Курт Ауст - Второй после Бога
Томас покачал головой, он тоже этого не понимал.
– Можно сказать, что душа и нравы преступника не похожи на душу и нравы обычного человека, но… – Томас с задумчивым видом смотрел в свою кружку. – Как тебе известно, мои попытки определить преступников по их реакции на мой вопрос, касающийся морали, не дали четкого научного ответа. Я не смог собрать всех преступников и посмотреть, чем они отличаются от всех честных людей. Можно сказать, что преступники провели меня, а можно сказать и так: среди преступников, сидящих на острове Бремерхольмен, есть и невинные люди. Можно быть уверенным и даже утверждать, что среди порядочных людей есть люди с преступными наклонностями, которые никогда не обнаружились. Я прибегаю к таким объяснениям, потому что цепляюсь за свою теорию, и, что хуже всего, мои рассуждения в некоторых случаях оказываются правильными. Но… – Томас оторвался от пива и посмотрел мне в глаза, – сомнение в том, что вероломную душу можно определить по жестам и по движениям ее тела, тоже важно, и с ним нужно считаться. Ибо не исключено, что все люди имеют скрытые наклонности, которые невозможно предвидеть. Чем больше я наблюдаю за людьми, тем больше убеждаюсь в том, что человеческая природа обладает скрытыми качествами, как положительными, так и отрицательными, неизвестными даже для самого их обладателя. – Он развел руками. – И если я не могу объяснить все свои действия в данном случае, как я могу претендовать на то, что понимаю других?
“Как будто это утешение”, – с тоской подумал я.
– А как все это повлияло на репутацию юнкера? И нунция тоже?
– Этого я не знаю, – со вздохом сказал Томас. – Я написал отчет о событиях и отдал его нунцию дей Конти, который он должен представить в Канцелярию дворца. В нем я изложил все – и об отравлениях, совершенных юнкером, и о тайных планах нунция. К нему я приложил письмо, написанное юнкером. Теперь уже Его Величество должен решать, что будет дальше.
Герберт и гроб с телом юнкера были отправлены на судне, идущем в Ютландию, уже на другой день после того, как мы нашли Сигварта в пещере. Томас сказал, что все обитатели усадьбы почувствовали облегчение, когда гроб увезли, словно черные тучи развеялись и люди снова смогли увидеть солнце.
– А Герберт? – спросил я.
– Герберт проводит земные останки своего хозяина в семейное поместье, а потом вернется к своей обычной должности при дворе, по-моему, он служит у какой-то придворной дамы. Я в своем отчете почти не писал о нем.
– Господин Томас! – послышался голос со двора.
Мы встали, и тут же в дверях появился Олав.
– Господин Томас! Все готово, пора ехать! – Он помог нам вынести наши вещи.
Я огляделся, ища глазами Сару, но она, видимо, избегала меня, после похорон Сигварта я ее почти не видел, хотя теперь она получила место служанки в усадьбе Хорттен. С разрешением навещать своего брата в Тёнсберге один раз в три месяца, как сказал хозяин усадьбы, объявляя нам эту новость. Теперь в усадьбе Хорттен должен был опять воцариться порядок.
– Мне надо… – сказал я и хотел пойти в хлев.
– Захочет – сама придет. – Томас удержал меня за руку.
Олав поставил наши вещи на телегу и повел лошадь, мы с Томасом шли за ней пешком по направлению к Сёебуден. Каштан в “саду” во время шторма потерял почти все листья, но выглядел таким же большим и могучим, как прежде. Я вспомнил тот вечер, когда я вырезал на нем те буквы, и о том, что случилось у его ствола. Действительно что-то было, или мне это только приснилось? Я на мгновение замедлил шаг, прищурился на дерево и прочитал: САХАРА. Там было вырезано САХАРА – я перепутал буквы.
Мне послышался сзади какой-то звук, я обернулся, но никто не ждал меня в кустах, как я надеялся. Я вздохнул. Похоже, судьба была против того, чтобы я получил тех женщин, которых хотел получить. И таким образом поговорка, что всех хороших вещей бывает три, ко мне отношения не имела. Я бросил последний взгляд на дерево и побежал за остальными.
Лодка была привязана с восточной стороны мыса, и мы хорошо видели остров Йелёйн и дальше, Соен, как всегда в хорошую погоду. Нильс вычерпывал из лодки воду, хозяин разговаривал с человеком из Холместранда, который привез нам сообщение, что для нас есть на судне места. За островом Веалёс виднелись мачты с небогатым парусным снаряжением. Олав бросил Нильсу в лодку наши вещи, и я помог им отвязать канаты. Томас прыгнул в лодку и устроился на корме, я уже хотел прыгнуть за ним, как хозяин проворчал, что кто-то хочет меня видеть. Я оглянулся и увидел бегущую по берегу Сару с мешком в руке. Запыхавшись, она остановилась передо мной.
