Пиковый туз - Стасс Бабицкий
В ту ночь Анна ворочалась на соломе в темнице и впервые мечтала не о том, чтобы поскорее умереть, как это бывало прежде. Нет, она хотела выжить любой ценой, чтобы отомстить.
– Но почему вас не хватились при дворе? – недоумевал Мармеладов.
– Княжна заметила мое отсутствие, но эти змеи в три голоса зашипели: сбежала с кавалергардом. Им поверили, как-никак считалось, что мы подруги. Подобным образом они неоднократно врали про разных пропавших девушек. Я была не единственной жертвой для их утех, просто дольше других протянула.
Родственник-царедворец попытался разыскать «беглянку», но его гораздо сильнее беспокоила подагра, а вскоре и он забыл про исчезнувшую фрейлину. Маскарады продолжались. Анна надеялась, что безобразный шрам отпугнет садистов, но те наоборот, проявляли еще большую страсть. Ставки делали, золотом, долго ли смогут ее мучать, пока не помрет.
Однажды барон вернулся в поместье и оставил пленницу в каретном сарае без присмотра на пару минут. Судьбоносный миг! Она заметила гвоздь, сплющенный кузнечным молотом и отброшенный за ненадобностью. Быстро подняла его и спрятала в волосах, стянутых узлом на затылке. Точила о камень в застенке, вкладывала всю свою ненависть в сверкающее лезвие и получился…
– Вот такой кинжал, – сыщик достал из кармана «коготь василиска».
– Он самый. Оставалось дождаться удобного случая, и он вскоре подвернулся.
XLII
Июньским вечером фон Даних хандрил. Выпил две бутылки крепкого вина и в довольно расхристанном состоянии спустился в подземелье к узнице. Щелкнул замком. Тут его догнал слуга: «Ваша милость, к вам приехал…» Барон чертыхнулся на незваного гостя и поспешил в дом, а решетку запереть забыл. Анна свой шанс не упустила: разрезала кожаный ошейник и сбежала из башни. Шаг за шагом, на цыпочках, прокралась в хозяйскую спальню. Схоронилась под кроватью. Задумала дождаться, пока мучитель уснет покрепче, а после перерезать ему горло.
– Из соседней комнаты доносилась ругань. Барон с кем-то ссорился. Грозил: «Всем расскажу! От стыда помрешь, мальчишка!» Я подползла, заглянула сквозь щелку в приоткрытой двери и увидела…
– Владимира Апраксина, – перебил Мармеладов.
Бывшая фрейлина от изумления сжала его руку, больно царапая ногтями.
– Как? Как вы угадали?
– Составил цепь из фактов. В монастыре вы кричали, что желаете поскорее умереть, а после отправились вслед за князем по доброй воле. Стало быть, твердо знали, что он – убийца. Но откуда? Бесспорно, вы уже сталкивались с проявлением жестокости этого человека прежде, когда он прикончил барона.
– Вы и про это знаете?! – ахнула Крапоткина.
– Князь в запальчивости крикнул мне: «С одним вымогателем расправился…» Я тогда еще понял, что Леопольд фон Даних не гнушался шантажировать участников своих маскарадов. Чего он требовал?
– Денег. Князь приехал с векселем, просить отсрочки. Он стоял навытяжку, а барон сидел в кресле и орал: «Золото! Дай мне золото!» Разорвал вексель в клочья и швырнул в лицо Апраксину. Тот вспыхнул, но сдержался. Начал объяснять: в карты не везет, а отец не выделяет больше ни рубля. Шантажист оттопырил губу и процедил: «Можно и придушить батюшку, это решит проблемы. Но где тебе набраться смелости, щенок…»
Юноша залился краской и вдруг завыл, вцепился в шею фон Даниха обеими руками. Старый греховодник от неожиданности не стал сопротивляться. Трепыхался с пеной на губах, но вскоре затих.
Князь смотрел на свои дрожащие пальцы. Сжал кулаки, понемногу успокоился. Поспешил к бюро. Заперто! Пошарил в карманах мертвеца в поисках ключей. Нет… Чем взломать дубовую доску? Заметался по кабинету, но вспомнил про шпагу. Рванул рукав баронского халата, обмотал ладонь и ухватил клинок поудобнее. Втиснул под язычок замка. Надавил. Вырвал с хрустом и щепками. Пролистал бумаги. Не найдя нужных, психанул. Бросил на пол. Затравленно рванул портьеру с окна. Плотная ткань с треском поползла, но на середине застопорилась. Апраксин выругался громко и грязно. Содрал занавесь. Потащил к креслу, накрывая тело барона.
– А после подсвечник заграбастал и поджег бумаги. Подержал свечи у разлохмаченного края портьеры, ждал, чтоб пламя разгорелось. Вышел и дверь снаружи заклинил, тем же канделябром. Я едва успела обратно под кровать спрятаться.
Анна догадалась: он искал письма. Курляндец накануне маскарадов просил юных дворян описать, что понравилось на прошлых оргиях и каких изысков они желают отведать в ближайшее полнолуние. А где неосторожные признания, там шантажисту – раздолье. Барон хвастался: «Держу в одной шкатулке все пороки императорского двора!» Много раз, – бахвальства ради, – показывал своей пленнице секретную нишу над изголовьем. А чего скрывать?! Девка привязана за кроватные столбики, не рыпнется.
Но в этот раз руки Анны были свободны. Она повернула головы фавнов, вырезанные на дубовой панели. Широкая доска съехала по стене, открывая тайник. Пора уходить, а то из-под двери кабинета повалил черный дым. Вот-вот сбегутся слуги…
– Ночь я провела в лесу, наблюдая зарево до неба. С рассветом пошла в дальнюю деревню, в Красное. Купила чистую одежду у крестьянки, а ее муж за нехитрую плату подвез на телеге в Москву. Поселилась в скверной гостинице и стала ждать…
Анна не поехала в Петербург, хотя денег было достаточно: в шкатулке нашлось без малого пять тысяч рублей золотом и ассигнациями. Но для мести ей был необходим Нескучный сад.
– Растолкуйте, сударыня, как удавалось выманивать фрейлин и графа в темный парк поодиночке? Они не позвали стражников, и никто не пытался взять на встречу оружие. Не понимаю…
– Надеялись уговорить меня или подкупить. В письмах содержался приговор всей шайке. Они обсуждали, кого похищать, сколько девушек уже довели до смерти. Потому и хотели заполучить шкатулку назад.
– Отчего вы не отправились в суд с этими бумагами? – спросил он, заранее угадав ответ.
