Жан-Франсуа Паро - Убийство в особняке Сен-Флорантен

— Но ведь вы сами долгое время считали герцога виновным!

— Разумеется, считал, и не без основания! Он ведь утверждал, что вернулся из Версаля. Особенно когда выяснили, что и в ту ночь, и в последующие, когда произошли еще три убийства, герцог не покидал Парижа; мы далеко не сразу сумели установить его алиби. Тем более, что когда я заметил под перчаткой деревянный протез и спросил его, куда делся королевский подарок, он не смог связно объяснить, украли его или же он его потерял.

— А предполагаемый убийца? Каким образом ему удалось бежать? Или он спрятался в доме? — почти любезным тоном спросил судья по уголовным делам.

— Чтобы проследить его путь, достаточно было пройти по кровавым следам, о которых я упомянул в начале своих разъяснений. Он бежал, спрыгнув с портала главного входа, куда он спустился с балкона второго этажа. Мимоходом заметим, что подобные упражнения способен проделать только молодой человек, и вдобавок очень ловкий.

— Последнее замечание, — произнес Тестар дю Ли. — Почему дворецкий отделался легкой царапиной? Если его хотели заставить расплатиться за других, логичнее было бы убить его.

— Сударь, вы только представьте себе, сколько всего пришлось пережить в ту ужасную ночь двум несчастным заплаканным женщинам, измышлявшим способ, как оправдать герцога. И они единодушно решили, что оцарапают дворецкого ножом. Они ведь не убийцы.

Генерал-лейтенант поднял руку.

— Пока, комиссар, все ваши доводы и выводы кажутся нам вполне приемлемыми. Остается выяснить, не держится ли представленная вами конструкция исключительно на вашем логическом мышлении и интуиции; заметьте, я не сказал «на вашем воображении». Разумеется, улик собрано немало и весьма убедительных, однако, чтобы мы поверили, что Эд Дюшамплан, предполагаемый убийца Маргариты Пендрон, является виновным как в преступлении, совершенном в особняке Сен-Флорантен, так и в трех других преступлениях, нам нужны доказательства или факты, достоверность которых легко подтвердить. Если говорить о двух последующих убийствах, а именно девицы для утех, чей труп нашли на берегу реки, и юной беглянки из Брюсселя, то в обоих случаях убийца действовал одним и тем же орудием. Следовательно, есть основания полагать, что речь идет об одном и том же человеке. Что касается четвертого преступления, то есть убийства Ансельма Витри, то в этом случае убийца воспользовался огнестрельным оружием. Господин комиссар, мы вас слушаем.

— Если говорить о девице Маро по прозванию Этуаль, — ответил Николя, — то я располагаю достоверными уликами, ибо Сыч…

— При чем здесь ночная птица?

— Господин судья по уголовным делам, без сомнения, не в курсе, — с едва заметной усмешкой ответил Ленуар, — что такой псевдоним избрал себе один из наиболее плодовитых газетных писак, а именно господин Ретиф де ла Бретон. Его беспутный образ жизни иногда вынуждает его добровольно помогать полиции, поставляя ей кое-какие сведения.

— То есть вы хотите сказать, что готовы закрыть глаза на некоторые его заблуждения?

— Разумеется, если это помогает раскрытию преступлений и поддержанию общественного порядка.

— Короче говоря, — продолжил Николя, — Сыч стянул туфельки с убитой девушки, точно такие, какие были надеты на Маргарите Пендрон.

— Не вижу ничего убедительного в том, что одни бальные туфельки похожи на другие бальные туфельки, — нетерпеливо произнес Тестар дю Ли.

— Тем не менее сходство бросается в глаза, — произнес Николя, указывая на стоящие на сундуке две пары туфелек. — Я понимаю сомнения господина судьи; к счастью, у меня есть еще одна улика.

Подойдя к сундуку, он развернул фрак нефритового цвета, украшенный поддельными камнями.

— Посмотрите на этот фрак, господа. Его с соблюдением надлежащей процедуры конфисковали из гардероба Дюшамплана-младшего. Если внимательно приглядеться, можно заметить, что на уровне бутоньерки в ряду поддельных камней голубоватого цвета не хватает одного камня.

Вытащив из кармана свернутый вчетверо клочок бумаги, он положил его на стол и развернул.

— Вот недостающий камень, найденный на берегу возле тела девицы Маро.

Наступила долгая томительная пауза.

