Джефф Эббот - Опасный поцелуй
– Я всего лишь интересуюсь, где вы были сегодня вечером, когда видели Пита в последний раз и о чем тогда разговаривали, – спокойно ответила Клаудия. – Ваша задница нас пока не интересует, так что успокойтесь и просто помогите нам.
Велвет снова передернуло, и она откинулась на спинку дивана.
– Пит должен был кое-что сделать относительно своего сценария.
– Сценария о своем брате? – спросил Уит.
– Да, – медленно ответила Велвет. – А вы откуда знаете?
– Я видел пленку в его магнитофоне, где он подбирает место съемок и рассуждает о машине своего брата.
– Пит хотел остаться один – так ему лучше пишется, – но не собирался писать сценарий на пляже. Он сказал, что мне лучше поехать куда-нибудь и развеяться. Поэтому я отправилась за покупками, съела гамбургер в кафе на пляже в Порт-Лео, потом пошла в кино. – Она внимательно посмотрела на Клаудию. – У меня есть корешок билета оттуда, а этот придурок за стойкой в закусочной пытался со мной заигрывать. Для алиби достаточно?
– Я бы хотела здесь, на пристани, составить с ваших слов протокол, – невозмутимо заявила Клаудия.
– Вот, блин, мне что, нужен адвокат? – Велвет схватила Уита за руку. – Вы ведь судья, верно? Так нужен мне адвокат?
– Вас не арестовывают, мэм, – объяснила Клаудия. – Если вы хотите, чтобы присутствовал адвокат, вы можете его пригласить. Мы просто хотим составить протокол вашего допроса.
– Велвет, вам есть где переночевать? – спросил Уит. – Ваша яхта является местом преступления, поэтому вам нельзя будет остаться здесь, по крайней мере этой ночью.
Плечи Велвет внезапно обмякли, как будто она только сейчас осознала безысходность ситуации.
– Вы имеете в виду друзей? К сожалению, у меня здесь нет друзей. Не могу я ладить с вашим братом – приличной публикой.
– Я позабочусь о том, где бы вы смогли остановиться, – сказал Уит.
Клаудия удивленно подняла брови, словно спрашивая: решил немного поиграть в благородных рыцарей?
– Спасибо, но ваша помощь мне не нужна. – Велвет встала. – Вы позволите посмотреть на Пита? Возможно, именно мне придется сообщить об этом его матери.
– Это сделает шеф полиции, – заявила Клаудия. – Он знаком с матерью Пита уже много лет. Давайте спустимся вниз к пристани, составим протокол, и тогда мы все сможем отсюда уйти. Хорошо?
Велвет решительно скрестила руки.
– Составляйте любые протоколы, какие хотите. Скажите только, чем я могу помочь. Потому что нет таких обстоятельств, которые подтолкнули бы Пита на самоубийство. Их просто не существует. – Ее губы упрямо сжались. – А если вы, ребята, не найдете того, кто убил его, я подниму такой шум, что мало вам не покажется. Надеюсь, вы оба представляете себе, что такое открытый судебный процесс?
Глава 5
Небольшая группка, собравшаяся на пристани, состояла из богатых бездельников, любителей поплавать на яхте по Мексиканскому заливу и жителей северных штатов, приехавших сюда на зиму. Общим у них было только одно: стремление к ровному морскому загару и покою. Все они торопливо покинули свои лодки и сейчас толпились на автостоянке под мигающим светом полицейских огней. Были слышны разговоры о том, что жизнь слишком коротка, что в Золотой Залив пускают не тех, кого следовало бы. Излишне активный патрульный Фокс неосмотрительно произнес слово «самоубийство», и по толпе сразу поползли слухи.
Клинок прислушивался к ропоту, подхватывая на лету рождавшиеся сплетни. Сердце его приятно трепетало, словно он щекотал себя слабыми дозированными разрядами тока. Никто не обратил на него особого внимания; только одна праздная пара, живущая на своей яхте, поздоровалась с ним, когда он стоял рядом с ними, спрятав руки и карманы легкой ветровки.
Сейчас Клинок следил за полицейским, который искал что-то в багажнике патрульной машины. Интересно, как он отреагирует, если Клинок наклонится к нему и шепнет на ухо: «У меня есть страстное увлечение, которым я могу с вами поделиться. Хотите посмотреть на мои могилы?» Он, конечно, никому ничего не скажет. Но тогда городские власти наградили бы этого полицейского. Красотки в новостях приветствовали бы удачливого копа как героя, а его, Клинка, назвали бы сумасшедшим. Эти снобы с яхт толкались бы за место перед телекамерой и причитали срывающимися голосами: «О да, мы все ужасно шокированы. Он казался нам таким милым человеком». И ему самому, наверное, тоже дали бы возможность выступить на телевидении и рассказать обо всей этой истории со своей точки зрения.
