Максим Кузьменко - Масоны из провинции
Грызлов в тот вечер решил взять всех разом, одним наскоком, по домам, тепленькими, так сказать. И его затея почти удалась. Монах Варфоломей сопротивления не оказал, а его настоятель, увидев грамоту Евдокима Авдеевича, чуть не умер от приступа на месте, так ему плохо сделалось. Конев тоже, был взят дома, в халате и тапочках, потягивающим коньяк сидя у камина. Четыре бойца конвоировали их в местное управление полиции, для заключения под стражу.
— А с Рыжовым что? — спросил Егор.
— С ним отец разберется. — просто ответил Грызлов. — Но со службы его уйдут, это факт.
Начался настоящий ливень. Вода пенилась и шумела, грязными потоками неслась по брусчатке к Днепру, по дороге которую строили ради самой Екатерины, в год ее посещения этого города. Гурина дома не оказалось, женщина из прислуги сообщила что хозяин часто не ночует дома, всегда занят работой. Благо что управление тайной службы располагалось недалеко, но здесь сообщили что Валерий Иванович отбыл домой. В доме Старицына удалось узнать что Николай Владимирович уехал по вопросам ведомства, буквально несколько минут назад.
Грызлов понял что это удача, но нужно спешить, иначе оба уйдут! Благо что полицейская управа была совсем близко, и к ней вела мощеная дорога. «Удобный город, — думал Евдоким Авдеевич. — не то что Александровск. Тут все рядом, близко. Одно из двух, либо умеют ценить время и правильно планировать, либо ленивые, сволочи!» — подумал он не со зла, просто предвкушал вкус победы.
— Доброго дня! — поздоровался в ответ Алексей Николаевич. — Я уже начинаю думать, а нет ли у меня в шкафу, случайно, вашего человека?
— Ооо! — протянул Федор. — Прошу вас не беспокоится! Храните свои скелеты, они в полнейшей безопасности! — когда мужчины сошлись то заключили друг-друга в дружеских объятиях, потом Федор обнял Сергея. — Я пришел к Никифору, узнать как Егор, а он мне и сказал, что вы столик на сегодня заняли. Примете?
— Еще-бы! — улыбнулся Алексей Николаевич, они с Федором успели сдружится. — Пойдем скорее, есть хочется!
Уже на подъездах к управе группа повстречала конвоиров, отправленных вместе с Коневым и Варфоломеем.
— Сдали? — тут-же спросил Егор, узнав своих людей.
— Да! — ответил один и цокнул языком. — Ну и дурни тут служат! Еле вдолбили ему кто, да что мы!
— А грамоту давал посмотреть? — Егор подъехал к говорившему с ним парню.
— Да! — хмыкнул тот. — Да он читать не умеет! — и он вздохнул.
— Потом про дурней поговорите! — подал голос Грызлов. — Могут уйти! — и он пришпорил коня.
Дежурный и впрямь оказался дураком коих мало.
— Слушай ты! — громким шепотом говорил ему Евдоким Авдеевич. — Зажги лампу, и живо, а то я тебя по темени пристрелю! — неизвестно что подействовало больше, сама угроза, или тон с какой она была произнесена, но дежурный пошел за светилом.
Мало того что этот дурак не знал ни имени киевского сыщика, ни имени недавнего заместителя полицмейстера Александровска, соседнего города, так он и уехавших от него пять минут назад четверых человек узнать не сподобился!
Зажегся тусклый свет.
— Оба здесь! — закричал Евдоким Авдеевич и толкнул дежурного в сторону, ворвался во внутрь.
Прогремел выстрел, еще один, выстрелил Грызлов, раздалось еще несколько выстрелов.
Хлопнула дверь, спустя миг Евдоким Авдеевич разглядел объемное тело, сползающее по стене у черного входа, изо рта текла густая кровь, тут, на пороге, в луже собственной крови лежал Егор. Хрипя и булькая кровью он хватал широко открытым ртом воздух и смотрел широко открытыми глазами. Дежурный застыл на месте:
— Вы его убили. — испугано прошептал он.
Грызлов бросился к черному ходу, выскочил на крыльцо, сквозь стену из дождя ничего нельзя было просмотреть.
— Эй! — громко позвал он. Тут должно было дежурить пять человек.
— Ушел! — перед ним появился силуэт. — Пролетел перед нами! Ничего не успели.
— В Александровск, живо. — спокойно скомандовал он, а сам вернулся во внутрь. — Эй, ты! — позвал Грызлов дежурного. — Это Старицын? — он кивнул на труп.
— Т-т-так т-точ-но. — испугано заикаясь ответил он.
Евдоким подошел к Егору, тот был еще жив, возле него, на коленях, стоял один из полицейских, старался правильно зажимать рану на шее.
— Нужен врач! — со слезами в голосе сказал юноша.
Грызлов подошел к дежурному, рывком поставил его на ноги.