— К счастью, небо иногда помогает правосудию, — продолжил комиссар. — Оно дает нам серебряную нить, намеренно подброшенную убийцей, и позволяет найти камень, оброненный по недосмотру тем же самым убийцей. Когда с помощью достижений анатомической науки сыщику удается увидеть невидимое в потаенных глубинах человеческого тела, значит, этому сыщику благоволит само Небо. Я узнал, что девица Маро, равно как и девушка, чей труп нашли среди отбросов скотобойни, незадолго до смерти ели ананасы, ибо кусочки этих фруктов, не полностью переваренные, обнаружили в их желудках. А, как известно, ананас является растением экзотическим, прибывшим к нам с островов, и только люди состоятельные могут акклиматизировать его у себя в оранжереях. Не так давно я имел возможность наблюдать, как произрастает сие растение в обогреваемой оранжерее покойного короля в Трианоне.

— Давайте оставим эти вызывающие отвращение подробности! Не станете же вы утверждать, что эти жертвы посещали дома принцев крови?! — возмущенно воскликнул Тестар дю Ли; при мысли об открывавшихся в связи с этим фактом перспективах его бледное лицо вытянулось больше обычного.

— Ну что вы! Напротив, я постарался отвлечь внимание моих осведомителей от этих домов. Поиски ограничились жилищами горожан, расположенными неподалеку от реки, где нашли трупы. Представьте себе наше удивление, когда мы узнали, что этот фрукт выращивают на Монпарнасе, в особняке маркиза де Шамбона; к этой личности наше внимание привлекла одна из тамошних сводней, ибо маркиз вхож в круги, где часто устраивают ночные собрания. Банное заведение, где арестовали Дюшамплана, подсказало нам природу этих ночных собраний.

— Для вас, сударь, я полагаю необходимым сделать кое-какие пояснения, — обратился Ленуар к судье по уголовным делам. — Дело в том, что маркиз де Шамбона хорошо известен нашим инспекторам по причине своего экстравагантного поведения. Он является великим магистром некоего сообщества либертенов, основанного его отцом. У него много долгов и весьма двусмысленная репутация. Он женился на дочери «прекрасной Аглаи», маркизы де Ланжак, то есть на одной из внебрачных дочерей герцога де Ла Врийера. Но говорят, супруги живут раздельно, ибо муж искал в этом браке возможность поправить свои пошатнувшиеся дела. Он в обиде на министра за то, что теща его попала в немилость, а он навлек на себя позор, заключив мезальянс.

— Я вас внимательно слушаю, — отозвался Тестар дю Ли. — Эти сведения повергли мой ум в еще большее смятение. Какая связь между тем, что вы сейчас сказали, и расследуемыми преступлениями?

— Сударь, — ответил Николя, — я глубоко убежден, что все убийства совершены, чтобы скомпрометировать герцога де Ла Врийера. Первое убийство, жертвой которого стала Маргарита Пендрон, было совершено по нескольким причинам. Ее молодой любовник принялся водить ее на вечеринки, возмутившие ее своими преступными бесчинствами, и, скорее всего, она стала представлять для него опасность — либо потому, что обещала все рассказать, либо потому, что начала его шантажировать. Ее исчезновение устраивало Дюшамплана еще и потому, что вместе с ней исчезала претендентка на место супруги Жана Миссери, а с ней и угроза распыления состояния, оставленного дворецкому его первой женой; будучи холост, он имел право пользоваться этим состоянием пожизненно, а потом оно возвращалось в семью жены. Когда первая попытка скомпрометировать министра провалилась, устроитель принялся придумывать следующий ход. Боюсь, что Эд Дюшамплан и в самом деле настоящее чудовище; мне кажется, он стал участником заговора только для того, чтобы иметь возможность удовлетворять свои извращенные наклонности. Я собственными глазами видел, как во время истязания юной девушки на лице его отражалось жуткое, болезненное наслаждение. Даже в Бисетре душевнобольные во время приступов буйства имеют более человечные лица.

— «Я воображаю, я думаю, мне кажется…»

Судья по уголовным делам подскакивал на месте словно марионетка, приводимая в движение невидимой пружиной. Николя поклонился и продолжил:

— Теперь я должен поведать еще одно обстоятельство, напрямую затрагивающее интересы королевства. Этот заговор, возглавленный безумцем, является не только делом семейным, но и результатом тайных интриг, исподтишка плетущихся темными личностями, прибывшими к нам из иностранной державы. В галерее Версальского дворца я случайно столкнулся с лордом Эшбьюри из британской секретной службы, с которым я встречался в Лондоне. Когда я попытался подойти к нему, он сбежал. Во время расследования мы обнаружили, что он проживает на улице Кристин в Русской гостинице, расположенной в нескольких туазах от дома Дюшампланов. Когда полиция принялась его разыскивать, он спрятался у Дюшамплана-младшего, уверенный, что там его будут искать в последнюю очередь. Мне удалось обнаружить клочок бумаги, где, со всей очевидностью, стояло название «Турнель». В подтверждение своей догадки скажу, что Эшбьюри арестовали во время суматохи, поднявшейся во время нашей облавы в банном заведении возле моста Турнель.