Макс Коллинз - Неоновый мираж
– Кто-нибудь уже позвонил в полицию?
Аптекарь кивнул.
– Да, сэр, – сказал он. – Я позвонил.
– Когда они приедут, – сказал я, вручая ему одну из своих визитных карточек, – передайте им мою визитную карточку и скажите, что я повез раненого в одну из ближайших больниц.
– Хорошо, – сказал он, продолжая кивать.
– Насколько я знаю, самая ближайшая больница – это Майкл Риз Хоспитэл. Не так ли?
Он опять кивнул, и я вышел на улицу, ступая по стеклам разбитого окна аптеки.
Майкл Риз Хоспитэл располагалась приблизительно в десяти кварталах от того места, где мы находились, и нам пришлось развернуться назад, взяв направление на север. Мы сели в «Линкольн» Рэйгена – у нашей машины было выбито лобовое стекло и пробита шина, хотя я все же сумел отогнать ее к обочине и припарковать. На этот раз я сел за руль, а Уолт взял в руки этот пресловутый карабин. Рэйгена мы усадили между нами; он полулежал, облокотившись на Уолта. Я повернул налево на Першинг-стрит, и мы понеслись, игнорируя дорожные знаки и сигналы светофора. Я притормаживал только у перекрестков, а встречные автомашины, скрипя тормозами, прижимались к обочинам, освобождая нам путь. Затем, проехав пять или шесть кварталов, я резко свернул налево, на Саут-Парк-авеню, широкую улицу с аллеей посередине, и игравшие там цветные дети и подростки, вытаращив глаза, изумленными взглядами провожали проносившийся мимо них изрешеченный пулями автомобиль, на переднее сиденье которого втиснулись трое белых мужчин.
Сложенный из серого кирпича комплекс больницы Майкл Риз протянулся вдоль Эллис-авеню, подобно форту, возведенному на чужой территории. Со двора он был отгорожен от негритянских жилых кварталов лишь Лей-Парком авеню. Центральное здание, построенное в форме широкой буквы W, и два его главных крыла были обращены фасадом к Иллинойскому центральному ипподрому, за которым простиралось озеро. Шестиэтажный больничный комплекс возвышался над прилегающими черными кварталами, застроенными обветшалыми трехэтажными зданиями, прилепленными друг к другу и, казалось, лишь по этой причине еще не разрушившимися. Эта частная больница имела в своем распоряжении достаточно специалистов, чтобы принимать таких пациентов, как Рэйген. Кабинет экстренной помощи был переполнен разного рода людьми с улицы, почти исключительно чернокожими, жертвами драк и стычек, которые были обычным явлением для этих кварталов. Обитатели белого – ирландского квартала Саут-Сайд – тоже были пациентами этой клиники; палаты, где они проходили лечение, располагались на верхних этажах больничного комплекса. Те же чернокожие, которым здесь оказывали первую помощь, затем продолжали лечение в благотворительной клинике Рид Мэндел.
Как только мы внесли на плечах раненого Рэйгена, двое санитаров подхватили его и понесли дальше, в приемное отделение, где его положили на стол для первичного осмотра и задернули за ним занавеску. Я оставил Уолта с дежурным врачом, а сам поспешил вниз, на автостоянку, где мы оставили поврежденный «Линкольн» – с открытыми дверцами и работающим двигателем. Я убрал карабин в багажник; в этом районе города не следовало оставлять оружие на заднем сиденье автомобиля. Впрочем, в каком районе Чикаго это можно было делать?
Из телефонной будки, установленной в больничном коридоре, я в первую очередь позвонил домой Рэйгену. Трубку подняла его жена, Эллен.
– В него стреляли, – сказал я ей, – но он жив. Последовала долгая пауза.
– Где он? – спросила она. Она пыталась говорить спокойно, но чувствовалось, что это ей дается с трудом.
– Майкл Риз, – сказал я.
Она поблагодарила и повесила трубку. Она не стала расспрашивать о подробностях случившегося. У нее будет достаточно времени для этого. Я был плохо знаком с Эллен – я видел ее лишь несколько раз, – но ее нельзя было назвать наивной. Это я точно мог сказать. И она прекрасно понимала, что рано или поздно с Джимом могло случиться подобное.
Затем я позвонил к себе в офис. Было уже довольно поздно – почти семь вечера. Я знал, что моя секретарша, Глэдис Фортунато, уже ушла с работы. Глэдис была исполнительной девушкой, но только до пяти часов вечера. После этого ее мысли уже не были связаны с детективным агентством А-1, и кто мог ее винить за это?
Однако Луи Сапперстейн должен был быть на месте. В течение дня он изучал кредитоспособность клиентов Скоки-банка и сейчас наверняка остался на работе, чтобы просмотреть кое-какие бумаги. Но чтобы он подошел к телефону, мне нужно было достаточно долго и настойчиво названивать...
