Эллис Питерс - Выкуп за мертвеца
При виде этой картины Элис застыл на месте как вкопанный. Глаза его округлились, рот приоткрылся. Девушка запахнула плащ и, закрыв за собой дверь, быстро направилась к арке, ведущей в город. Кадфаэлю пришлось дернуть молодого человека за рукав, чтобы вывести его из оцепенения, так как они стояли у девушки на пути. Монах хотел таким образом напомнить Элису, что тот слишком пристально смотрит на девушку и она может оскорбиться, если заметит. Юноша послушно отошел в сторону, но, пройдя несколько шагов, повернулся и снова замер.
Девушка прошла под аркой, улыбаясь такому прекрасному утру, однако в лице ее читались тревога и печаль. Элис отошел не настолько далеко, чтобы остаться незамеченным, и девушка, ощутив чье-то присутствие, резко обернулась. На короткое мгновение взгляды их встретились, и Элис увидел, что глаза у нее темно-синие, как барвинки. Девушка замедлила шаг и нерешительно улыбнулась Элису, словно доброму знакомому. Нежный розовый румянец окрасил ее щеки, но она тут же опомнилась и, отведя взгляд, поспешила к выходу.
Элис смотрел ей вслед, пока она не прошла в ворота и не скрылась из виду.
Юноша густо покраснел.
— Кто эта леди? — нетерпеливо спросил он, и в голосе его ощущалось благоговение.
— Эта леди — дочь шерифа, того самого, который, как мы надеемся, жив и находится в плену у валлийцев, — ответил Кадфаэль. — Именно его мы собираемся обменять на тебя. Жена Прескота приехала в Шрусбери как раз по этому делу и привезла с собой падчерицу и маленького сына, надеясь вскоре приветствовать своего повелителя. Это его вторая жена. Мать девушки умерла, не подарив шерифу сына.
— Ты знаешь ее имя? Имя этой девушки?
— Ее зовут Мелисент, — ответил Кадфаэль.
«Мелисент!» — беззвучно произнесли губы молодого человека. Вслух он сказал, обращаясь скорее к небу и солнцу, чем к Кадфаэлю:
— Ты когда-нибудь видел такие волосы? Они как серебряная пряжа, тоньше осенней паутинки! А лицо у нее как снег и розы… Сколько ей лет?
— Откуда мне знать? Судя по всему, лет восемнадцать. Полагаю, она ровесница твоей Кристины, — сказал Кадфаэль, не слишком-то мягко напоминая юноше о реальном положении вещей. — Ты окажешь ей большую услугу, если благодаря тебе к ней вернется отец. А насколько мне известно, ты горишь от нетерпения попасть домой, — с ударением заключил он.
Элис с усилием оторвал взгляд от угла, за которым скрылась Мелисент Прескот, и заморгал, ничего не понимая, словно только что пробудился от глубокого сна.
— Да, — неуверенно отозвался он и зашагал дальше, все еще пребывая в оцепенении.
В середине дня, когда брат Кадфаэль пополнял на зиму свой запас лекарственных средств, в сарайчик вошел Хью. Из растворенной двери потянуло сквозняком — дул восточный ветер. Захлопнув дверь, Хью согрел руки над жаровней, налил себе вина из фляжки Кадфаэля и без приглашения уселся на широкую скамью у стены. Он чувствовал себя как дома в этом полутемном мирке, где пахло деревом и шуршали сушеные травы. Кадфаэль проводил тут много времени, а Хью нигде так хорошо не думалось, как в сарайчике монаха.
— Я только что был у аббата и выпросил тебя на несколько дней.
— И он охотно меня одолжил? — с интересом осведомился Кадфаэль, закупоривая еще теплый кувшинчик.
— Да, охотно. По уважительной причине и ради благой цели. Он так же, как я, болеет за то, чтобы найти и вернуть Жильбера. И чем скорее мы убедимся, что такой обмен возможен, тем лучше для всех.
С этим Кадфаэль не мог не согласиться. Он с легким беспокойством размышлял об утренней встрече Элиса и Мелисент. Видение, столь непохожее на все привычное и валлийское, могло ослепить молодые впечатлительные глаза. Но не следовало забывать о прежних обязательствах и о долге чести, которого так строго придерживаются в Уэльсе. А хуже всего то, что Жильбер Прескот питал к валлийцам застарелую ненависть.
— Мне нужно охранять границу и заботиться о гарнизоне, — сказал Хью, держа чашу с вином обеими руками, чтобы согреть ее. — А тут еще соседи по ту сторону границы, опьяненные собственной удалью и готовые пуститься во все тяжкие в поисках новых завоеваний. Мы понимаем, что отправиться с депешей к Овейну Гуинеддскому — предприятие весьма рискованное. Я бы поостерегся направить туда человека, не владеющего валлийским, так как рисковал бы никогда больше его не увидеть. В Уэльсе может сгинуть даже вооруженный до зубов отряд. А ты валлиец, на тебе не кольчуга, а ряса, и в Уэльсе у тебя полно родни. Кроме того, я считаю, что для валлийцев ты гораздо опаснее, чем любой вооруженный отряд. Тебе хватит небольшой охраны на тот случай, если повстречаются разбойники. Что ты на это скажешь?
