К. Харрис - Когда умирают боги
— Лорд Девлин!
Он обернулся и увидел министра внутренних дел, лорда Портланда, который шел к нему по мощеной дорожке. Полуденное солнце ярко подсвечивало огненно-рыжие волосы вельможи, но лицо его было бледным и напряженным, словно от беспокойства.
— Пройдемся немного, милорд, — предложил Портланд, сворачивая на тропинку, пролегавшую вдоль широкой зеленой лужайки. — Насколько я понял, вы согласились помочь разобраться со вчерашним не совсем обычным происшествием.
Себастьян не был коротко знаком с графом Портландом, хотя, вернувшись из Европы, он целый год посещал званые обеды и суаре, на которых присутствовал и этот человек. Подобно Джарвису и Гендону, Портланд придерживался глубоко консервативных взглядов в политики, считая, что нужно продолжать войну против Франции и сохранять нынешние институты власти, несмотря на растущую волну требований реформ.
Однако каково бы ни было его мнение о реакционных взглядах этого человека, Себастьян не мог не уважать Портланда. Граф был одним из немногих членов правительства и представителей околоправительственных кругов, кто отказывался играть роль пешки в руках Джарвиса. Но в том, как Портланд отозвался о смерти жизнерадостной молодой женщины, назвав ее «не совсем обычным происшествием», было что-то неприятное, даже омерзительное.
— Если вы имеете в виду убийство леди Англесси, — сказал Себастьян, — то да.
— По мнению судьи и личных врачей принца, она совершила самоубийство.
Себастьян выгнул бровь.
— И вы этому верите?
Портланд покачал головой, с шумом выдохнув:
— Нет.
Минуту они шли молча, Портланд покусывал нижнюю губу. Наконец он нарушил тишину:
— Мне почему-то кажется, будто во всем этом есть и моя вина.
— Каким образом?
— Если бы я не отдал принцу ту записку…
Себастьян резко повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Так это вы отдали принцу записку от леди Англесси?
— Да. Хотя, конечно, я понятия не имел, кто была эта дама под вуалью.
— Когда это произошло?
— Вскоре после начала концерта. Ко мне подошла молодая женщина, скрытая вуалью, и, протянув запечатанное послание, попросила передать его принцу. — Портланд помялся немного, на его бледных щеках проступили алые пятна. — Должен сказать, ко мне не впервые обращались с подобными просьбами.
Себастьян оставил свои мысли при себе. За многие годы кто только не перебывал в любовницах у принца, начиная с обычных танцовщиц и актрис вроде миссис Фицхерберт до самых знатных дам великосветского общества — в том числе леди Джерси и леди Харфорд. Приближенные принца часто были вынуждены играть роли сводников.
— Вообще-то я знаю Гиневру Англесси довольно хорошо, — продолжил Портланд. — Вернее сказать, знал. Она с детства дружила с моей женой Клэр. Мне даже в голову не пришло, что записку передала именно она.
— Не она, другая.
Себастьян увидел, как светло-серые глаза собеседника округлились, потом первый шок прошел и уступил место другому чувству, до странности напоминавшему страх.
— Что, простите?
— Когда вчера вечером камерный оркестр регента начал свой концерт, леди Англесси уже была мертва не менее шести, а то и восьми часов.
Портланд остановился как вкопанный.
— Что? Но… это невозможно.
— После смерти человеческое тело претерпевает определенные изменения. Температура окружающей среды и причина смерти могут ускорить или замедлить процесс, но не в столь огромной степени. К сожалению, здесь нет никакой ошибки.
— Но уверяю вас, я видел ее. Она отдала мне записку.
— Вы видели женщину под вуалью. Помните, как она была одета?
Портланд стоял не шевелясь, погрузившись в свои мысли, пытаясь что-то вспомнить. Наконец он покачал головой.
— Нет. Больше я ни в чем не уверен. То есть я бы сказал, на ней было зеленое атласное платье, как на леди Англесси. Но после ваших слов получается, что это невозможно.
— Может, и так. А может, и нет.
Министр снова покачал головой, всем своим видом выражая смущение.
— Не понимаю. Кто была эта женщина?
— Пока не знаю, — ответил Себастьян, разглядывая чаек, круживших над Стрэндом. — Но кто бы она ни была, она явно замешана в убийстве леди Англесси.
Себастьян послал лакея сбегать за экипажем, а сам остался на усыпанной гравием дорожке перед Павильоном, откуда наблюдал, как его слуга, мальчишка Том, подкатил на паре чистокровных гнедых лошадей и остановился.
