Владимир Брюханов - Смертоносный призрак
Зауэр:
– Кому они нужны? И без проверки ясно, что ее отпечатки там должны быть – сама ли стреляла или убийца потом прижал ее руку к пистолету. Отпечатки пальцев Гитлера могут быть, а могут и не быть – пистолет-то его, а когда он его в последний раз в руках держал – его личное дело. Еще и этот осел Винтер тоже брал пистолет в руки. А если был посторонний убийца, то вот его отпечатки наверняка должны были быть стерты до того, как он вложил пистолет в руку убитой. Так что тут никакой ясности не будет – только время тратить. А на ключе – и вовсе никаких четких следов быть не может. Проверим только, соответствует ли гильза пистолету. Да и это ничего не даст, я уверен.
Форстер:
– А узнавали: умела девица владеть оружием?
Зауэр:
– Да, это я спрашивал. Говорят, сам Гитлер учил ее стрелять – как раз из этого же пистолетика. Говорил: мало ли что, вдруг кто-нибудь когда-нибудь нападет? Говорят, что учить девиц стрельбе из пистолета – это из любимых его развлечений. Это все легко проверить – так что тут они врать не будут.
Форстер:
– А почему он этот пистолет здесь оставил?
Зауэр:
– Спрашивал и это: говорят, что с собой в дорогу он обычно берет другой – покрупней и побольше калибром. В этот раз он оставил дома и племянницу – как правило он и ее берет в поездки, и меньший пистолет.
Форстер кивает головой:
– Да, мне показали шкаф в кабинете. Там действительно несколько пачек патронов двух калибров – 6,35 и 7,65 миллиметров. Нужно проверить, есть ли у него разрешение на эти пистолеты.
Зауэр:
– Не нужно: в досье у Крэмера я видел копии разрешений. (Форстер кивает.) Еще что-нибудь интересное имеется?
Форстер и доктор Мюллер отрицательно качают головами.
Зауэр к Форстеру:
– Будем проверять все снаружи. Ты немедленно обходи соседние квартиры, официально опроси всех, кого застанешь. Крэмер тут же где-то сейчас ходит. Вызывайте людей на подмогу, дайте им задачу, осмотрите и помойки, черт бы их побрал; идиотов тут, конечно, не было, но все-таки – вдруг повезет? Как управитесь – пересечемся в конторе, часа через два. В морг я уже звонил, тело скоро вывезут. Я распорядился подъехать со двора – чтобы не создавать ажиотаж на улице. Дождусь их – и сам в контору. Сам сдам пистолет и гильзу в лабораторию – чтобы вы времени не теряли.
Зауэр завершает, обращаясь к обоим:
– Значит, нам с вами все ясно? (Форстер и Мюллер согласно кивают). Здешнюю публику пугать не будем. Скажу, что все просто и вскрытия не будет. О звонке Гюртнера я вам говорил – решать будет он!
Форстер и Мюллер делают понимающие мины. Зауэр к Мюллеру:
– Доктор! Никуда потом из конторы не уходите – ждите меня. Ну, да и вам, и мне по горло еще писанины!
Снова к обоим:
– Оставьте мне бумаги и идите. И помните: дело серьезнейшее – никаких протечек ни прессе, ни коллегам!
Форстер и доктор Мюллер снова согласно кивают, выходят из столовой, а затем из квартиры.
Зауэр приглашает в столовую Гесса и Шварца. Они усаживаются за стол. Он сообщает:
– Нам еще предстоит уточнить ряд деталей, но картина совершенно ясная: самоубийство очевидно и подробное вскрытие излишне. Разрешение на погребение может быть выдано родственникам завтра, но в данном случае это, скорее всего, будет послезавтра: ведь завтра – воскресенье. Сейчас подъедут сотрудники похоронной службы, тело обмоют, положат в гроб и вывезут в морг на Восточном кладбище. Пистолет с найденной гильзой мы пока изымаем – проверим, из него ли стреляли, хотя это и так ясно. Пулю из тела, может быть, тоже извлечем – она застряла в бедре почти снаружи. Вернем пистолет, очевидно, вместе с разрешением на погребение. С моей стороны убедительная просьба, когда господин Гитлер вернется, а это, надо полагать, произойдет сегодня, то ему и его спутникам мы должны будем сразу задать вопросы о деталях их вчерашнего отъезда. Сообщите это ему.
Гесс и Шварц согласно кивают. Зауэр завершает:
– Я жду, когда приедут люди из морга. Пока можете взглянуть на протоколы допросов: не вижу в них секрета, хотя это и не положено. Вот и письмо, недописанное покойной, тоже посмотрите. Его мы пока также заберем – снимем копию, а потом вернем. Это все – тоже для соблюдения формальности. Сейчас напишу расписку с перечислением изъятого.
Гесс и Шварц знакомятся с бумагами, внимательно их просматривая, передают Зауэру. Он поглядывает на них, скрывая неприязнь. Сам при этом пишет обещанную расписку.
