Восьмой грех - Ванденберг Филипп
— Это что, допрос?
— Ваше преосвященство, — ответил Келлер, — простите меня за подозрения. Но случай настолько серьезный и загадочный, что любая информация, даже самая незначительная, может оказаться крайне важной. Вы сами знаете, что в такое неспокойное время нельзя отбрасывать возможность теракта. Поэтому я повторю вопрос: у вас есть какие-нибудь догадки?..
— Нееет! — заорал Гонзага. — Я видел этого обожженного только на столе патологоанатома, а второго вообще никогда не видел! А теперь оставьте меня в покое! — Кардинал помассировал виски кончиками пальцев. Он чувствовал, что от волнения к лицу прилила кровь. — Нервы, нервы, мои нервы! — простонал красный как рак Гонзага.
Келлер закрыл ноутбук и сунул его под мышку. Конелла слегка поклонился и вышел, на ходу успев сказать:
— Приношу свои соболезнования в связи со смертью вашего секретаря Соффичи!
Келлер тоже неуклюже поклонился, и они оба вышли из кабинета государственного секретаря.
В эту ночь Филиппо Гонзага не мог уснуть. Он все время вставал, подходил к окну и смотрел на ярко освещенную площадь. В голове у него была одна мысль: своим молчанием он вызвал подозрение у начальника полиции. Было еще темно, когда кардинал наконец прикорнул. Он увидел непристойный сои.
Гонзаге снилось, что он голышом бежит по бесконечно длинному коридору, а со стен и потолка свисают половины свиных туш. При ближайшем рассмотрении свиные туши оказались освежеванными женскими телами с обнаженной грудью и лобком. Все попытки перекреститься и таким образом избавиться от дьявольского видения потерпели крах, потому что его руки свисали вниз неподъемными свинцовыми плетьми. А когда он оглянулся, то увидел толпу епископов и кардиналов, монахинь и монсеньоров в живописных одеяниях. Они были вооружены мечами, как ангелы мести. И они подходили к нему все ближе и ближе. И уже первый обнажил свой клинок и замахнулся, чтобы разрубить Гонзагу пополам. Но тут государственный секретарь проснулся. Его прошибло потом, тело сотрясалось от горячечной дрожи.
Глава 49
Региональный пассажирский лайнер «Эмбраер» приземлился в аэропорту Мюнхена с опозданием на полтора I часа. Рейс «Алиталия AZ 0432» прошел спокойно. Мальберг оглядел всех пассажиров, насколько позволял обзор, а затем, убедившись в своей безопасности, задремал. Ничего удивительного в том, что он до сих пор страдал манией преследования, не было. Ведь должен же он постепенно привыкнуть к тому, что постановление об аресте аннулировано.
Под бесконечно моросящим дождем и порывами ветра, гнавшего по тротуару мокрые осенние листья, Мальберг поймал такси у терминала прибытия № 1. В своей мюнхенской квартире Лукас не был больше двух месяцев, но, несмотря на это, он решил в первую очередь заглянуть в антикварную лавку на Людвигштрассе. Еще никогда за все время ведения дел он так долго не отсутствовал. К счастью, он мог доверять фрейлейн Кляйнляйн.
Все опасения Мальберга оказались беспочвенны. Прибыль последних двух месяцев была достаточно высокой, даже с учетом падения спроса в летние месяцы. Фрейлейн Кляйнляйн жалела о том, что Мальберг не сделал никаких новых покупок. С рынка старинных книг и первопечатных изданий вымели все, поскольку спекулянты начали вкладывать деньги в «макулатуру», как они в шутку называли предмет своего нового бизнеса. Предложения, конечно, поступали, по в основном низкой категории, реже средней, причем в таком состоянии, что максимальную цену едва ли можно было дать.
Мальберг как раз изучал конторские книги, когда его застал звонок из Рима.
— Лукас, это ты? — услышал он голос Барбьери.
— Ну конечно, было бы настоящим чудом, если бы ты мне не звонил хотя бы пару дней, — пробурчал Мальберг в трубку. — Что там еще случилось?
— Сложилась новая ситуация. Действительно идиотская история!
— О чем ты говоришь? Ты не мог бы выражаться яснее?
В трубке наступила тишина. Лукас слышал, как сопит Джакопо, — похоже, он был в ярости.
