Евгений Сухов - Король медвежатников
— Хм… Вмешивать в это дело полицию… Хотя, возможно, придется так и поступить. В любом случае, большое вам спасибо, господин… — наморщил д'Артуа лоб.
— Родионов.
— …господин Родионов.
— Честь имею. Мое дело предупредить вас об опасности.
— Очень признателен. Был рад знакомству.
Савелий вышел из галереи и, беззаботно размахивая тростью, направился к ближайшему скверу. Галерея размещалась на втором этаже замка д'Артуа. Из высоких сводчатых окон хорошо просматривался не только двор, заросший акациями и старыми каштанами, но и противоположная сторона улицы. Савелий чувствовал, как ему в спину смотрит по крайней мере пара заинтересованных глаз. Стараясь разыграть безразличие, Савелий с интересом посмотрел вслед хорошенькой девушке. Еще десять таких же неторопливых шагов, и он скрылся за высокими кустами акации. Отсюда его уже не рассмотреть, как ни вытягивай шею.
Савелий аккуратно раздвинул кусты и увидел, как из галереи торопливым шагом вышел мужчина. Уж не слуга ли это графа? Взмахнув рукой, он поймал проезжавшую пролетку и, быстро вскочив в нее, коротко назвал нужный адрес. Пролетка, рванувшись с места, понесла пассажира в сторону Монмартра.
В нескольких шагах от сквера его дожидался Мамай.
— Кто это был, не рассмотрел?
— Нет, хозяин. Куда едем?
— Гони за той пролеткой!
— Мигом, — поднял вожжи Мамай и тронул застоявшихся лошадей.
Пролетка маячила метрах в пятидесяти впереди, и лошадка резво барабанила копытами по серой брусчатке. Наконец она замедлила бег и скоро остановилась. Пассажир небрежно сунул кучеру несколько франков и сошел с пролетки. Не оглядываясь, он уверенно направился по улице Винцента, и, пройдя сотню метров, свернул в угловой двор. Савелий подождал, пока он скроется в глубине, и направился следом.
— Меня не жди, — обронил Савелий Мамаю, — доберусь сам. Лучше присмотри за Елизаветой. Мало ли что…
— Как скажешь, хозяин.
Двор выглядел пустынным. Савелий осмотрелся. Уже заметно стемнело, в небе ярче засветился лунный серп. В воротах мелькнула чья-то тень. Савелий замер. Никого. Может, все-таки показалось? Очевидно, ветер колыхнул верхушки деревьев, вот тень и упала прямехонько на створчатые ворота. Уже более не таясь, Савелий уверенно стал подниматься по лестнице. На втором этаже послышались удаляющиеся шаги. В конце коридора хлопнула дверь.
Савелий, стараясь не шуметь, направился следом. Прислушался. За одной из дверей раздавались приглушенные мужские голоса. Савелий торкнулся в соседнюю дверь. Закрыто. Уже легче. Достав отмычку, мгновенно отворил ее. Это была кладовка, где находились старые, пропахшие плесенью вещи, в стене — ниша в рост человека. Родионов протиснулся в нее не без труда. Отсюда прекрасно было слышно каждое слово, раздававшееся в соседней комнате. Просто какая-то потайная комната.
— Вас не было…
— Я уезжал на некоторое время из Парижа, — перебил гость. — Вижу, что вы меня не ожидали. Тем лучше! Люблю сюрпризы. У вас все готово?
— Почти, осталась только самая малость.
— Тянете! Все сроки уже вышли, — раздался раздраженный голос. — Вы должны были сделать все еще два дня назад.
— Работа не шла. А потом у меня были веские причины, — голос собеседника звучал слегка виновато.
— Знаю я все ваши веские причины! Ухлестывали за какой-нибудь кокеткой! А они отнимают не только время, смею заметить, но и деньги! Имейте в виду, я вам не дам ни франка до тех самых пор, пока вы не сделаете то, что нужно.
Голос перешел на зловещий шепот, даже через перегородку чувствовалось, как сильно разозлен говоривший.
— Сейчас мне нужны картины!
— А как же предыдущая картина, которую я передал вам на прошлой неделе? Я над ней очень серьезно поработал. Мне удалось ее состарить. Она смотрится как настоящая!
— Бездарная фальшивка!
— О чем вы говорите!
— Вы еще спрашиваете?! На баронессе, изображенной на этой картине, были украшения восемнадцатого века. А вы какой век рисовали? Пятнадцатый!
— Хм… Недосмотрел. Может быть, предложить ему другую картину?
— Исключено, он хочет именно эту. Скорее всего, с этой картиной у него связана какая-то семейная тайна или предание.
— Может, вы мне все-таки ссудите хотя бы небольшую сумму, — голос собеседника прозвучал почти умоляюще.
