Ловушка для стервятника - Евгений Евгеньевич Сухов
– Вот суки! – выругался Петешев. – Все попрятались! Ищи их теперь!
– Наверх забрались! Знают, что с ними собираются сделать. Полезай давай, вон лестница рядом с тобой стоит, – поторопил Хрипунов.
Петр прислонил лестницу к полкам и полез под самую крышу.
Вдруг дверь с громким стуком захлопнулась, в сарае воцарилась темнота, и снаружи послышалась какая-то возня.
– Эй, кто там?! – толкнул дверь Петешев, но она не поддавалась. Заперто крепко. – Открывай дверь! Хватит дурить!
Снаружи ни звука. Еще через минуту послышались удаляющиеся шаги.
– Открой дверь! Убью, сука!
Хрипунов достал пистолет и дважды выстрелил в дверь. Ударил ногой немного повыше замка, дверь перекособочилась и приоткрылась. Через образовавшуюся щель Хрипунов с Петешевым увидели мужчину, отбежавшего в сторону на несколько шагов и прицеливающегося в них из пистолета.
– Курощки захотелось кушать? Так я вас сещас свинцом накормлю по самое горло, хайваны![8]
Раздался выстрел, потом бахнуло еще раз. Пуля свистнула у самой головы Василия и хищно впилась в доску, вырвав из нее длинную щепу.
Хрипунов, стараясь не торопиться, прицелился в щуплую фигуру мужика и плавно нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул затвор. Опять осечка!
– Зараза! – выругался Хрипунов. Пытался извлечь из затвора перекосившийся патрон, но он не желал поддаваться.
– Ага! Не стреляет! – Мужик остервенело продолжал выпускать пулю за пулей. – Курощки им захотелось! Я вам, гадам, Сталинград устрою!
Пули назойливо свистели в опасной близости. Одна так и вовсе пролетела у самого виска, обжигая горячим дыханием. Как-то безучастно Василий удивился тому, что по-прежнему жив: «Видно, моя матушка покойная крепко за меня молится на том свете!»
Рядом дважды выстрелил Петешев. Мужик качнулся и, подломившись в ослабевших коленях, нескладно растянулся во весь свой небольшой росточек. На шум выбежали две женщины, двор тотчас наполнился криками, проклятиями. Русская речь смешалась с татарской.
– Абдулла! Абдулла! Поднимайся! – вопили женщины и тянули за рукав упавшего. А он, не внемля просьбам, продолжал лежать на земле, лишь его голова безжизненно качалась из стороны в сторону.
– К воротам! – крикнул Хрипунов.
– Пистолет надо забрать у него! – выкрикнул Петешев.
– Да черт с ним! Не успеем! – метнулся Хрипунов в сторону распахнутых ворот. – Сейчас менты сюда нагрянут!
Уже у самого выхода дорогу им преградил парень с одноствольным ружьем.
– Стоять! – хрипло заорал он срывающимся голосом. – Стрелять буду! Стоять!
Хрипунов поймал ошарашенный взгляд парня и зашагал прямиком на ствол в полной уверенности, что тот не выстрелит: «Кишка тонка! Чтобы в человека пальнуть, закалка должна быть!»
Вороненый ствол, слегка подрагивая в руках парня, едва касался серого пиджака Хрипунова.
– Шел бы ты отсюда, дурень, – процедил сквозь зубы Василий. – Если жизнь тебе дорога!
Размахнувшись, он ударил рукояткой вальтера по стволу. Ружье хрустнуло, преломившись надвое. Парень далеко в сторону отшвырнул обломки и обеими руками ухватился за отвороты пиджака.
– Ах ты, сволощь! Да я тебе сейчас!
Хрипунов попытался вырваться из цепких пальцев, но парнишка, несмотря на кажущуюся худобу, оказался жилистым, держал его крепко – руки словно две клешни! Подбежавший Петешев ударил его пистолетом в висок, и паренек стал медленно сползать на асфальт.