— Я валлиец и потому счел бы для себя позором, если бы не насчитал шестнадцати колен родословной. Некоторые из моих родственников живут поблизости от границы между Уэльсом и нашим графством, это поможет мне добраться до Гуинедда.
— Кстати, стало известно, что Овейн вряд ли сейчас в Гуинедде. Поскольку Ранульф Честерский гордится своими завоеваниями и жаждет новых, принц отправился на восток, чтобы присматривать за ним. Такие ходят слухи. Не исключено, что Овейн на нашем берегу реки Беруинз, в Синллейте или Глин-Сейриоге и не спускает глаз с Честера и Рексхэма.
— Это на него похоже, — согласился Кадфаэль. — Он умеет предвидеть события. И каково же твое поручение?
— Узнать у Овейна Гуинеддского, не у них ли с братом содержится в плену наш шериф, захваченный в Линкольне. А если Прескот у него или Овейн может его разыскать, то спроси, не хочет ли принц обменять его на своего юного родственника Элиса ап Синана. Ты лучше, чем кто-либо другой, можешь рассказать, что этот молодой человек цел и невредим. Мы дадим ему любые гарантии, какие он пожелает. Всем известно, что он человек слова, а что касается меня, то он может усомниться в моей порядочности. Возможно, он даже не слыхал моего имени. Так ты едешь?
— Когда нужно выехать? — спросил Кадфаэль, отставляя кувшинчик в сторону, чтобы он охлаждался, и усаживаясь подле друга.
— Завтра, если ты можешь оставить на кого-нибудь все свои дела, — ответил Хью.
— Смертный всегда должен быть готов оставить на кого-нибудь все свои дела, — спокойно сказал Кадфаэль. — Освин теперь удивительно ловко управляется с травами, я от него такого не ожидал, когда он впервые появился. А брат Эдмунд — мастер в своем деле и вполне способен обойтись без меня. Если отец аббат меня отпускает, я в твоем распоряжении. Сделаю все, что смогу.
— Тогда приходи в крепость завтра после заутрени, тебе дадут доброго коня. — Хью знал, что это великий соблазн для его друга, и улыбнулся, видя, как у того загорелись глаза. — Тебя будут сопровождать несколько отборных воинов. Остальное сделает твой валлийский язык.
— Это верно, — благодушно согласился Кадфаэль. — Вовремя сказанное по-валлийски слово лучше любого щита. Итак, я приду завтра утром. А ты изложи толком свои условия на пергаменте. Овейн любит порядок в делах и требует, чтобы бумага была составлена по всем правилам.
В то утро погода стояла пасмурная, не то, что накануне. После заутрени Кадфаэль надел сапоги и плащ и, выйдя в город, направился к крепости. Его спутники уже поджидали, а лошади были оседланы. Он знал всех этих людей. Был тут и юноша, которого Хью отправлял в качестве заложника, если переговоры увенчаются успехом.
Улучив минутку, Кадфаэль зашел попрощаться с Элисом в его камеру. В этот час пленник был еще совсем сонный и довольно угрюмый.
— Пожелай мне удачи, мой мальчик, ведь я еду по делу, связанному с твоим обменом. Если обе стороны проявят добрую волю и нам немного повезет, через пару недель ты, возможно, уже отправишься домой. Представляю, как ты будешь счастлив, вернувшись в Уэльс и снова став свободным человеком.
От Элиса явно ждали подтверждения, и он сделал это, но тон был совершенно безразличный.
— Однако пока нет точных сведений, что ваш шериф там? И даже если это так, то на поиски его может уйти много времени и не сразу удастся получить его от Кадваладра.
— В таком случае, — сказал Кадфаэль, — тебе придется запастись терпением и еще некоторое время пробыть в плену.
— Ну что же, придется так придется, — заявил Элис слишком бодро для человека, который никогда не мог похвалиться такой добродетелью, как терпение. — Однако я верю, что все пройдет благополучно, — сдержанно добавил он.
— Веди себя хорошо в мое отсутствие, — посоветовал Кадфаэль и повернулся, собираясь уходить. — Я передам от тебя привет твоему двоюродному брату Элиуду, если встречу его, и сообщу, что ты не пострадал.
Элис радостно принял это предложение, но ему в голову не пришло упомянуть в связи с этим еще одно имя, а Кадфаэль в свою очередь тоже воздержался. Он был уже у дверей, когда Элис остановил его:
— Брат Кадфаэль…
— Да? — обернулся монах.
