К. Сэнсом - Соверен
— А она сказала, где Тамазин?
— Ваша зазноба пожаловалась на недомогание и попросила разрешения остаться в своей комнате. Полагаю, она поступила вполне разумно. Если вчерашнее происшествие выйдет наружу, Дженнет Марлин окажется в чрезвычайно затруднительном положении, — сказал я, бросив взгляд на закрытые двери церкви. — Тамазин подчиняется ей, а сама она находится в подчинении у леди Рочфорд.
— Подобные затруднения — сущий пустяк по сравнению с нашими.
— Что ж, думаю, нам пора навестить мастера Ренна, — предложил я, оставив последнюю фразу Барака без ответа. — Оставим на время это злополучное аббатство.
Настороженно озираясь по сторонам, мы обогнули павильоны, где, кроме часовых, не было ни одной живой души, и направились к воротам.
Глава двадцать третья
Когда мы проходили мимо королевского особняка, я увидал на ступенях крыльца человека в отороченной серым мехом мантии и с массивной золотой цепью на шее. То был сэр Ричард Рич. Он тоже меня заметил. Сердце мое тоскливо сжалось, когда он, сделав сопровождавшим его клеркам знак оставаться на месте, направился прямиком к нам. Я низко поклонился.
— О, мастер Шардлейк, — произнес Рич, растянув губы в улыбке. — И молодой Барак с вами. Он что, служит у вас клерком?
— Да, сэр Ричард.
— Разве он умеет читать и писать? — вопросил Рич, бросив на Барака насмешливый взгляд. — Только что я имел беседу с королем, — сообщил он, не дождавшись ответа. — После того как нынешней весной в Йорке был раскрыт очередной заговор, все земли заговорщиков отошли к моему ведомству. Мы обсуждали, как ими лучше распорядиться.
— Это весьма важный вопрос, сэр Ричард.
— Король намерен щедро наградить тех йоркширских дворян, которые сохранили ему верность. Хотя ныне, когда над страной тяготеет постоянная опасность вторжения извне, ему необходимо извлекать из своих земель максимальный доход.
Рич вновь растянул в улыбке свои тонкие губы.
— Кстати, разговор о доходах заставил меня вспомнить еще об одном обстоятельстве. Вы подумали о том, о чем я говорил? Насчет тяжбы барристера Билкнэпа и Городского совета?
— Да, сэр Ричард, — произнес я, судорожно переведя дух. — И должен сказать, я не разделяю вашей уверенности в том, что судья в любом случае вынесет благоприятное для вас решение. Как говорится, тот, кто хвалится козырями в начале игры, обычно блефует.
Затаив дыхание, я ожидал, как Рич ответит на мои слова. Говорить так с канцлером Палаты перераспределения имущества было с моей стороны недопустимой дерзостью, но сейчас не простой стряпчий обращался к всемогущему вельможе, а законник беседовал со своим собратом по сословию. Глаза Рича угрожающе прищурились, и я понял, что не ошибся в своих предположениях. Он еще не успел заручиться поддержкой судьи и пытался взять меня на испуг.
— Отойдем на минуту, — процедил он и, схватив меня за руку повыше локтя, оттащил на несколько шагов от Барака.
Взгляд его полыхал ледяной злобой.
— Вам, без сомнения, известно, что у меня есть общие дела с вашим здешним патроном, сэром Уильямом Малеверером, — произнес он прерывающимся от ярости голосом. — Сэр Уильям намерен увеличить свои земельные владения, и Палата перераспределения готова продать ему земли. Не забывайте, брат Шардлейк, сэр Уильям обладает в Йорке непререкаемой властью. А вы здесь совсем один, если не считать вашего прихвостня-недоумка. К тому же король с первого взгляда проникся к вам неприязнью. Так что вам не стоит слишком зарываться.
Рич выдержал многозначительную паузу и продолжал:
— Кстати, я не советовал бы вам посылать в Лондон письмо относительно дела Билкнэпа. Я знаю наверняка, вы еще не успели это сделать.
Должно быть, на лице моем отразилось удивление, ибо Рич довольно усмехнулся.
— Неужели вы думали, сэр, что почта, отсылаемая и получаемая участниками королевского путешествия, не просматривается? Это было бы до крайности неосмотрительно.
Он вперил в меня взгляд холодных серых глаз.
— Хорошенько запомните все, что я сказал. И остерегайтесь переходить мне дорогу.
С этими словами он резко повернулся и пошел прочь.
— Чего он от вас добивался? — подскочил ко мне Барак.
Я вкратце передал ему свой разговор с Ричем.
— По своему обыкновению, он сыпал угрозами, — завершил я свой рассказ. — Впрочем, на угрозы он не скупился и в прошлом году.
Говорил я нарочито бодрым тоном, однако на сердце стало еще тревожнее. Я прекрасно понимал, что угрозы Рича — это отнюдь не пустой звук.
— Нам нужно немедленно вернуться в Лондон, — с пылом заявил Барак. — И взять с собой Тамазин.
— Мы не можем этого сделать, пока не получим разрешения. Так что все мы в ловушке. Точно мухи в меду.
— Точнее, в дерьме, — угрюмо бросил Барак.
