Арно Делаланд - Западня Данте

Этот удар дорого обошелся Пьетро. Ему казалось, что рука — одна сплошная рана. Обломок его шпаги упал на пол. Он ринулся за шпагой Эмилио. Тот отступил к алтарю. Увидев одну из больших свечей главного притвора, стоящую в высокой подставке из позолоченной бронзы, Виндикати в бешенстве схватил тяжеленный подсвечник обеими руками. Довольно внушительное оружие, а Пьетро устал и был ранен. Но и двигаться с таким сложнее. Они кружили у алтаря, бой перенесся в левый боковой неф. И снова мужчины приглядывались друг к другу, не решаясь нанести первый удар. Пьетро попробовал сделать выпад. Рука дрожала. Атака пропала втуне. У Виндикати дела шли не лучше. Он попусту махал в пространстве бронзовым канделябром, лишь бы держать Пьетро на расстоянии. Так что в течение нескольких секунд противники лишь гоняли ветер. А сброшенная Виндикати свеча тем временем подпалила покрывавший алтарь пурпурный полог. И внезапно ткань вспыхнула. Огонь угрожал распространиться на апсиду[35].

И в этот миг Эмилио, собираясь с силами, открылся, откинув плечи и развернувшись корпусом, чтобы нанести решающий удар. Бронзовый канделябр описал в воздухе дугу. Пьетро пригнулся…

«Получай!»

…и снова сделал резкий выпад.

Картинка вышла странная. Химера, Дьявол, Эмилио Виндикати, бывший глава Совета десяти, напоролся на собственный клинок. И был пронзен насквозь под «Троицей» Мазаччо, пригвожден собственной шпагой к деревянной раме рядом с колонной, на которой возносилась к небу каменная колесница работы Кавальканти.

Черная Орхидея сжимал рукоять шпаги, глубоко вошедшей в тело противника. Они не двигались, стоя лицом к лицу. Дыхание Виндикати отдавало медью. Запах крови. В первое мгновение его лицо затвердело, обретя свойственное ему выражение, хорошо знакомое Пьетро. Жесткое, властное, очень подходящее для той роли, что он играл столько лет — роли главы Совета десяти. Затем, осознав, что Люцифер повержен, он словно рассыпался. Лицо побелело, брови выгнулись дугой, рот открылся в немом изумлении. В глазах снова появился безумный блеск, некогда их оживлявший, они выкатились из орбит. Он попытался посмотреть вниз. Изо рта потекла струйка крови. Он икнул. Пьетро не выпускал шпагу. Руки Эмилио потянулись к плечам бывшего друга, словно ища поддержки. Быть может, он хотел что-то сказать, но не смог. Наконец Пьетро отодвинулся. Руки Виндикати тяжело упали. Неподалеку валялся бронзовый канделябр.

Виндикати агонизировал еще несколько секунд, покачиваясь, как марионетка, под изображением Иисуса на кресте, вроде той, что он придумал для убийства Марчелло Торретоне в театре Сан-Лука. Люцифер, поверженный у ног Троицы. Пьетро вспомнил рисунок, изображавший врата ада, виденный им в библиотеке Викарио в самом начале расследования. Ту иллюстрацию с каббалистическим оттенком, найденную им в книге, упрятанной в кожаную обложку и надписанной угловатым готическим шрифтом. Огромные врата стояли на полу, как стела или мертвый кипарис, Князь Тьмы в виде козла, рождающиеся из его плоти демоны, а под ним груды черепов, тени умерших, кричащие лица, вывернутые члены. И картина, к которой был сейчас пригвожден Виндикати, напомнила вдруг эту гравюру. Плащ Люцифера распахнут над бездной, а преображенная Троица исчезает во тьме, навечно обрекая Искусителя. Припомнил Пьетро и надпись над вратами:

«Lasciate ogni speranza, voi ch'intrate.

Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Чуть дальше, рядом с главным алтарем, догорал полог, заволакивая помещение дымом. Поджечь камень огонь, по счастью, не мог. Так что имелась отсрочка. Да, сегодня огонь был побежден — как и Дьявол.

Наконец Эмилио Виндикати рухнул.

«Мой вождь и я на этот путь незримыйСтупили, чтоб вернуться в ясный свет,И двигались все вверх, неутомимы,Он — впереди, а я ему вослед,Пока моих очей не озарилаКраса небес в зияющий просвет;И здесь мы вышли вновь узреть светила».

Пьетро выронил шпагу и со стоном схватился за раненную руку. На сей раз все и впрямь было кончено.

Химера покинул этот мир.

