Больше ко мне с такими просьбами не подходи! Я чувствовал себя монголом.
Василиса не ушла домой, затаившись у двери, слушала весь горький рассказ мужа. Когда он вышел из кузницы, она бросилась к нему.
— Прости меня, за то, что я усомнилась тебе!
— Все хорошо, идем домой.
* * *Юсуф и Тули завершили кладку мазанки, но ночью ее кто-то разрушил. Пришлось возводить стены вновь, но кому-то не нравилось присутствие монгол в городе, стены опять развалили. Так продолжалось некоторое время. Одни строили, другие рушили. Охранять строящийся дом не решились, могли просто убить. Упорнее оказались монголы. Кому-то надоело валить, а возможно просто стали уважать упорство.
Спустился на землю обыкновенный вечер, люди хлопотали по хозяйству, молодежь рядилась на ночные гуляния. Юсуф отдыхал после рабочего дня. Показались яркие звезды. Они равнодушно мерцали в небесной дали, им не было дела до его душевного состояния. Юсуф мечтал об Анне. Яркая звезда на самой вершине небесного купола скрылась за набежавшее облако.
«Звездочка скоро появиться, Анна никогда не будет со мной. Какой я соперник Василко? Он, князь, я горшечник и раб». Он нащупал зашитую в тулупе пейцзу: «Какой от нее толк. Не заменит она мне Анну, даже если даст богатство». Невеселые мысли прервал стон. Тули буквально приполз в сарай. Юсуф, как мог, помогал товарищу, который, отдышавшись, понуро сказал:
— Не будет нам здесь жизни. Нас убьют.
— Почему ты так решил?
— Когда меня били, один них сказал: «Карась, хватит, убьешь, пусть сначала дом построят».
Работа у Юсуфа не клеилась, он губил заготовки одну за другой. Спиридон положил ему руку на плечо.
— Ты о чем думаешь?
— Я думаю, как дальше жить или сразу умереть.
— Ты не говори загадками.
— Просто нас убьют, как только закончим строить дом.
Рассказ Юсуфа не затратил много времени. Спиридон почесал рыжий загривок, крякнул, но помощь пообещал. Прошло несколько дней, но он молчал. Возможно, не желал ввязываться в это опасное дело.
* * *Холодный ветер бросал горстями капли дождя в прохожих. Они прятали лица, ругая лето и погоду. Василко ожидал возвращения Еремея и Звяги. К нему подошла Анна, кутаясь в большую шаль, но она не успела сказать и слова, как окольничий доложил, что прибыли бояре.
Анна с сожалением взглянула на Василко.
— Даже в такую погоду нет тебе покоя, — чмокнув его в щечку, ушла к Агафье.
— Зови! — с сожалением обронил Василко.
В горницу внесли какие-то щиты. Их расставили в определенном порядке. После чего, стало ясно, что это карта местности, на которой будет строиться лесная база.
— Рассказывайте, что вы принесли, что задумали?
— Мы из песка и еловых веток сделали точную копию лесной площадки, для строительства.
— Это я уже понял. В чем хитрость?
— Эта местность окружена болотами.
— Но это же ловушка. Если войдем мы, то пройдет и ворог.
— Не изволь гневаться, князь. Вот посмотри, нитью показан путь отхода, но до этого не дойдет.
— Что помешает?
— Вот здесь мы расположим лучников.
— Какие лучники в лесу. Деревья просто защитят наступающих монголов. — Василко не понимал замысла и начинал злиться.
Еремей подробно изложил план обороны. Когда князь вник в него, то он очень ему понравился. Но сомнения, остались.
— В зимнее время, когда мороз скует болота, лесные поселки станут беззащитными.
— Завалы, специальные просеки, петли, волчьи ямы выведут ворога на незамерзающие болота. Если даже монгол пройдет все преграды, людей можно вывести по съемным мостам, — Звяга говорил убедительно и показывал на макете.
В конце концов, план был принят. Еремей возглавил строительство обороны и крепости.
Пришел Афанасий, ознакомился с планом и поддержал его.
— Хороший план, но сможем ли мы удержать его в тайне?
— Строительство лесных деревень в секрете держать не надо, все остальное делать под каким-либо предлогом, чтобы не вызвать подозрения, — предложил князь, но его слова звучали как приказ.
Щиты унесли в дальнюю светлицу, подальше от любопытных глаз.
Василко пригласил своих собеседников к столу для обсуждения очень важного вопроса.
— Хочу попросить у вас совета относительно посольства к монголам, — князь видел, как напряглись лица его друзей, — дело в том, что нападение на нас — это вопрос времени. Они все равно к нам вернутся — поэтому их необходимо упредить. По моим данным основное их войско ушло далеко в сторону захода солнца, но сил для нападения достаточно. Если мы придем к ним с поклонной головой, то им будет выгодно принять нас под свою руку без боевых действий, так как война может привести к искушению других князей выйти из повиновения.
— А если им известно, что мы не готовы к войне и наше посольство расценят как слабость, у них сложится мнение, что мы не способны оказать сопротивления. Этим мы ускорим их нашествие, — усомнился Звяга.
— Это возможно, но все же надо отправить посольство со всеми предосторожностями.
— Кто пойдет во главе посольства?
— Я думаю, что это будет Данила Савич. Я хотел бы знать, способен ли он на предательство?
— Нет! На мелкие подлости он, возможно, пойти может, но на предательство — нет. — Несмотря на натянутые отношения, вступился за воеводу Афанасий.