– Бежим! – выкрикнул Хрипунов, устремившись по улице.
– Звони по телефону! Милисия! Звоните по телефону! Милисия! – раздался вслед убегающим Хрипунову и Петешеву истошный женский крик. – Люди!!! Убили!!! Милисия!!!
На одном дыхании они пробежали по улице Чернышевского и проходными дворами свернули на соседнюю улицу. Дальше – Забулачье, Мокрая да Ямская слободы с частными строениями и невысокими каменными постройками прошлого века. Там уже не найдут.
– Давай передохнем, – предложил Хрипунов, когда вбежали в густую тень небольшого сквера. – Даже если кто-то из ментов и метнулся за нами, то они безнадежно отстали. Вот на этой лавочке и присядем, – указал он на скамейку, стоявшую под деревом.
Закурили. Пребывая в темноте, они хорошо видели улицу, освещенную фонарями, в этот поздний час пустынную. Хрипунов вяло и тихо ругался:
– Ну что, поел курочку? Вляпались так вляпались! Не везет нам, Петро, с этими курами… Хоть вообще их не таскай!.. Сначала двух ментов пришили, а теперь нас самих какой-то охламон чуть не угробил. Если еще раз полезешь ко мне со своими курами, я тебя лично задушу! – пообещал Василий.
– Полный кирдык, – согласился Петр. – Моя вина!
Хрипунов повернулся к Петешеву и вяло поинтересовался:
– А того мужика у сарая… ты насмерть, кажись, положил. Или он все-таки выжил, зараза!
– Кто ж его знает? – безразлично пожал плечами Петро. – Я в живот ему целил, так как-то понадежнее будет. А как там получилось, не знаю.
– Ну, если попал в живот, тогда хана! – докурив папиросу, Хрипунов бросил пустую гильзу себе под ноги. Взял из пачки еще одну папиросу. – От такой раны мало кто выживает. Одним трупом больше, только и всего…
– Ладно, брось об этом! Своих забот полон рот! Ты лучше послушай, какое я дело тебе предлагаю, – вдохновенно заговорил Петр Петешев.
– Никак не можешь угомониться, Петро, – улыбнулся Василий.
– Ты послушай, Большак, дело верное!.. Недели три назад я у своей дальней родственницы на свадьбе гулял, у Марии Иванычевой. А она работает на заводе «Пламя» кассиром. Дважды в месяц получает деньги в Госбанке и часто ходит обратно на завод без охраны.
– А ты об этом откуда знаешь? – призадумавшись, ответил Хрипунов.
– Ты что, Вася, забыл, что ли? Я ведь на этом заводе электриком работаю!
– И каков твой план?
– Кассиршу можно будет подкараулить у Госбанка, пристрелить ее, а деньги забрать! А таких денег, что она переносит, нам надолго хватит!
– О каких башлях идет речь?
– А кто ж его знает? Ведь не спросишь же.
Василия Хрипунова предложенное дело заинтересовало сразу, но нетерпения он не высказывал. «Это, конечно же, не кур из сараев таскать! Тут пахнет серьезными деньгами». Курил медленно, не спешил, заставляя Петешева ждать. Обдумывал.
– А родственницу тебе не жаль? – вдруг поинтересовался Большак.
Петр Петешев удивленно пожал плечами:
– А чего жалеть-то? Да и вижусь с ней я редко.
– Тоже верно… Значит, говоришь, она денег много забирает? – словно бы нехотя переспросил Хрипунов.
– Считай, что на весь завод!
– Если грубо так прикинуть, то за один раз у нее может быть тысяч пятьсот.
– А то и поболее! – радостно подхватил Петешев.
Василий крепко задумался. Дело представлялось непростым. «Тут нужно и кассиршу пристрелить, и деньги забрать, а еще и самому ноги успеть унести! И весь четко расписанный план может поломать любая случайность. Например, поблизости может оказаться наряд милиции. Они ведь стоять не станут… А может, действительно стоит рискнуть, – терзали Хрипунова сомнения. – Взять деньги
