Жан-Франсуа Паро - Мучная война
— Вот дичь, — суровым тоном объявил инспектор.
Николя с трудом узнал Камине; раньше он видел его только в костюме булочника. Преждевременно состарившееся из-за распутной жизни лицо, отмеченное печатью порока, скрывало истинный возраст молодого человека. Подозвав Бурдо, Николя шепнул ему, что надо любыми способами заставить подозреваемого сказать правду. Камине умоляюще глядел на комиссара, словно ожидая от него спасения.
— Что мы узнаем? Ты пошел по дурной дорожке. Разве пристало честному ученику булочника посещать сомнительной репутации заведение, где собираются падшие особы и записные шулера?
Словно подкрепляя сказанное, Бурдо бросил на стол колоду карт, а Николя одним движением руки раскинул ее по столу.
— Хорошенькие штучки! Вот арсенал мошенников, который приведет тебя прямым путем на виселицу. Мне сказали, что ты уже пролил кровь?
— Я только защищался, — жалобно проблеял молодой человек.
Парик соскользнул с него, и непослушная прядь каштановых волос упала ему на лоб.
— И поделом тебе, — произнес Бурдо. — Ты обманом выиграл двадцать пистолей у несчастного, не ведавшего, с кем он сел играть.
— Но… мне просто везет.
— Разумеется! Только почему-то слишком часто.
— Я все искуплю, господин Николя.
— Всему свое время. А сейчас лучше скажи, почему ты удрал из дома мэтра Мурю?
Ученик помрачнел; судя по его взгляду, он не намеревался делиться своими тайнами.
— Мне не нравится ремесло булочника. Мэтр всегда ругал меня… С меня довольно! Не желаю больше иметь дело ни с мукой, ни с тестом!
И он энергично взмахнул рукой.
— Но твоим товарищам ремесло нравится.
— А, этим… — усмехнулся он презрительно.
— Мне кажется, — продолжал Николя, — они заслуживают похвалы. Они всегда приходят вовремя да и работают неплохо. Всегда любезны с клиентами.
— Подумаешь!
— Похоже, ты их совсем не уважаешь, хотя тебе надо бы на них равняться.
— Ха, на этих…
— Кого «этих»? Давай, договаривай. Кто тебе так не нравится? Мадемуазель Фриоп?
Камине так возмутился, что истинный смысл вопроса ускользнул от него.
— Никакая она не мадемуазель, она просто шлюха!
— Не волнуйся, мы прекрасно знаем, что она девушка, но также знаем, что ты гнусно шантажировал ее и ее друга.
Весь вид ученика свидетельствовал о том, что он, наконец, сообразил, что сел в лужу.
— Я ничего такого не делал. Всего лишь пару раз пошутил; у подмастерьев так принято.
— Разумеется, но о последствиях ты подумал? Сейчас они задержаны в качестве подозреваемых, и над ними навис меч закона. Двое несчастных, и ни у одного, ни у другой нет алиби. Иначе говоря, никто не может подтвердить правдивость их слов. Но они — не единственные подозреваемые…
— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин Николя.
— Сомневаюсь. Госпожа Мурю все рассказала.
— О чем же?
— Что вы хотели избавить ее от мужа и бежать вместе с ней, — солгал Николя.
Камине разразился нервным смехом.
— Да кто ей поверит, — заходясь от хохота, закричал он, — кто поверит, что я все еще жажду ее потасканной шкуры? Вы посмотрите на меня, а потом на нее!
— Мы смотрим на вас, — серьезным тоном ответил Николя, — и видим преступника, против которого имеется множество улик.
— Я не преступник, а жертва! — неожиданно заорал Камине. — Жертва! Этот Мурю постоянно доставал меня своими советами, постоянно поучал меня!
— Жертва кого или чего?
— …Жертва… он ударил меня!
— Кто? Мурю? Расскажите нам.
— Я был в одной гостинице, ну, с той, старухой…
— Если для вас она старуха, зачем вы с ней встречаетесь? Ваша интрижка превосходит мое понимание!
— Из-за денег, она не могла мне ни в чем отказать. В общем, я был в гостинице…
— Весьма своеобразная гостиница.
Камине в ужасе смотрел на комиссара. Откуда он мог об этом знать?
— Я спустился вниз раздобыть бутылку вина. И увидел Мурю, вместе с другими. Он узнал меня. Я быстро сообразил, какую выгоду можно извлечь из этой встречи. Мне давно хотелось порвать с ним и покинуть улицу Монмартр. Не раскрывая Селесте своих планов, я предупредил ее и, спустившись вниз, выскочил на улицу Де-Пон-Сен-Совер. Я не ошибся: он ждал меня. Ну, я все ему и выложил, булочнику, значит. Он почему-то хотел удержать меня, даже ударил. От этого удара я упал и потерял сознание. А когда начался дождь, пришел в себя и убежал. Так что это я жертва.
— Прекрасная сказка! Значит, будучи полностью свободным, ты сразу избрал своим пристанищем подпольный игорный дом.
— Я и раньше там бывал.
— Врешь, — произнес Бурдо. — Свидетель, которому у нас нет оснований не верить, утверждает обратное. Он никогда тебя там не видел, ты появился неожиданно, в три часа ночи, держа в руке бумажку с адресом. А случилось это в понедельник, 1 мая.