После подобной просьбы, да еще произнесенной таким голосом, обычно раздается всхлипывание. Савелий даже прислушался, не услышит ли он нечто подобное. Но нет, обошлось.
— Я же вам сказал, что сначала дело! — Голос гостя звучал твердо.
— А если я вам покажу картину, о которой вы однажды уже говорили, то вы сможете заплатить мне?
С минуту раздавалось выжидательное сопение хозяина, а потом чуть настороженный голос недоверчиво полюбопытствовал:
— Меня интересует подлинник.
— Он у меня!
— Где вы его взяли?
Возникла небольшая заминка, после которой последовал сдержанный ответ:
— Позвольте мне не отвечать на этот вопрос.
— Ладно… Это ваше личное дело. Так, показывайте картину!
— Так вы дадите мне деньги? — послышался недоверчивый голос хозяина.
— Сначала нужно взглянуть на товар, — последовал сдержанный ответ.
Савелий вновь услышал шаркающие шаги. Где-то совсем близко скрипнула дверь. Скорее всего, отворился какой-нибудь старинный шкаф, и чуть позже зашуршал раскручиваемый холст.
— Сейчас я прижму его дощечкой… Вот так… чтобы вам было удобнее рассмотреть… теперь увидели? И что вы на это скажете? — Голос хозяина звучал почти торжествующе.
Савелий улыбнулся, представив, какое ликующее лицо должно быть у него.
Потайная комната во всех отношениях была очень удобной вещью. Кроме того, что Савелий слышал почти каждый вздох говоривших, он мог безбоязненно передвигаться здесь, совсем не опасаясь, что может быть услышан в соседней комнате. Этот акустический эффект был сродни театральному, когда слова, произнесенные полушепотом на сцене, слышны даже в самых дальних рядах зала, в то время как разговор в партере не слышен даже в соседних рядах. В этом доме поработал очень изобретательный инженерный ум.
— Похоже, что это действительно подлинник, — голос гостя прозвучал несколько озадаченно. — И сколько же вы хотите за эту картину?
— Она мне досталась очень не просто… Я бы хотел за нее полмиллиона франков!
— Да вы с ума сошли! Кто вам даст такие деньги?! Картина безусловно хороша, но она не стоит таких денег. Ни один коллекционер не станет выкладывать такую сумму.
— Дело в том, что за эту картину мне обещали заплатить полтора миллиона франков. Но это будет, к сожалению, только через месяц, а деньги мне нужны сейчас. Сегодня! Если вы не согласитесь, тогда мне придется немного подождать, но сумму я получу целиком и гораздо большую!
Вновь послышался неясный шорох. «Сворачивают холст!» — догадался Савелий.
— Постойте, не так же сразу, — протестующе прозвучал голос гостя.
От прежней приказной тональности не осталось и следа. Создавалось впечатление, что этот возглас принадлежал совершенно другому человеку.
— Ну? — недовольно буркнул хозяин.
— Я согласен дать сто тысяч франков сейчас же!
— Меня устроят только полмиллиона!
— Поймите, это очень большая сумма. Мне нужно время, чтобы достать ее.
Хозяин оставался непреклонен:
— Вот когда соберете, тогда и поговорим.
— А что это у вас в том углу? — напряженным голосом спросил гость.
— Где?
Раздался глухой удар, и на пол повалилось что-то тяжелое. Несколько секунд было совершенно тихо. Слышалось только чье-то тяжелое, прерывистое дыхание, а потом тягучий стон уныло разорвал тишину. В ответ раздался еще один удар. Очень сильный. Савелий услышал, как что-то неприятно хрустнуло. Так могла проломиться только черепная кость. Родионов невольно затаил дыхание — за дверью произошло убийство.
Минуты две в комнате царило абсолютное безмолвие. Наверняка в этот самый момент убийца разглядывал свою жертву, ожидая, не пошевелится ли.
Затем раздалось шуршание. Гость сворачивал холст. Неизвестный торопливым шагом пересек комнату, в следующую секунду раздался звук затворяемой двери, и по коридору прозвучали быстрые удаляющиеся шаги. Савелий вышел в коридор — никого.
То, что он увидел, когда вошел в комнату, заставило его невольно содрогнуться. На полу, у окна, лежал труп мужчины лет сорока пяти.
Очевидно, удар был нанесен тяжелой тростью со страшной силой. Он пришелся в верхнюю часть лба, и осколки черепа проникли в мозг. На паркетном полу темнела небольшая лужица крови. Савелий посмотрел на алую струйку, стекавшую с виска. Он неожиданно поймал себя на мысли, что удивляется такому небольшому количеству крови. Ему всегда казалось, что при такой ране крови должно быть значительно больше.