Шварц встает, раскланивается, пожимает руки приподнявшимся Зауэру и Гессу, выходит, покидает квартиру.
Через несколько минут. Звонок в дверь квартиры Гитлера. Служанки впускают Марию Фишбауэр – женщину средних лет, специалистку из морга. Она здоровается, обращается к Зауэру:
– Машина во дворе, как вы распорядились. Гроб сейчас занесут. Как закончу – сразу увезем.
Зауэр кивает головой:
– Спасибо! Зайдемте, милочка, я скажу вам пару слов и отбуду!
Уводит Фишбауэр в комнату Гели.
Еще через несколько минут. Улица, подъезд дома Гитлера. Погода по-прежнему хмурая, но нет ни снега, ни дождя. У подъезда прогуливаются несколько штурмовиков, они – в цивильных пальто поверх нацистской коричневой униформы.
Из подъезда выходит Зауэр. Штурмовики почтительно вытягиваются перед ним. Он делает снисходительный и дружелюбный жест рукой, удаляется по тротуару. Они расслабляются.
С другой стороны подходит молодая девушка (18-ти лет). Один из штурмовиков вежливо распахивает перед ней дверь подъезда. Она благодарно кивает головой, входит. Дверь затворяется.
– Кто это? – спрашивает этого штурмовика другой.
– Ева Браун – ассистентка фотографа Гоффмана. Говорят – новая подружка нашего фюрера.
Он подмигивает товарищам. Другой говорит:
– И что-то ей там понадобилось – в такой-то день?
Тот же день, суббота. Время – около 14.00.
Мария Фишбауэр в комнате Гели, снимает с ее тела остатки одежды.
Звонок в квартирную дверь. Мария слышит, как дверь отворяют, затем доносятся звуки скандала. Фишбауэр выходит и видит такую сцену: Анна Винтер едва ли не с кулаками набрасывается на вошедшую Еву Браун, а Гесс пытается ее утихомирить. При появлении Фишбауэр они замирают и уставляются на нее.
– Здравствуйте. Кто вы? – обращается Фишбауэр к Еве.
Та отвечает:
– Здравствуйте. Я – Ева Браун. Я ассистентка господина Гоффмана, фотографа господина Гитлера. Я часто бываю в этой квартире по делам. Узнала про несчастье и зашла спросить, может быть могу чем-нибудь помочь.
Фишбауэр вглядывается в лицо Евы, говорит:
– Конечно, дорогая, вы очень можете мне помочь. Заходите, пожалуйста!
Гесс и Винтер не решаются возразить.
Ева Браун снимает пальто, вешает на вешалку, вслед за Фишбауэр входит в комнату Гели и впивается взглядом в тело покойной.
Гесс у выходной двери примирительно говорит Анне Винтер:
– Фрау Винтер, вы сегодня так устали. Такой тяжелый, неприятный день. Но сегодня суббота, не пойти ли вам и остальным слугам отдохнуть? Если что кому нужно будет услужить, даже когда шеф подъедет, то тут ведь остается фрау Рейхерт.
Винтер явно недовольна, но вынуждена согласно кивнуть головой.
Стук в дверь черного хода. Два дюжих молодца вносят гроб, заносят его в комнату Гели, а затем удаляются из квартиры.
Собираются, одеваются и уходят слуги.
Еще минут через двадцать пять. На кухне квартиры Гитлера Мария Фишбауэр и Ева Браун допивают кофе с ликером, которым их угощает Мария Рейхерт. Последняя и себе подливает ликеру и завершает свой рассказ, обращаясь в основном к Фишбауэр:
– ... а вот вчера утром за завтраком она как завопит на него! – просто ужас!.. А он молчит – будто и не он в доме хозяин! Конечно, можно понять и ее – замуж-то хочется!.. А днем, когда хозяин с вашим (она обращается к Еве) уезжали, все было ничего, никакого скандала, хотя она опять нос воротила... А сегодня все эти собрались (Рейхерт понижает голос и указывает в сторону кабинета, где находится Гесс), и талдычили нам: что мы должны говорить, да чего не должны!..
Фишбауэр и Браун благодарят ее, встают изо стола, выходят из кухни.
– Ну, я пошла, – говорит Ева, натягивая пальто.
Фишбауэр протягивает ей руку, они обмениваются рукопожатием.
Фишбауэр:
– Спасибо за помощь, дорогая. Вы мне очень приглянулись. Я тоже пойду, позову ребят – будем гроб выносить.
Рейхерт выпускает Еву через парадную дверь, подмигивая ей на прощанье, затем выпускает Фишбауэр – через дверь черного хода.
Снова подъезд у дома Гитлера. Выходит Ева Браун. Жестом кокетливо прощается с штурмовиками, удаляется.
Стремительно подъезжает автомобиль Гитлера, из него выскакивает Гитлер, не обращая внимания на штурмовиков, молча и почтительно поднявших руки в нацистском приветствии. Один из них распахивает дверь – и Гитлер вбегает в подъезд.
