Роковые обстоятельства - Олег Валентинович Суворов
Встав рядом с деревом, они дождались, пока блондинка сама поравняется с ними, после чего Ливнев решительно выступил ей навстречу.
— Целую ручки, милейшая Надежда. Что за приятственная встреча!
Девушка посмотрела на него, явно удивленная наигранно-веселым тоном и приветливой улыбкой, столь неуместными среди окружавшей их мрачной толпы.
— Здравствуйте, Петр, — неуверенно отвечала она, переводя взгляд своих серо-голубых глаз на Винокурова, изрядно смущенного развязностью их общего приятеля.
— Позволь представить тебе своего закадычного друга, — громко и никого не смущаясь, продолжал Ливнев. — Зовут как и знаменитого поэта-партизана — Денис Васильевич, но фамилия его Винокуров. Из наших будет, из студиозов, — дурашливым тоном добавил он, излишне энергично хлопая будущего медика по плечу. — А это Надежда Павловна Симонова, Надежда, подающая большие надежды! — неуклюже схохмил он. — Мечтает о театральной сцене, а пока посещает Высшие женские курсы. Мы с ней вместе в одном любительском спектакле играли. Как, бишь, он назывался? А, вспомнил — «Вот так пилюли, или Что в рот, то спасибо». Таланта, брат, неописуемого, равно как и красоты несравненной… Впрочем, в последнем ты и сам легко можешь убедиться.
Девушка действительно была очень хороша собой, и при этом смущена не меньше Винокурова. Они неловко пожали друг другу руки, причем он так робко и осторожно коснулся ее маленьких холодных пальчиков, словно боялся, что она может обидеться и смутиться, если он сделает это чуть более энергично.
И тут, как назло, Ливнева окликнул еще один из несших гирлянду студентов, которому приспичило отойти в сторону и покурить. Петр пожал плечами, весело оглянулся на Дениса и Надежду, после чего подхватил шест и занял свое место в общем ряду.
Они медленно двинулись рядом, стараясь не глядеть друг на друга. Винокуров не отличался бесцеремонностью и общительностью, как его приятель, а потому ужасно тяготился тем, что никак не мог придумать, о чем можно поговорить с совершенно незнакомой девушкой? Спросить, разве что, любит ли она Достоевского? Так ведь глупый вопрос — иначе зачем бы пришла на эти похороны… Поинтересоваться, что из его сочинений читала? Так ведь он и сам ничего не читал, кроме «Униженных и оскорбленных», а потому не сможет поддержать разговор, если она читала какие-то другие романы… Узнать, кто ее родители? Так ведь невежливо начинать знакомство со столь интимного вопроса, на который она может и не захотеть отвечать… Черт, черт, черт! Ну, хоть бы она сама о чем-нибудь спросила — например, почему он все время молчит?
У входа в Александро-Невскую лавру скопилась немалая толпа из тех, кто не имел пропуска, составленного вдовой Достоевского Анной Григорьевной. Этот пропуск дозволял присутствовать на отпевании в Духовской церкви и непосредственно на самом погребении. В этой толпе Денис и Надежда, так и не перемолвившиеся ни единым словом, потеряли друг друга — впрочем, на тот момент ко взаимному облегчению[4].
Следующая их встреча произошла неделю спустя и уже не в столь печальных обстоятельствах. Это случилось на открытой лекции популярного двадцативосьмилетнего философа Владимира Сергеевича Соловьева, которую он читал на Высших женских курсах.
Полукруглая зала лекционной аудитории была набита битком, а внизу, на кафедре, стоял худой, скромно одетый человек, обладавший самой невероятной, романтической внешностью. У него было изможденное, бледное, прекрасное лицо, на котором особо выделялись задумчивые глаза, словно бы созерцавшие иные миры. Высокий белый лоб, густые черные брови и длинная черная борода, разделенная на две части, а также длинные локоны до плеч делали его похожим на священника. Наружность аскета странным образом сочеталась в нем с удивительно звучным голосом, поражавшим слушателей какой-то мистической глубиной и силой. Неудивительно, что многие курсистки были от него без ума, тем более в тот момент, когда он своим удивительным голосом вещал именно о любви:
— …Смысл любви — это та жертва, которую мы приносим в виде своего эгоизма, чтобы оправдать и спасти свою индивидуальность. Проще говоря, влюбляясь, мы придаем предмету нашей страсти то первостепенное значение, которое раньше, в силу своего эгоизма, придавали только самому себе. Отсюда нравственное значение брака состоит в том, что женщина перестает быть объектом естественных влечений и признается как существо абсолютно ценное само по себе, как необходимое восполнение индивидуального человека до его истинной целостности… Пожалуй, на этом мы сегодня и закончим. Благодарю вас всех за внимание.
Соловьев поклонился, окинув рассеянным взглядом юные женские лица, которые по причине сильной близорукости казались ему одинаково симпатичными, и быстрым шагом вышел из залы.
Случайно получилось так, что сидевший в задних рядах Денис замешкался и покидал аудиторию одним из последних. Миновав длинный, гулкий коридор, он уже подходил к широкой мраморной лестнице, собираясь спуститься вниз, когда сзади его негромко окликнул нежный женский голос.
Денис повернулся и с восторгом увидел перед собой невысокую стройную девушку в скромном темно-синем платье, с пышными светло-русыми, почти белокурыми волосами, аккуратно сколотыми на затылке. Только два милых пушистых завитка чуть прикрывали маленькие ушки.
— Здравствуйте, Денис Васильевич, — заливаясь румянцем, произнесла она. — Вы меня помните?
И тут студент почувствовал, как его плеча коснулся невидимый перст Судьбы. Все происходящее казалось совсем обычным — аудитория, коридор, лестница. Однако в этой их встрече было нечто такое, что он ощутил трепет и невероятное смущение. Да и какой юноша устоит пред милой растерянностью красивой девушки, особенно если причиной является он сам?
— Здравствуйте, Надежда Павловна, — неуверенно пробормотал Денис. — Конечно же, я вас помню…
— Вы… — она смутилась еще больше и тихо прошептала что-то невнятное.
Какое-то время они продолжали молча стоять рядом, уставясь взглядами в пол, а затем неожиданно и одновременно вскинули головы и встретились взглядами. И — удивительное дело! — чем дольше они смотрели друг на друга, тем быстрее таяло их смущение, отчего оба преисполнялись радостью от нежданного обретения близкого друга, поднимавшейся из глубины их смятенных душ.
— Вы сейчас домой? — спросил Денис и, получив утвердительный кивок, неуверенно добавил: — А мне можно вас проводить?
— Конечно! — так радостно и охотно согласилась Надежда, что они дружно рассмеялись, после чего весь дальнейший разговор уже протекал столь легко и непринужденно, словно бы их знакомство насчитывало не один год.
Более того, когда они вышли на улицу и не спеша пошли по Невскому, девушка, спросив позволения, сама взяла Дениса под руку.
— Вам понравилась лекция? — едва сдержав радостный вздох, спросил он.
— Разумеется.
— А лектор?
— Я очень уважаю Владимира Сергеевича, — с притворной серьезностью отвечала Надежда.
— О да, это один из наших великих современников, но я вас спросил не о том…