Наконец Барбьери сказал:
— Почему ты не сообщил мне, что встречался с этим человеком? Ну, с тем, труп которого нашли в фонтане Треви через два дня после вашей с ним встречи?
— Я думал, что это уже не играет никакой роли. Этот парень оказался мертв еще до того, как мы с ним успели встретиться во второй раз. А что случилось?
— В полиции есть фотографии, на которых ты мило, тет-а-тет беседуешь с Обожженным!
— Не говори ерунды! Что это значит?
— Сейчас я тебе объясню. С твоей стороны было безумством встречаться с известным преступником. Но то, что ты с ним встречался в соборе Святого Петра, вдвойне глупо. Ни для кого не секрет, что в каждом уголке этого собора установлены камеры наблюдения. А службу безопасности Ватикана нельзя недооценивать. Эти снимки были переданы в полицию. К сожалению, на этой видеозаписи можно также узнать небезызвестного антиквара Лукаса Мальберга…
Мальберга едва не хватил удар. После продолжительной паузы он умоляюще произнес:
— Скажи мне, что это неправда!
— Это правда!
— А откуда тебе все известно?
— У меня сохранились хорошие связи в полиции. Эти фотографии я видел собственными глазами. Ты на них очень хорошо получился.
— После таких шуток у меня мороз по коже!
— Нет. Это не шутки. Я не удивлюсь, если рано или поздно тебя заподозрят в убийстве Обожженного.
— Но это же сумасшествие!
— Вся жизнь — сплошное сумасшествие. Тебе, конечно, пока нечего волноваться, поскольку в полиции только строят догадки в отношении сообщников.
— Для меня это слабое утешение, — ответил Мальберг.
Барбьери успокаивающе сказал:
— Я хотел тебя всего лишь предупредить. Будь осторожен. Когда ты вернешься в Рим? Ты же вернешься обратно?
— Да, конечно. У меня билет на послезавтра. Рейс «Алиталия AZ 0433». Прибытие в девятнадцать часов двадцать пять минут. Может, найдется какой-нибудь верный человек, который меня встретит? И еще: что ты, собственно, хотел сказать, говоря «будь осторожен»?
— Не задерживайся долго у камер слежения в аэропорту и на открытых местах. Не езди на красный свет и не превышай скорость. Видеозапись частенько разочаровывает тех, кто уже чувствует себя в безопасности. А что касается верного человека, то она стоит возле меня.
Мальберг был рад слышать голос Катерины. Он благоговейно слушал ее, не вникая в смысл сказанного. Он представлял ее перед собой, ее темные глаза и мысленно скользил руками по ее телу.
— Все непременно разъяснится, — услышал он после долгой паузы. — Ты вообще меня слушаешь?
— Да, да, — запоздало ответил Мальберг, запнувшись. — Я молчу, потому что на меня нахлынули воспоминания.
Катерина сообразила, о чем хотел сказать Мальберг, и шутливым тоном спросила:
— Ты что, ни о чем другом думать не можешь?
— Нет, — мгновенно ответил Лукас. — Мне больше ничего и не нужно. — Он глубоко вздохнул, словно боролся с собой, не желая возвращаться к реальности. — Ты же слышала, что сказал Барбьери.
— Да.
— У меня для тебя есть новости, — произнес Лукас.
— Не томи, говори скорее!
— У Марлены была сестра. Ее зовут Лиана, она работает стюардессой и живет во Франкфурте. Возможно, она знает больше о загадочной жизни сестры. Я, разумеется, не питаю особых надежд. Марлена никогда не говорила, что у нее есть младшая сестра. Мне кажется, они не очень тесно общались.
— А откуда ты все это узнал?
— В аэропорту «Фиумичино» я встретил Макса Сидова, школьного друга. Он летчик и знает Лиану Аммер.
— Почему ты ей просто не позвонишь? Может, она и в самом деле знает что-нибудь. Или знает людей, которые смогут нам помочь.
— Да, наверное.
— Ну хорошо. Увидимся послезавтра. И не делай глупостей. Чмоки.
Еще до того как Мальберг успел ответить, Катерина повесила трубку.
— Все в порядке? — спросила фрейлейн Кляйнляйн, подходя к Лукасу. Из торгового зала она наблюдала, как Мальберг несколько минут отрешенно смотрел перед собой.
