Крестовский душегуб - Сергей Жоголь
На протяжении всего выступления Зверева капитан госбезопасности Резник хранил молчание. Когда Зверев закончил, он поднялся и торжественно заявил:
– Ну что же, видимо, на этом можно будет поставить точку. Теперь, когда Фишер мёртв, а Тень сидит за решёткой, свою миссию я считаю законченной. Всем вам спасибо за хорошую работу, а теперь позвольте откланяться. Дело ещё не закончено. Нужно будет идентифицировать труп Фишера. Одним словом, честь имею, товарищи.
Когда Резник вышел из кабинета, Зверев заявил:
– Это будет непросто. Тех, кто может его узнать, найти будет очень сложно. Мы это уже проходили.
Веня же процедил:
– Мог бы и извиниться за то, что столько вас мурыжил, а нас, как крыс, заставлял по норам прятаться.
Корнев строго посмотрел на парня, тот опустил голову, а Зверев сказал примирительно:
– Давайте забудем про все обиды и порадуемся тому, что всё наконец-то закончилось. И ещё, товарищи, я думаю, теперь самое время поприветствовать также нашу героиню, без которой нам бы ни за что не удалось поймать злодеев.
Он вышел за дверь, и через мгновение в кабинет вошла сияющая и немного покрасневшая от смущения Леночка Спицына.
г. Псков, городское кладбище, примерно месяц спустя…
Голые деревья, возвышавшиеся по обеим сторонам асфальтовой дорожки, паучьими лапами устремлялись к небу и плавно растворялись в тумане. Накануне выпал снег и слегка припорошил осеннюю грязь пушистым белым ковром. Опавшие листья, искореженные и сморщенные, шуршали на повлажневшем асфальте и настырно липли к ногам. Они шли не спеша, перешагивая лужи, в основном молчали, каждый думал о чём-то своём. Облезлая псина, лежащая прямо посередине дороги, увидев идущих людей, неторопливо поднялась и поковыляла к кустам, тут же прямо под ногами меж бордюров бродили и курлыкали, выпрашивая подачку, нахальные сизари.
Корнев, облачённый в фуражку и шинель, шёл первым. Зверев в надвинутой на лоб кепке кутался в ворот чёрной куртки и немного отстал.
Когда миновали часовенку, стоящую у входа, они встретили пожилого дворника. Тот жёг мусор и опавшие листья. Увидев шагающего по дорожке подполковника милиции, он приподнял кепку и учтиво кивнул.
Могилу Насти они отыскали без труда, несмотря на то что кладбище после её похорон значительно разрослось. Выкрашенный в зелёный цвет памятник в виде пирамиды с заострённым верхом, увенчанный красной звездой; запылившиеся венки и фотография Насти в рамочке. Когда они подошли к ограде и встали в проходе, Зверев закурил.
– Меня снова вызывают в Главное Управление, – наконец-то нарушив затянувшееся молчание, заговорил Корнев. – Будет Резник и ещё кто-то из его коллег. Возможно, ты тоже понадобишься.
Зверев выдохнул дым и поморщился.
– Это ещё зачем?
– Они ещё раз хотят проверить твои показания! Вроде бы появились какие-то вопросы, – пояснил Корнев. – Они так и не могут идентифицировать труп Фишера. Они всё это время упорно искали тех, кто мог бы его опознать, но, видимо, так и не нашли.
Зверев усмехнулся:
– Меня это не удивляет! Наш Лёня слишком хорошо позаботился о том, чтобы Фишер остался неузнанным. Но мы-то с тобой знаем, что это был он. Или ты тоже сомневаешься?
– Нет! Я не сомневаюсь, что ты прикончил эту сволочь, кстати, а я ведь так до сих пор и не извинился перед тобой.
– За что? – удивился Зверев.
– За то, что усомнился в тебе, за то, что передал дела другим и помешал тебе довести дело до конца так, как ты хотел.
– Перестань! Что получилось, то и получилось! Фишер найден, Свистунова ждёт трибунал, а кстати, они уже определились, что сделают с иконой?
– Резник сказал, что по окончании дела её передадут московскому музею.
– Жаль!
– Почему жаль? А ты бы как с ней поступил?
– Вернул в монастырь!
Корнев фыркнул, хотел было что-то возразить, но, немного подумав, передумал.
– Мы сделали главное, Пашка, а икона теперь не наша забота.
Они снова помолчали. Когда Зверев раскурил вторую папиросу, Корнев спросил:
– Паша, скажи, а ты бы выстрелил, если бы Фишер сдался добровольно?
Зверев дёрнулся, его глаза сузились, он отвернулся.
– Тебе так важно это знать?
Корнев пожал плечами:
– Не хочешь, можешь не отвечать…
– И не буду! Всё случилось так, как это случилось. Случилось так, как ты хотел… и так как хотел я: мы посчитались за твоих близких, мы посчитались за Настю.
– Конечно, я же сказал, что очень тебе за всё благодарен. Я всё понимаю…
– Что ты понимаешь?
– Ну как что… Настя была тебе очень близка…
Зверев обернулся и выкрикнул с надрывом:
– Кто тебе это сказал?
Корнев опешил:
– Леночка.
– Ничего она не знает, твоя Леночка! Леночка ему сказала, – Зверев так стиснул папиросу, что та сломалась.
Он выбросил обломленный мундштук.
– Давай успокоимся, Паша! Я обещаю, что больше не стану лезть к тебе в душу, если тебе этого не хочется. Кстати, у нашей Леночки, похоже, появился ухажёр!
Зверев склонил голову на бок.
– Лётчик?
– Почему лётчик? – удивился подполковник.
– Неважно! – Зверев махнул рукой. – Кстати, ты говорил, что тебе нужно ехать в Главк.
Брови Корнева взлетели, но тут, видимо, поняв, в чём дело, он засуетился.
– Точно! Мне уже пора, а ты…
– Я останусь! Пройдусь.
– Да-да, оставайся.
Они пожали руки, и подполковник отправился к выходу. Зверев же ещё долго стоял у ограды и думал.
Он думал о Рите, которая как-то при встрече сообщила ему, что ждёт ребёнка. Ковальский снова получил главную роль и теперь в семье у них всё хорошо. Зверев думал и о Зиночке, которая на днях сообщила ему, что уезжает в Москву. Супруг Зиночки не зря так много ездил в командировки. Он нашёл себе новую должность в столице, и Зиночка была вне себя от счастья. Когда они прощались, Зверев совсем не почувствовал огорчения, скорее наоборот.
Больше всего Зверев думал о Насте!
Он думал о том, как бы сложились их судьбы, если бы Настя осталась жива. Зверев понимал, что то, что произошло с ними в тот день на празднике, как-то повлияло на него.
Смог бы он стать другим?
Зверев постоянно задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответа. Туман рассеялся, Зверев поднял голову. По небу плыли облака, рядом в подтаявшем снегу копошились и громко чирикали нахохлившиеся воробьи.
Примечания
1
Д. Михайлович – сербский военной деятель, возглавивший югославскую монархистскую организацию в годы Второй мировой войны.
2