— Ты знаешь где доктор? — тот закивал. — Ну так веди! — от крика несчастный парень задрожал. — Трое здесь! — Евдоким был вне себя, голос звучал сильно и яростно, мужчина не любил проигрывать. — Остальные ловить Гурина! Я за врачом! Пшол! — он с силой толкнул дежурного вперед себя.
Егор выжил, его успели спасти, а уже спустя неделю привезли в Александровск. Никифор сильно переживал за зятя, настоял что-бы он жил здесь, пока полностью не поправится. Все-же и к Мирону ближе, и вся семья здесь, есть кому помочь. В городе по такому случаю даже праздник случился, все любили честного и смелого человека, который служил своему народу верой и правдой, каждый пришел в трактир дабы поздороватся лично.
— Ну да как Егор? — спросил между тем Алексей Николаевич, они уже заходили во двор трактира.
— Здорово! — ответил Федор. — Слаб еще, да что я! Вот пусть и расскажет! — он показал рукой на крыльцо, там уже стоял Никифор, встречая дорогих гостей.
— Добро пожаловать! — поприветствовал он пришедших.
Они прошли по полу-темному залу к стене, которая окнами смотрела на реку. Зашли в ту самую комнатушку, в которой так любят сидеть люди, заботящиеся о том что-бы их разговоров никто не слышал, и не желающие сами быть свидетелями чужих тайн.
— Хорошо, — Никифор отвечал на вопрос о Егоре, — вам открыть? — он показал на оконные ставни, Алексей Николаевич кивнул. — Мирон говорит что спать нужно много, мазь прописал, сам через день приходит. — трактирщик отворил ставни и во внутрь ворвался свежий, речной воздух. Такой воздух, как будто, имел неведомую силу к возбуждению аппетита, даже, у казалось-бы, сытого человека. Все трое тут-же ощутили сильнейший голод, рты наполнились слюной. Знают они где свои трактиры ставить. — Ваш батюшка приезжает? — спросил Никифор у Сергея, тот утвердительно кивнул. — Надолго-ли?
— Не могу сказать точно, — начал Сергей. — но праздники точно здесь будет.
— Это хорошо! — улыбнулся Никифор. — Такие гости! — развел он свои ручищи.
Как только принесли закуски мужчины с большим усердием приступили к чревоугодию, не забывая, между делом, слушать и рассказывать. Янтарный напиток прекрасно сочетался с превосходными яствами, так-что довольно быстро все трое захмелели.
— А что Владимир Степанович? — Ларин посмотрел на Федора, тот как раз намазывал кусочек копченого сала злющим хреном.
— Сейчас в имении, на острове, собирается в Киев, к сыну. — ответил мужчина и закусил пикантным лакомством.
Когда обнаружился побег Григория Попова и его любовницы, Грызлов понял, что дело проиграно. Естественно что разослали телеграммы, а один из одесских капитанов даже узнал в описании беглецов своих недавних пассажиров, ну да уже было слишком поздно. А вот из Киева телеграмма пришла довольно скоро, владыка требовал личного доклада, с присутствием. Дело распалось, основной свидетель убит, основной обвиняемый бежал, а личный агент его святейшества сел в лужу.
— Говорил, — Федор запил сало с острым соусом несколькими глотками янтарного напитка. — Грызлов, — он поставил кружку на стол. — что банкет нам устроит. Шефу обещал выхлопотать место градоначальника, а Егора думал в полицмейстеры определить. — вошел Никифор, поставил перед гостями большое блюдо с жареным на костре мясом. — Да не судьба! — Федор потянулся к блюду.
— Ну не спеши, — Алексей Николаевич положил себе большой кусок мяса. — может все и сбудется. Никифор! Посиди с нами! — пригласил он трактирщика.
— Немного позже, — извиняющимся тоном ответил богатырь. — уж очень много посетителей. Спустя пол-часа. — и вышел из комнаты.
— Как я знаю, — Ларин взялся за свиные ребра, с сочного куска стекал жир. — к нам из самого Петербурга человек едет.
— Гоголевский ревизор. — усмехнулся Сергей, он закусывал бараньей рулькой.
В Александровске тем временем произошел ряд печальных событий. Сергей Стрельников не выдержал того позора, что принесла ему собственная дочь и застрелился. Двое юношей и одна девушка, все трое из дворян, покончили жизни самоубийством, повесились. Еще несколько человек, подобно Лаврову, тронулись умом. Сам Лавров так и не выздоровел, буйствовать перестал, а вот с галлюцинациями своими все никак не мог расстаться. Остальные довольно тяжко переживали прекращение работы Поповского клуба, неврозы и депрессии, потеря аппетита и слабость организма наблюдались практически у всех молодых представителей знатных и богатых семей. Мирон с Остапом держали ситуацию под контролем, всех посадили на успокоительные капли, каждодневно совершали объезд по городу с обязательным посещением всех бывших участников собраний.