Жизнь вопиюще несправедлива, пока ты не попытаешься схватить ее за яйца и хорошенько прижать. Клинок видел, как одна пожилая дама остановила проходившего мимо полицейского и о чем-то спросила его. Тот ответил ей, и она торопливо вернулась в толпу, где принялась оживленно шептаться.
Он стоял и ждал. Пожилая дама задыхалась от возбуждения и спешила донести печальные новости буквально до каждого.
– Умер мужчина, которой жил на «Настоящем позоре», – доложила она Клинку и еще двум мужчинам, стоявшим рядом. – Они считают, что, возможно, он застрелился. Разве это не ужасно?
Застрелился! Какие прекрасные, ну просто аппетитные слова! Если бы они были сладостями, он бы с удовольствием проглотил их, а потом бы еще и пальчики облизал!
Ему хотелось увидеть свою новую крошку, прикоснуться к ней, ощутить тяжесть ее волос, лизнуть ее кожу и торжествующе почувствовать тепло ее дыхания у себя на шее. Бедняжка, ей потребуется комфорт.
– Могу поспорить: его надула эта дрянная подружка, и он поэтому застрелился. – Пожилая дама понизила голос. – Носить такие купальники – одни шнурки! Настоящие отбросы общества.
«Как будто Пит Хаббл сам не был таким же отбросом», – подумал Клинок. Интересно, какие звуки будет издавать эта старуха, если он сломает ей челюсть?
– Вероятно, она не останется в городе. – Клинок как бы со стороны услышал свой тонкий, слабый голос, который он так ненавидел. – Она ведь не из этих мест, верно? – «Молчи, дурак! – тут же выругал он сам себя. – Заткнись сейчас же!»
Пожилая дама кивнула. Она завернула свои начесанные волосы в защитный кокон из туалетной бумаги, и Клинок подумал, что в таком виде она выглядит нелепо.
– Вы совершенно правы. Пусть убирается к себе, в свою выгребную яму, из которой выползла.
Он вежливо кивнул. Пожалуй, если все будут думать, что Велвет должна уехать из города, это только упростит его задачу. Замечательно!
Из офиса пристани вышли трое. Очаровательно – одной из них была его крошка. Что ж, печаль была женщине к лицу и очень гармонировала с ее пикантными джинсовыми шортами. «Красивый человек все делает красиво», – любила повторять его мама. От нахлынувшего желания у него пересохло во рту. Все трое направились к яхте Пита, поднялись на борт, а через пару минут вернулись назад. Велвет всхлипывала. В тусклом свете, разлившемся на пирсе, он видел, как поникли ее плечи.
Рядом с ней шел какой-то мужчина, который вел ее к полицейским машинам.
Клинок запаниковал. Неужели они арестуют ее? Это уже совершенно никуда не годится, совершенно…
Но они – теперь в неясном свете Клинок рассмотрел шедшего с ней высокого мужчину, не полицейского, – прошли мимо патрульных машин и «скорой помощи» с потушенными огнями. Он слышал, как рыдает его крошка, а мужчина – нет, только не это! – нежно взял ее за руку. Кровь в жилах Клинка закипела. Мужчина открыл дверь стоявшего там «форда», и она села внутрь. Муж чина при этом помогал ей, словно они были на свидании. Когда спутник его крошки на мгновение повернулся к толпе и Клинок увидел, что это судья Мозли, его лицо исказила болезненная гримаса.
«Форд» двинулся с места, и небольшая толпа зевак расступилась, чтобы дать ему проехать. К двери машины был прилеплен рекламный щиток с надписью белыми буквами на стилизованном красно-синем фоне: «Поддержим на выборах мирового судью Уита Мозли!» Автомобиль судьи проехал в метре от Клинка, и тот рассмотрел склонившееся к окну лицо крошки. Кулаки ее были прижаты к глазам, а сквозь шум мотора доносились приглушенные рыдания.
Клинок заторопился уйти с пристани. Если бы женщину арестовали, ее бы увез коп. Во всяком случае, не судья. И ее сумки с ней не было, значит, она не уезжает из города. Эта мысль успокоила его, и, когда садился в свой видавший виды «фольксваген», он почувствовал заметное облегчение, хотя ему и не нравился внезапный отъезд крошки с судьей. Она принадлежит ему, и только ему!
А этот судья… Он видел, как она расстроена, и хотел помочь ей… хотел отвезти ее к себе домой, раздеть ее там и…
Нет! Нет! Клинок знал, что нельзя давать волю своему бешеному воображению, ибо оно будет его врагом до тех пор, пока крошка не окажется надежно у него в руках. В конце концов, судья Мозли является частью правоохранительной системы, так что он просто обязан отвезти ее, чтобы составить полицейский протокол. Или чтобы заполнить какие-то другие бланки.
