Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки
— Прошу простить, миледи, — взволнованно произнес он. — Но мне стало известно нечто такое, о чем вам обязательно следует знать. Один извозчик сообщил, что в городе бушует пожар.
— Пожар? Ничего удивительного — такая жара и сушь, — пожав плечами, ответила Аморе.
— Огонь уже уничтожил много домов, миледи. И движется к мосту.
— Пресвятая Дева Мария! Но ведь его пытаются погасить, не так ли?
— Пытаются, да толку мало — сильный ветер раздувает его. Если прикажете, я могу добраться до моста и попытаться разыскать там пастора Блэкшо.
Аморе кивнула.
— Да-да, Уильям, непременно поезжай туда. И прихвати с собой Джима. Как твоя нога? Не помешает?
— Я уже и позабыл о ней, миледи. Больше не болит.
Аморе вручила слуге кошель — на случай, если срочно потребуются деньги.
— Поторопись! И как вернешься, немедля сообщи мне обо всем.
Ни о каком сне и думать было нечего. Подойдя к окну спальни, леди Сен-Клер распахнула его. Поворот реки затруднял видимость, и все же она разглядела багровое зарево. Создавалось впечатление, что сумерки едва наступили.
— Пресвятая Матерь Божья! Охрани пастора Блэкшо! Я хочу видеть его в добром здравии, — прошептала она.
Едва рассвело, как Аморе велела служанке помочь одеться, после чего сразу же отправилась в королевский дворец — узнать от придворных последние новости. К сожалению, никто не мог сказать ничего определенного. Разочарованная и расстроенная, леди Сен-Клер хотела было возвратиться домой, но тут доложили о прибытии Сэмюела Пипса, хроникера и секретаря флота. Он явился к его величеству с подробным отчетом о масштабах лондонского пожара. Аморе поторопилась в кабинет короля, где Карл в присутствии своего брата, леди Каслмейн и некоторых других придворных принимал Сэмюела Пипса.
— Ужасно, — рассказывал хроникер флота. — Я наблюдал за пожаром из одной башни Тауэра. Сент-Магнус сгорела дотла; кроме того, еще несколько церквей, а также улицы Фиш-Хилл-стрит и Темз-стрит до самого «Старого лебедя». В настоящее время огонь добрался до сталелитейных мастерских.
— Как мост? — спросил король.
— Дома на северной стороне выгорели. Пришлось срочно снести ограждения на незастроенной части — это и остановило распространение огня. Пожар в конюшнях в Саутуорке так и не удалось потушить.
— А что делает лорд-мэр для борьбы с пожаром? — осведомился герцог Йоркский.
— Огонь можно сдержать лишь при условии, если снести часть домов, то есть создать пустое пространство, преграду, через которую огню уже не перекинуться. Но принятые бог весть когда законы города гласят, что тот, кто снес дом, обязан за свой счет возместить все расходы по возведению нового. Вот поэтому лорд-мэр не решается отдать соответствующее распоряжение. Ваше величество, лишь вы располагаете полномочиями освободить его от прежних обязательств. Поверьте, это единственный путь спасти город от полного уничтожения.
— Понимаю, мистер Пипс, понимаю, — проговорил Карл. — Отправляйтесь к лорд-мэру и передайте ему мой приказ — не щадить ни одного дома независимо от того, кто владелец. И начинать снос немедленно.
Отвесив глубокий поклон, Пипс удалился исполнять королевскую волю.
Аморе в ужасе слушала доклад хроникера флота. Значит, пожар не пощадил и дом, где проживал пастор Блэкшо. Но Пипс и словом не обмолвился о жертвах. Большинство лондонцев проснулись от набата церковных колоколов и успели покинуть дома до того, как пожар добрался до них. Она от души надеялась, что иезуиту удалось спастись.
Уильям и Джим до сих пор не возвратились. Тревога Аморе за судьбу пастора росла.
Иеремия оперся головой о надгробие за спиной. Он чувствовал себя вконец обессиленным. Всю ночь он вместе с прихожанами спасался от наступавшего пожара. Когда на его глазах огонь уничтожил дом мастера Хаббарта, он сосредоточился на том, как доставить своих прихожан католиков в безопасное место.
Небольшая группа людей сумела на берегу Темзы спастись от бушевавшего пламени, пожиравшего склады на Темз-стрит с хранившимися там товарами на десятки тысяч фунтов стерлингов. Давно превратился в пепел «Старый лебедь», и огонь неукротимо двигался на север вдоль берега реки. Люди покидали жилища, где оставались буквально до последних минут, отчаянно надеясь, что стихия не доберется до них. Спасали все, что можно, и вскоре лишившиеся крова погорельцы и их жалкий скарб заполонили берег Темзы.