По установившейся моде, которая не особенно нравилась Себастьяну, благородные светские джентльмены доверяли своих превосходных скакунов желторотым юнцам, наряженным в жилеты в черно-желтую полоску, за что и получили прозвище «тигры». Но Том проявил в своей новой профессии прирожденное дарование, чем немало удивил Себастьяна. Кроме того, Том обладал и другими талантами, обычно не свойственными «тиграм», и временами Себастьян прибегал к этим талантам не без пользы для себя.
Том, темноволосый двенадцатилетний парнишка с острым личиком, маленький и гибкий, выглядел моложе своего возраста, хотя с недавнего времени на его щеках заиграл здоровый румянец. Всего четыре месяца назад он был одним из тысяч безымянных пострелов, влачивших полуголодное существование на улицах Лондона, воришка-карманник с темным прошлым и тайной страстью к лошадям. Теперешняя его преданность Себастьяну была беззаветной.
Поймав на себе взгляд хозяина, мальчик не без шика подъехал к нему.
— Они сегодня очень бодры, хозяин, — сказал он, расплываясь в щербатой улыбке.
— Я обязательно прокачусь с ветерком по дороге к лорду Англесси. — Себастьян взобрался на козлы и принял поводья. — А тебя прошу остаться здесь. Поболтайся вокруг, послушай, что говорят на кухне и в конюшнях. Кто-нибудь из слуг обязательно что-то слышал или видел прошлой ночью. Меня особенно интересует, не переносил ли вчера кто-нибудь необычный груз. Довольно большой.
Том спрыгнул на землю, глаза его загорелись.
— Настолько большой, что внутри могло уместиться тело?
Сомневаться не приходилось — мальчишка быстро соображал. Себастьян улыбнулся.
— В общем, да.
Том отступил на шаг, придержав рукой шапку на голове, так как в эту секунду со Стрэнда подул свежий ветер.
— Если кто-то что-то видел, хозяин, то я отыщу его, не бойтесь.
— И еще одно, Том, — добавил Себастьян, когда мальчишка бросился было исполнять поручение. — Чур, не воровать кошельки, слышишь? Даже просто для практики.
Том остановился с видом оскорбленного достоинства и шмыгнул носом.
— А я и не собирался.
ГЛАВА 10
В отличие от большинства знатных особ, снимавших на летний сезон небольшие дома в Брайтоне, Оливер Годвин Эллсворт, четвертый маркиз Англесси, владел целым поместьем на окраине города.
Поместье было небольшое, даже, можно сказать, маленькое по сравнению с его главными угодьями в Нортумберленде, но дом был удобный и аккуратный, удачно расположенный на склоне холма с видом на море, на приличном расстоянии от шума и сутолоки городских улиц.
Оставив гнедых на попечение конюха, Себастьян нашел маркиза в саду с выложенными кирпичом замшелыми тропинками и тщательно ухоженными розами, которые цвели под защитой высоких стен, укрывавших их от беспощадного соленого ветра с моря. Услышав шаги Себастьяна, Англесси обернулся. Старик с некогда черной шевелюрой, теперь густо пронизанной проседью, он был всего на несколько лет старше Гендона, а производил впечатление совсем древнего старца — тощего, морщинистого, явно нездорового, сломленного тяжелым бременем недавнего горя.
— Благодарю, что согласились принять меня в такое время, — сказал Себастьян, останавливаясь на ярком июньском солнце, — Не могу выразить, как сильно сожалею о случившемся.
Маркиз снова принялся срезать отцветшие бледно-розовые цветы, обвившие крепкий столбик в конце тропы.
— Но вы ведь не для этого сюда явились?
Прямота вопроса удивила Себастьяна.
— Действительно, — ответил он столь же прямо. — Лорд Джарвис попросил меня выяснить обстоятельства смерти вашей жены.
Маркиз крепче сжал секатор.
— Для того, чтобы защитить принца, разумеется, — произнес он скорее как утверждение, чем вопрос.
— Таков их мотив, вы правы.
Маркиз обернулся, слегка выгнув бровь.
— Но не ваш?
— Нет. — Себастьян ответил на умный пронзительный взгляд старика. — Вы думаете, это сделал он?
— Кто? Принц? — Англесси покачал головой и вернулся к обрезке роз. — Принни, возможно, пьяница, избалованный неженка и идиот, но он не агрессивен. Не то что его брат, Камберленд. — Он замер, критически оглядывая дело своих рук; на его скулах заиграли желваки, что никак не вязалось ни с его возрастом, ни с дряхлостью. — Однако я не хочу, чтобы у вас сложилось ложное впечатление: если я ошибаюсь, если я узнаю, что Принни все-таки имел какое-то отношение к смерти Гин, я ему это не спущу. Мне все равно, принц он или нет.