– Я уезжаю.
– Я знаю. – Она улыбнулась, блеснули белые зубы.
Мы стояли, не зная, что сказать друг другу. Олав крикнул, что надо ехать, а то мы не успеем и шхуна пройдет мимо.
Сейчас или никогда! Я глубоко вздохнул, чувствуя, что даже побледнел от волнения.
– Поедем со мной! Поедем, мы сможем…
– Т-с-с! – Она приложила палец к моим губам. – У меня для вас что-то есть. – Сара развязала мешок и вынула из него парик. – Я его вычистила и починила. – Она подняла парик, чтобы надеть его мне на голову.
У меня перед глазами мелькнуло что-то красное.
– Что это? – спросил я, прикоснувшись к красной шелковой ленте, которой волосы на затылке парика были связаны в один пучок.
– Последняя парижская мода. Теперь ее переняли и в Амстердаме. Вы будете первым человеком в Копенгагене, носящим такой парик, господин Петтер, – с гордостью сказала она. – Вскоре за вами последуют и другие, но вы будете первым.
Я смотрел то на красную ленту, то на Сару.
– Вспоминайте меня, когда будете его носить. – Губы, которые я целовал, улыбнулись.
– Но я так люблю вас, фрёкен Сара.
– Господин Петтер, – прервала она меня, – вы сейчас не в духе, вам и без меня хватает всяких забот, как вы можете любить…
– Пора ехать! – заорал Олав, и хозяин схватил меня за плечо.
– Я…
– Да-да! – Она погладила меня по щеке.
Вскоре мы уже плыли по фьорду, и я видел, как фрёкен Сара, не оглянувшись, скрылась в лесу по направлению к Сёебуден и усадьбе Хорттен.
Глава 45
– Между прочим, для тебя есть сообщение или даже не знаю, как это назвать, – сказал Томас.
– Что? – Я оторвался от поручней. Хорттен скрылся за островом Бастёйен, и матросы полезли по реям, чтобы поставить грот и марс. Западный ветер свежо дул по правому борту и в корму, скоро он вынесет нас в открытое море. – От кого? – спросил я.
– От юнкера. – Я заметил, что ни Томас, ни я сам больше не называли юнкера по имени. А также не называли его “негодяем” или “убийцей”, а просто “юнкер” или “он”. Словно мы медленно, но бесповоротно позволяли ему раствориться в воздухе и превратиться в ничто.
– Он написал в письме, что у купца Туфта видел нож, очень похожий на твой.
– Да, он прав.
– Что это за нож? – спросил Томас.
Я достал нож, который когда-то принадлежал Юстесену, и показал его Томасу.
– Я подстругал ручку, раньше она была шестигранная и неудобная. Точно такой же нож я видел у Туфта, когда мы осматривали его контору.
Подбежал юнга и сказал, что в каюте капитана для нас накрыт стол.
Томас кивнул ему; пока мы шли по палубе, он крутил и поворачивал нож, осматривал лезвие и даже подержал его против солнца, словно смотрел сквозь него на белые облака. В конце концов он покачал головой и отдал мне нож.
– На том куске кожи, что ты нашел у Туфта, тоже была зашифрованная надпись? – спросил я у Томаса.
Он кивнул, порылся в кармане и протянул мне оба куска.
– Тот же сорт кожи, оба сложены в длину и имеют дырочки для шнурка, оба заполнены буквами и цифрами, которые, по всей видимости, являются зашифрованным сообщением. Разница только в том, что на коже, найденной у Туфта, шнурок был выдернут и, наверное, выброшен.
– Тебе не удалось разгадать этот шифр? – спросил я, тупо глядя на эту тарабарщину.
– Нет.
Мы спустились с палубы. Я наклонил голову, чтобы не стукнуться о балку, и последовал за Томасом к каюте капитана, там он остановился, держась за ручку двери.
– Возможно, они знали друг друга, Юстесен и Туфт, – сказал он, прежде чем открыть дверь. – Найденные куски кожи свидетельствуют, по крайней мере, о том, что у них был хотя бы один общий знакомый. Я даже думал, не связывался ли нунций с ними еще до своего приезда, думал, может, он извещал их о своем предстоящем визите. – Томас вздохнул и вошел в каюту.
Кроме нас и капитана, за столом сидел молодой человек немного моложе меня. Он оказался пассажиром и сначала держался несколько скованно, хотя я понял, что он плывет на шхуне от самого Бергена. Однако с помощью доброго вина, предложенного нам капитаном, наши языки развязались, и мы вскоре обнаружили, что у нас с ним много общего. Оказалось, что Людвиг, так его звали, направляется в Копенгаген, чтобы держать в университете экзамен по философии и теологии.