Лодочники, тоже разбуженные звоном колоколов, быстро сообразили, что перед ними открылась возможность скорой наживы на горе людском — цены за переправу на другой берег возрастали ежеминутно и вскоре удвоились, а потом и утроились. Люди проклинали алчных, потерявших всякий стыд владельцев лодок, вздувавших цены, но у них не оставалось иного выхода, как платить, чтобы спасти хотя бы часть нажитого.
Иеремия договорился с одним лодочником переправить прихожан на противоположный берег, однако католики были в своем большинстве бедны, чтобы платить такие деньги, тем более что у лодочника отбою не было от желавших за любую сумму оказаться за рекой. Иеремия готов был отдать лодочнику последние шиллинги, чтобы спасти хотя бы детей, но матери боялись, что малыши потеряются. Так что оставалось брести по вонючей жиже до следующей переправы. Позади дымились остатки «Старого лебедя», Колд-Харбор и сталелитейные мастерские, где заправляли делами ганзейские купцы, до тех пор пока королева Елизавета не изгнала их из страны. У Доугейтского дока беженцы наконец почувствовали твердую почву под ногами и смешались с толпой других несчастных, тащивших пожитки на тележках или просто на плечах.
Иеремия привел группу католиков во двор церкви Святого Мартина, чтобы они могли хоть немного отдохнуть. Небольшая церковь была буквально забита товарами и домашним скарбом. Поскольку здание было выстроено из камня, люди рассчитывали уберечься в его стенах от огня. Но Иеремия видел, что произошло с церковью Магнуса, а ведь она по размерам была куда больше, чем эта, — огонь сровнял ее с землей. Если пожар не сумеют остановить, оставалось только бежать от него дальше.
Всеобщая апатия постепенно сменялась слепой яростью. Непременно надо было найти козла отпущения за пережитые беды. Какой-то всадник носился по узким переулкам, крича:
— К оружию! Голландцы высаживаются!
Другой вопил о том, что высаживаются французы, а некто третий орал во всю глотку:
— Это все паписты! Их рук дело! Это они подожгли Лондон!
Женщина, сидевшая рядом с Иеремией, хотела было перекреститься, но иезуит удержал ее. Так, чтобы другие не слышали, он сказал своим прихожанам:
— Не давайте им повода излить на вас ненависть и отчаяние. Иначе прольется кровь. И детям своим мои слова передайте. Сейчас не время и не место выставлять напоказ нашу веру.
Впрочем, дети не нуждались в наущениях. Они с малых лет хорошо уяснили, что молиться следует подальше от посторонних глаз. Маленькая группа католиков сбилась теснее и втуне взывала к Господу дать избавление их родному городу.
С рассветом Иеремия, оставив за себя одного могильщика, наказал прихожанам в случае приближения пожара покинуть церковный двор и отправляться дальше. Как только он возвратится, сразу найдет их. После этого иезуит отправился на поиски сэра Орландо.
Судья Трелони был несказанно рад видеть своего друга живым и здоровым.
— Душа была не на месте, когда я узнал, что пожар достиг моста, пастор.
Иеремия без сил опустился на стул — сказывалось недосыпание.
— Все произошло так быстро, что я даже не успел ничего уберечь, — пробормотал он. — В чем выбежал, в том и стою перед вами.
— Может, вам все-таки стоило бы немного отдохнуть? Сейчас я распоряжусь приготовить для вас комнату.
— Нет-нет, милорд, — запротестовал Иеремия. — Мне обязательно нужно побывать у мастера Риджуэя. Ему необходим уход.
— Понимаю вас. Но не отпущу голодным. Вам нужны деньги? Что может понадобиться вашему другу?
Иеремия благодарно кивнул.
— Пару бутылей пива или вина. И куриный или мясной бульон. Да и маковый отвар весь вышел.
— Я закажу для вас у аптекаря, — пообещал Орландо Трелони и немедленно дал лакею соответствующие указания.
— Спасибо вам за хлопоты. Но мне хотелось бы еще и просить вас послать кого-нибудь из прислуги ко двору, разыскать там леди Сен-Клер и передать ей, что у меня все хорошо. Она наверняка беспокоится.
— Конечно, конечно, святой отец.
Судья вручил иезуиту чистые салфетки, простыни и одеяло. Связав все в узел, Иеремия поспешил в Ньюгейт.
Джордж Грей всю ночь просидел у постели Алена, время от времени давая ему жидкого пива и охлаждая лоб смоченной в воде тряпицей. Иеремия, появившись, передал квакеру еду и одежду для его соратников по вере. Джордж, поблагодарив, устало улыбнулся и отправился к себе.