— Он морочит вам голову! Он мне за это еще заплатит!
— Прежде чем сводить счета с другими, хорошо бы расплатиться по своим!
— И еще одна деталь, — продолжил Бурдо, подмигивая комиссару. — Где ты взял деньги для бегства?
— У меня были небольшие сбережения.
— Черт побери! А все почему-то говорят, что ты транжира и что мэтр Мурю, хоть ты им и недоволен, постоянно подбрасывал тебе небольшие суммы. Впрочем, оказывается, зря.
С этими словами Бурдо водрузил на стол большой кожаный кошель, внутри которого что-то звякнуло.
— Найдено в каморке под лестницей на улице Муано. Господин комиссар, в этой сумке девятьсот ливров золотом. Вот уж, действительно, небольшие сбережения ученика! Добавлю, что с той поры как этот господин обосновался на улице Муано, он скорее терял, нежели приобретал. Видимо, он настолько неловок, что девицы, с коими он имел дело, основательно его общипали. Говорят, по прибытии на улицу Муано капитал его равнялся двум тысячам ливров.
— Черт возьми, — воскликнул Николя, — неплохая сумма! Жду твоих объяснений. Откуда у тебя такие деньги?
— От госпожи Мурю.
Бурдо достал из кармана кольцо, серьги и ожерелье.
— Опять ложь. Вот драгоценности, которые она тебе отдала: ты даже не пытался их продать.
Внезапно Николя осенило.
— Подобной щедростью обладает монах-капуцин, не так ли?
Реакция Камине превзошла ожидания комиссара. Он завертел головой во все стороны, словно пытаясь найти выход, заломил руки, а потом, согнувшись в три погибели, разрыдался.
— Мне кажется, пора рассказать нам правду.
— Этот монах… он остановил меня на улице.
— Где и когда?
— За несколько дней до моего бегства, возле церкви Сент-Эсташ. Он предложил мне сделку. Я должен был назначить Селесте свидание в воскресенье вечером, в доме Гурдан, и в урочное время выйти на лестницу, где меня непременно должен был заметить Мурю. Монах сказал, что меня предупредят, когда надо выходить. Я давно хотел расстаться со своей любовницей и жить самостоятельно. Монах вручил мне кошелек, вернее, показал, пообещав, что если все пройдет, как ему надо, он отдаст его мне.
— Думаю, это еще не все.
— Еще я должен был поссориться с мэтром, оскорбить его и довести до белого каления, чтобы он меня ударил. После надо было упасть на мостовую и притвориться мертвым. Я так и сделал. Я услышал, как Мурю увели. Потом капуцин вернулся и, склонившись надо мной, принялся меня осматривать, а пока осматривал, незаметно сунул мне в карман кошелек и бумажку с адресом дома на улице Муано.
— Похоже на правду, — произнес Николя. — Но почему ты пришел в этот дом так поздно?
— Я заблудился. Пошел дождь, и я испугался.
— Придется проверить. Насколько нам известно, именно в это время твой хозяин был убит. Судя по твоему рассказу, ты вполне мог успеть вернуться на улицу Монмартр, открыть своим ключом булочную и там убить хозяина с помощью той штучки, что дал тебе капуцин, или еще как-нибудь. Разве не таков подлинный конец твоей истории? Или ты хочешь сказать, что не знал, что в случае смерти Мурю ты становишься его наследником? Не знал, что булочник был не только твоим мастером, обучавшим тебя ремеслу, но и твоим отцом?
Камине непонимающим взором смотрел на Николя.
— Моим отцом?
— Да, твоим отцом.
Ученика булочника отвели в камеру, однако стены старинной крепости еще долго оглашали его горестные вопли.
— Виновный, сообщник или жертва? Вскоре мы это узнаем, — задумчиво промолвил Николя.
Глава XII
ТИСКИ
Если ты в начале пути не позаботился о своей карьере, то, ступив на иной путь, тебе уже не удастся снискать успеха.
МасийонС воскресенья 7 мая до пятницы 12 мая 1775 года
В воскресенье все обитатели дома на улице Монмартр во главе с Ноблекуром отправились к обедне в церковь Сент-Эсташ. Луи удостоился чести нести копилку за сборщиком пожертвований. Став вождем, Наганда, воспитанный в христианской вере, сумел примирить ее с верованиями своего народа; обе религии прекрасно уживались в его душе. Вид его сначала испугал паству, но страх быстро сменился почтительным любопытством. В этот раз священник присовокупил к проповеди чрезвычайное послание Людовика XVI: в связи с недавними волнениями монарх обращался ко всем епископам королевства: «Полагаю, вам известно, что шайки разбойников разграбили селения вокруг столицы, уничтожив имевшиеся там запасы зерна. Злодейства докатились и до Версаля, где случились у нас на глазах. Мы не исключаем, что беспорядки и грабежи грозят и иным провинциям нашего королевства. Если мятежники приблизятся к вашему диоцезу, или, хуже того, объявятся в нем, я уверен, что вы выставите против них все мыслимые заслоны, кои рвение ваше, ваша преданность моей персоне, а также святая религия, служителями коей вы являетесь, смогут вам подсказать. И Евангелие, и государство велят нам блюсти общественный порядок, и все, кто осмеливается нарушать его, являются преступниками согласно законам Божеским и мирским».