Мы вошли в соборный квартал и направились к дому Джайлса. Дверь открыл сам старый законник. Выглядел он намного лучше, чем вчера; на морщинистых щеках вновь появился румянец. Он провел нас в гостиную. Меджи, сидевшая у очага с шитьем в руках, встала и поклонилась. Хозяин попросил ее подать гостям вина, а нас пригласил садиться. Сокол, нахохлившийся на своей жердочке, с любопытством поглядывал на нас своим черным глазом-бусинкой.
— Рад, что сегодня вам лучше, сэр, — сказал я.
— Благодарю вас, — с улыбкой откликнулся Джайлс. — Отдых пошел мне на пользу. А снадобье, прописанное доктором Гибсоном, изрядно облегчило боль. Как поживаете, мастер Барак? Удалось вам вчера увидеть короля?
Старик держался со своей обычной непринужденностью и о короле упомянул беззаботным, почти легкомысленным тоном.
— Да, сэр. Я видел, как король въезжал в город. Спору нет, выглядит он внушительно.
Во взгляде, который Барак метнул на Ренна, мелькнуло смущение. Как видно, никогда прежде моему помощнику не доводилось общаться с человеком, медленно умирающим от неизлечимого недуга, догадался я.
— Да, осанка у короля чрезвычайно величественная, — кивнул Джайлс.
Меджи принесла вина и тарелку с печеньем. Я заметил, что она избегает моего взгляда, но никак не мог понять причину этого.
— Превосходное французское вино. Самый подходящий напиток в такое ясное солнечное утро, — изрек Джайлс, отхлебнув из своего бокала. — Угощайтесь, джентльмены. Уверяю вас, это сладкое печенье стоит попробовать. Из конторы лорда-камергера мне уже принесли список просителей, которые будут присутствовать в замке на первом судебном слушании, — сообщил он. — Насколько мне известно, всего слушаний будет два.
— Вы уверены, что завтра сможете председательствовать на слушании? — спросил я.
— Совершенно уверен, — решительно кивнул Джайлс. — К тому же дела, которые нам предстоит разбирать, не требуют особых умственных усилий.
— Но что, если стороны не согласятся с нашим решением?
— Пусть тогда едут в Лондон и попытают счастья в тамошнем суде, — усмехнулся Джайлс. — Впрочем, вряд ли кто-нибудь пожелает поступить подобным образом.
— Тем выше ответственность, которая лежит на нас. Завтра мы предстанем вершителями справедливости.
— Разумеется. Я оставил список просителей на столе в своем кабинете. Там же лежат и сумки с петициями. Быть может, мастер Барак возьмет на себя труд отобрать те прошения, что нам предстоит разбирать завтра. Полагаю, нам стоит оживить их в памяти.
— Отличная идея, — кивнул я. — Вы согласны, Барак?
Барак с готовностью поднялся со своего места.
— Мой кабинет расположен на первом этаже, рядом с гостиной, — пояснил Джайлс. — И захватите с собой вина. Когда есть чем промочить горло, работа идет веселее.
Едва за Бараком закрылась дверь, Джайлс повернулся ко мне.
— Насколько я понял, вчера Меджи изменила своей обычной молчаливости и немного рассказала вам о моей ссоре с племянником.
— У вас нет оснований упрекать свою служанку в болтливости. Она упомянула лишь, что ссора вышла из-за политики.
— И все же бедняжка Меджи чувствовала себя виноватой, — грустно улыбнулся Джайлс. — Но если вы, Мэтью, согласны помочь мне, вам лучше узнать все. Хотя, признаюсь, мне до сих пор тяжело вспоминать об этой истории.
— Я все понимаю. Но, Джайлс, вы уверены, что у вас хватит сил для такого длительного путешествия? После недавнего приступа…
Ренн нетерпеливо махнул своей большой рукой; изумруд сверкнул в солнечном свете.
— Я поеду в Лондон во что бы то ни стало, — заявил он с неожиданной резкостью. — Решение принято, и никакие обстоятельства не заставят меня изменить его. Но позвольте рассказать вам о моем племяннике.
— Как вам будет угодно.
— К моей величайшей скорби, все дети, которых Господь послал мне и моей дорогой супруге, умерли в ранние годы, — начал Джайлс. — У жены моей была сестра, Элизабет, которая состояла в браке с человеком по имени Дейкин. То был мелкий клерк, серый и неприметный человечек, лишенный даже намека на честолюбие. Я всегда относился к нему с некоторым пренебрежением. И признаюсь, подчас мне становилось завидно, что сын их вырос высоким и крепким парнем, не знавшим ни единой болезни. Когда юноша достиг соответствующего возраста, он был отправлен на учение в Грейс-Инн. Разумеется, я снабдил его рекомендательными письмами. Как вы понимаете, мне, бездетному, не составило труда привязаться к племяннику всей душой, — произнес он с грустной улыбкой. — Мартин обладал незаурядным умом и, несмотря на свою молодость, отличался независимостью суждений. Эту черту я особенно в нем ценил, ибо она встречается крайне редко. Вы наделены ею в высокой степени, — добавил старик, указав на меня бокалом.