– А-1, – послышался наконец в трубке голос Луи. У него был мягкий баритон. Настоящий Бинг Кросби, только без его вокального таланта.
– Это твой босс, – сказал я.
– И ты рад лишний раз заявить об этом, – ответил он.
Он всегда реагировал подобным образом, когда я напоминал ему, кто среди нас был начальником. В начале 30-х годов он был моим боссом – в отделе полиции по борьбе с карманными кражами; тогда я был только начинающим полицейским сыщиком. Луи сейчас было где-то около шестидесяти лет, он носил очки в черепаховой оправе, но по-прежнему оставался в хорошей форме, а профессионализма ему было не занимать.
– Бросай все, – сказал я ему. – Сегодня ночью тебе придется поработать.
– За это ты мне и платишь? Шестьдесят часов в неделю я не потяну. Ладно, выкладывай, что у тебя?
– Они всерьез взялись за Джима Рэйгена. Луи, они стреляли по нашим машинам.
– Сволочи! Где? Как это случилось?
Я кратко ввел его в курс дела.
– А сейчас я бы хотел, чтобы ты... – начал я.
– Не теряй времени, – ответил Сапперстейн. – Ты хочешь, чтобы я отправился на квартиру к Биллу Тендлару в районе Норт Вест Сайд и выяснил, действительно ли он болен.
Тендлар был моим сотрудником, который сказался больным и которого я подменил; именно его карабином мне пришлось воспользоваться (а, вернее, не пришлось).
– Если он не болен, – сказал я, – то скоро станет больным.
– А если болен, – добавил Сапперстейн, – то ему станет еще хуже.
– Ты все правильно понял. Уолт не мог сделать этого. Он вместе со мной был под пулями.
– А как насчет того водителя грузовика с ипподрома, которому Рэйген дал день отдыха?
– Его я тоже хочу немного прощупать. Может быть, ты попросишь Ричи сделать это. Однако чутье мне подсказывает, что это Тендлар. Из тех, кто работает у меня, его я знаю хуже всех.
– Он тоже служил в отделе по борьбе с кражами, – сказал Луи, – но уже после того, как мы оттуда ушли. Правда, у меня с ним есть общие приятели. Он пришел к нам по рекомендации.
– Иуда тоже до поры до времени был предан Иисусу. Это карабин Тендлара дал осечку, из-за чего я чуть не отправился на тот свет. Найди его. Сядь на него. Мне он нужен.
– Я достану его тебе, если он еще в городе. – И Луи повесил трубку.
Затем я набрал номер детективного бюро в Центральном полицейском участке и попросил лейтенанта Друри.
С Биллом Друри я был также знаком по отделу по борьбе с карманными кражами, но, в отличие от нас, он продолжал там работать. Совсем недавно он был в звании полицейского капитана в участке Таун-Холл. Затем его и еще нескольких честных полицейских сняли с работы за то, что они якобы смотрели сквозь пальцы на существование букмекерских контор на своем участке.
– Друри слушает, – послышался голос в трубке.
– С возвращением, – сказал я ему.
Он засмеялся:
– Я как раз думал, когда ты позвонишь поздравить меня.
– Хорошо, дай мне шанс. Они восстановили тебя на прежней работе в пятницу. И это твой первый день работы на старом месте.
– Конечно, не самый удачный вариант, – сказал он, – но это лучше, чем болтаться безработным.
– Ты с которого часа на службе?
– С пяти часов. Ты откуда звонишь? Почему бы тебе не заскочить ко мне на чашечку кофе?
– Я звоню из Майкл Риз. Если ты приедешь сюда, то я предложу тебе больше, чем чашку кофе.
– Да?
И я рассказал ему, очень кратко, о том, как была обстреляна машина Рэйгена на перекрестке Стейт-стрит и Першинг-стрит.
– Гузик, – сказал Друри. В его голосе слышались торжествующие нотки.
– Возможно. Но запомни: на сей раз я не хочу оставить это все на полдороге, не доведенным до конца...
– Ты уже был сегодня на полдороге, посреди Стейт-стрит, вступив в перестрелку с двумя молодчиками, – и тебе хочется пойти еще дальше?
– Да, хочется. Приезжай сюда, если можешь.
– А почему бы и нет?
Я присоединился к Уолту в кабинете экстренной помощи, где лежал сейчас Рэйген. Он был все еще без сознания, с бледным как полотно, лицом, но уже перевязан. Рядом с ним находился молодой светловолосый врач и средних лет медицинская сестра-негритянка. Они положили его на каталку и повезли из кабинета в коридор, к лифту. Одновременно медсестра вливала ему в вену плазму. Мы последовали за ними. Они вкатили каталку в лифт, и врач, повернувшись ко мне, спросил:
