Купеческий сын и живые мертвецы - Алла Белолипецкая
"Для доктора Краснова, который должен прибыть в дом купца Алтынова.
Милостивый государь!
Покорно прошу извинить за странный способ отправки Вам приглашения. Но, смею Вас уверить: этот зверь и от собак, случалось, спасался, и от кого пострашнее — тоже. Так что уповаю на его благополучное возвращение домой. И прошу Вас не медля прибыть в дом протоиерея Тихомирова, как только вы завершите визит свой в купеческий дом. Ибо священнику срочно надобна Ваша помощь — без оной ему, возможно, не удастся и до рассвета дотянуть. Дочь священника, Зинаида, впустит Вас в дом. Прилагаю авансовую плату за Ваши услуги".
Никакой подписи Иван под запиской своей не оставил, зато внутрь сложенного листа вложил банкноту с портретом императрицы Екатерины Второй: сто рублей. Благо, он догадался опустить в карман своего пиджака портмоне с деньгами, когда давеча переодевался.
— Ладно, тебе виднее, — сказал Валерьян.
Какая-то неясная перемена произошла в нем: он словно весь подобрался, заключил себя в подобие брони. И, хоть перед тем он изъявлял намерение вернуться домой, новых попыток к бегству он больше не предпринимал. По крайней мере, пока. Впрочем, Ивана не особенно поразил случившийся с Валерьяном переворот — как-никак, он тоже оказался из Алтыновых.
— Пойдём, посидим на крыльце, раз уж нам нужно дожидаться доктора, — сказал он Ивану. — Нам с тобой хорошо бы обговорить кое-что.
Так что они вернулись в дому священника и уселись там рядышком на нижней ступеньке крылечка. Иван подумал: ему следует зайти в дом — проведать Зину и священника; но сперва он решил послушать, что хочет сказать ему родственник.
— Я должен тебя предупредить, — произнес Валерьян, — о том обстоятельстве, которое и для тебя самого не должно составлять сюрприза. Я говорю о том, что нас с тобой ожидает, когда мы вернемся на Духовской погост. Возможно, я и сам готов порадеть об успехе твоей затеи. В конце концов, я тоже хочу узнать, окажется ли всё, что написано в той книге, правдой. Вот только я обязан тебя предупредить: вряд ли я сумею найти драгоценные камни, оставленные на погосте утром. Их, видишь ли, должно было смыть водой — они теперь совсем не там, где я из оставил. Я, пожалуй, и днём не сумел бы из отыскать, а уж ночью — и подавил.
Иван хмыкнул, проговорил:
— Ничего, ты сможешь попросить помощи у своего отца и моего деда: Кузьмы Петровича.
Валерьян Эзопов ничуть этому предложению не удивился. Только покачал головой:
— Не думаю, что он станет мне помогать.
Сказать по правде, Иван и сам так не думал. Однорукий колдун после захода солнца явно переметнулся в стан мертвецов. Особенно с учетом того, что внук так и не исполнил его поручение. Иван прикинул, что хорошо бы расспросить Валерьяна — не откровенничала ли с ним Мавра о том, кто убил Кузьму Алтынова? Но тут вдруг позади них раздался голос Зины Тихомировой:
— Если вам потребно отыскать что-то, потерянное на Духовском погосте, то у меня, пожалуй, найдётся средство вам помочь.
Иван и его родственник одновременно повернулись к двери дома. На пороге стояла поповская дочка, и в одной её руке круглилась терракотовым боком та самая миска, что недавно выкатилась из сундука. А в другой своей руке Зина держала — чуть наотлет, не прижимая к себе — тряпицу с воткнутыми в неё иголками.
Глава 25. Водяной компас
1
Иван не был уверен, что его план с "кошачьей" запиской сработает, пока не разглядел в дальнем конце Губернской улицы докторский экипаж с двумя фонарями. Только тогда купеческий сын позволил себе выдохнуть и ещё раз поглядеть на часы.
— И сколько времени у нас осталось? — спросил Валерьян, который выглядел спокойным, хотя на деле наверняка был взвинчен до крайности: он слышал, что рассказала Зину о миске с иголками, но никакого доверия к её рассказу не выказал.
— Около полутора часов, — пробормотал Иван; на деле до восхода солнца должен был пройти час и двадцать минут. — Так что — нам пора бежать!
— Да мы всю ночь только этим и занимаемся! — Валерьян, однако, тотчас шагнул к калитке, которую Иван загодя распахнул; незаконнорожденный сын Кузьмы Алтынова явно более не собирался противиться неизбежному.
А Иван повернулся к Зине, которая стояла позади них — дожидаясь приезда доктора, — хотя, вероятно, ей лучше было бы оставаться со своим покалеченным отцом.
— Мы к утру вернёмся, Зинуша, — сказал ей Иван. — А ты скажи доктору, что это ты написала записку, если он об этом спросит. Ну, а если не спросит, то ничего не говори. Услуги его оплачены, и он, я полагаю, вдаваться в расспросы не станет.
— Ты забыл про воду, Ванечка! — Зина шагнула к нему, протянула заткнутую пробкой бутылку из-под церковного кагора, в которой, однако, плескалось явно не вино для причастия. — И косу твою, уж пожалуйста, не оставляй здесь! Меня от её вида дрожь пробирает — на неё даже глядеть не хочется...
И девушка кивнула на сельскохозяйственный инструмент, который Иван прислонил к забору, окружавшему дом протоиерея Тихомирова. Но, прежде чем купеческий сын взял в руки это жутковатое орудие, Зина вдруг сделала два быстрых шага вперёд и запечатлела на губах Ивана Алтынова краткий поцелуй — для чего ей пришлось на миг приподняться на цыпочки. Только после этого поповская дочка побежала в дом, а Иван вместе со своим дядей-кузеном бегом устремился к Духовскому погосту. Губы купеческого сына слегка покалывало, и на них он снова ощущал вкус имбирного пряника, покрытого жженым сахаром — как и в тот, прошлый раз.
Однако предаваться воспоминаньям ему было некогда. Меньше чем через пять минут они с Валерьяном подбежали к чугунной ограде, за которой мельтешили хорошо знакомые Ивану рваные тени.
2
Драгоценные камни следовало извлечь из земле в том порядке, в каком Валерьян использовал их, производя накануне утром свой нечестивый обряд. Так что Иван вытянул из-за пояса книгу в красной обложке. Однако не оставил её себе — передал родственнику. Как передал ему же и глиняную миску Зининой бабки.
Миску Валерьян принял, а вот гримуар взять отказался — весьма удивив Ивана.
— Мне эта книга не нужна —