Песнь XXVII

Эпилог

На пути в рай

Этим вечером Пьетро Виравольта с Анной Сантамарией пошли в оперу. Давали «Андромеду» по либретто Бенедетто Феррари. Возобновление спектакля, который шел во время карнавала 1637 года на открытии театра Сан-Кассиа-но. Первый театр, Сан-Кассиано Веккио, комедийный, был построен в 1580 году Тропи, патрицианским семейством Сан-Бенедетто. После пожара его восстановили уже в камне, и он стал доступен широкой публике: братья Франческо и Этторе Трони получили на то дозволение Совета десяти в мае 1636 года. Позже театр пострадал при землетрясении, и его восстановили снова, на сей раз как оперный. Здесь исполняли Альбиоии, Циани и Поллаколо. Лет за десять до того, как Виравольте удалось впервые в нем побывать, Сан-Кассиано стал первым театром, принявшим неаполитанскую оперу-буфф.

В Сан-Кассиано было пять зрительских рядов и тридцать одна ложа. И в одной из иих на лучших местах сидели Пьетро с Анной. Анна, прикрыв глаза, постукивала веером в такт музыке. Пьетро улыбнулся, видя, как захватил ее спектакль. Наконец-то они действительно вместе. Начиналась новая жизнь. На сцене, словно сирена, пела Андромеда чарующим, ясным и хорошо поставленным голосом. Финал полыхнул всплеском арпеджио, и все смолкло. На миг повисла тишина, тут же сметенная шквалом аплодисментов.

Выйдя из ложи в устланный коврами коридор, Пьетро столкнулся с Рикардо Пави, который оказался с дамой. За глаза очаровательной Филомены можно было продать душу.

— Ну что, друг мой, — улыбнулся Пьетро. — Похоже, дело в шляпе! Вот вы и глава грозного Совета десяти…

— Тяжелая это ноша, — улыбнулся в ответ Пави. — Как вы догадываетесь.

— Готов поспорить, что вы справитесь куда лучше вашего предшественника… Если можно так выразиться.

— Времена всякой дьявольщины миновали. В Венецию вернулось спокойствие и, надеюсь, надолго. Императрице Марии-Терезии сообщили о проделках скверного герцога, которого она изгнала. По слухам, она в бешенстве. Но все вернулось на круги своя. Вы ведь знаете венецианцев: один ираздник сменяет другой, и они уже забыли даже то немногое, что поняли во время болезненных событий, что нам довелось пережить… Но скажите мне, Пьетро… Где вы сидели нынче вечером? Я вас не видел.

Улыбка Виравольты стала еще шире.

— Но… конечно же, в раю, дорогой Рикардо. В раю…

Анна, развеселившись, прижалась к нему. Рикардо склонился к ее руке. Затем его окликнул кто-то из знакомых венецианских нобилей, и он мгновенно испарился вместе с Филоменой.

Анна посмотрела на Пьетро:

— Ну что, кавалер? Уходим?

Он ее обнял:

— Да… Уходим.

Вскоре они уже были на улице. Анна взяла Пьетро под руку. Он невольно поморщился.

— Ох, прости! — воскликнула Анна. — Все еще болит?

Пьетро лишь молча улыбнулся.

Когда они подошли к театральной лестнице, Пьетро в толпе толкнул человек в черном и даже не оглянулся.

— Эй, мессир! Могли бы извиниться!

Услышав этот голос, человек резко остановился. Мимо шли люди, но он не шелохнулся. Затем незнакомец медленно повернулся. На нем была темная шляпа, половину лица закрывал платок. Виднелись лишь блестящие глаза. Пьетро нахмурился. Внезапно мужчина подошел к нему, властно схватил за плечо и сказал приглушенным платком голосом:

— Разрешите его у вас ненадолго забрать, принцесса. А ты… пошли!

Пьетро оторопел:

— Но позвольте, что все это…

— Давай пошли!

Заинтригованный Виравольта посмотрел на Анну, потом отпустил ее руку и позволил таинственному незнакомцу утащить себя в сторонку. Они отошли подальше от толпы, и незнакомец, остановившись рядом с темной улочкой, рассмеялся. Его глаза показались Пьетро удивительно знакомыми… Тот сорвал платок и выглядел при этом чрезвычайно довольным.

Пьетро мгновенно его узнал.

— Джакомо! Ты! — изумленно выдохнул он.

Казанова улыбнулся, но улыбка тут же исчезла. Вообще-то он был бледным и похудевшим — следствие длительных лишений. Лоб его горел.

— Но я думал, ты сидишь в Пьомби! Я предложил Совету десяти взять тебя на службу, дож поговаривал о пересмотре твоего дела, но…

— Замолчи, дружище! — жестом остановил его Казанова. — Я не могу долго с тобой беседовать. Я в бегах. Меня ждет лошадь, я уезжаю подальше отсюда.

— В бегах?! Но как тебе…

— Помнишь Бальби? Он сидел неподалеку от нас. Ты ни за что не поверишь: он сумел проковырять дыру под потолком, чтобы пролезть ко мне. Мы вместе придумали план, и мне удалось уйти по крышам…

— Побег! Побег из Пьомби! Но… это невероятно!