Пленники Сабуровой дачи - Ирина Сергеевна Потанина
Коля замер на пороге флигеля, стараясь сохранить профессионализм. От двери было видно кухонный стол в тупике коридора-предбанника и большую часть комнаты. Все было раскурочено и перевернуто вверх дном, как после обыска. На полу валялись даже скатерть и чашки со стола…
— Что можно так искать? Быть может, клад? — озвучила догадку Коли мама.
— С чего мы взяли, что у Грайворонского один сообщник? — хлопнул себя по лбу Николай. — Оставшийся на свободе все еще одержим кладом и продолжает искать… Ты посмотрела вещи? Что-нибудь пропало?
— Как будто ничего… Хотя есть одна странность. Мешок пропал. Он на моей рабочей тумбе лежал. Такой же, как вот эти, — мама показала на брошенные комом посередине комнаты мешки из-под картошки. — Понятно, что выносить награбленное в мешке очень удобно. Но забирать мешок без содержимого… Зачем?
— В нем можно было вынести двух пленниц? — хрипло спросил Коля.
Глава 15
Всё!
В редакции Морской сидел как на иголках. Хоть Двойра закатила вчера одну из своих коронных эффектных и эффективных истерик и добилась разрешения ночевать с дочерью, а утром в больницу должен был прийти дежурить Женька, беспокойство за Ларочку не проходило. По всему выходило, что она будет следующей… Причем откуда ждать угрозы, было непонятно: про бедных Свету и Тосю все еще не было никаких вестей. Перед работой Морской заскочил в участок к Коле, но ничего утешительного не узнал. Горленко был безумен и безутешен.
— Последствия контузии, не иначе! — прокомментировала поведение Коли уборщица, с деловым видом снующая по коридорам участка. Она, похоже, выбилась из сил и уже даже не пыталась протестовать, наблюдая, как Горленко, перевернув стол набок, крепит к нему все новые и новые записки. Лишь ворчала себе под нос что-то осуждающее и жаловалась посетителям.
— Уважайте методы работы профессионалов, — строго посоветовал Морской.
— Не заступайся за меня, она права, — бессильно опустившись на пол, прошептал Горленко. — Я дурак! Всех на уши поставил, всю ночь работали… Все результаты экспертиз выписал. На перепроверку что мог отправил. Всё здесь! — Он показал на свою импровизированную доску. — А толку никакого. Смотрю, сопоставляю, а идеи — нет. И голова гудит нещадно…
— Тебе необходимо хоть чуть-чуть поспать. — Морской не без тревоги отметил надписи на обрывках листочков. — Это обычные каляки, которые, скорее, надлежит изучать психиатру, а не следователю.
Всю вторую половину вчерашнего дня Коля провел в хаотичных и бессмысленных гонках. Узнал, что от поврежденного второго корпуса как раз в то время, как Света с Тосей пропали, увезли грузовиком мешки со строительным мусором, — помчался на свалку. Узнал, что на чашках Светы и Тоси обнаружены остатки того же сильнодействующего препарата, которым «вырубали» недавно Дородного, — принялся допрашивать ни в чем не повинного больного. Всю ночь возился еще с чем-то, о чем Морской уже даже и не знал.
— Иди домой, приляг! — снова обратился он к другу.
— Прилягу, это верно! — Напугав теперь еще и покладистостью, согласился Коля. — Глеб вроде говорил, если что нужно — обращаться. Так обращусь! У него стульев в кабинете слишком много. На них и покемарю…
Морской ушел, так и не рассказав, какие выводы они с Двойрой, Ларочкой и Женькой сделали вчера, допоздна обсуждая происходящее. Впрочем, ничего конструктивного ведь и не надумали. Обговорили старое, припомнили все мелочи, разложили по полочкам все новости, что принес этот грустный день. Увы, как и у Коли после следственных мероприятий, никакой ясной картины из этого не сложилось. Известно, что Тосю и Свету опоили сильнодействующим снотворным, но куда вывезли и, главное, зачем, никто не представлял. Преступника или преступников никто не видел. Отпечатков пальцев или еще каких-нибудь важных улик они не оставили. Обыск во флигеле у Светы и в каморке Тоси проводили явно наспех, но, тем не менее, скорее всего в перчатках.
Теперь Морской, конечно, был в напряжении. Всё ждал, что на пороге редакции появится посыльный и сообщит нечто ужасное. Или что Ларочка пропала, или что Свету с Тосей нашли бездыханными и надо как-то сообщить об этом Коле…
Но вместо этого пришли другие вести.
— Смотрите, кого я вам привела! — В проеме двери возникла улыбающаяся Анечка. Народу в комнате было немало, но она смотрела прямо на Морского и обращалась явно к нему: — Вот!
В редакции на миг стало светлее и уютней. Вошла Галина Поволоцкая. Исхудавшая, с посеревшим лицом, но все с теми же смеющимися глазами и немного ироничной улыбкой. Та самая Поволоцкая — друг семьи Морских, устроительница довоенных литературных посиделок, любительница говорить начистоту, жена чудесного поэта — Саши Поволоцкого.
«Ну надо же!» — Морскому стало стыдно. За эти дни ни разу ему не пришло в голову заглянуть к Поволоцким. Конечно, можно было сослаться на уверенность, что они эвакуировались. В последний раз Морской видел Галину с Сашей, когда передавал им через окно оставшийся багаж: увидев, что увозящий литераторов в эвакуацию состав заполнен до отказа и осознав, что с двумя маленькими детьми перенести дорогу будет невозможно, они сходили с поезда. Решили ехать следующим составом, ведь Саше, в отличие от Морского, был предоставлен выбор: уезжать сейчас или еще работать и отбыть с последним поездом. Неужто не успели?
— Вот я вас всех прошу-прошу подыскать нам толкового специалиста, а вы не можете, — затараторила Анюта. — Пришлось самой. Хорошо, я Галину Борисовну знаю. Как только услышала, что она остается без работы, сразу к нам зазвала.
— Выперли с прошлого места службы — и двух недель не прошло, — иронично прокомментировала Поволоцкая. — И вы, Анечка, тоже выпрете. Как только по какому-нибудь поводу кто-нибудь спросит мое мнение, я отвечу честно, и тогда…
— Мы ничего не будем спрашивать, не волнуйтесь, — перебила Анечка. — Нам специалист нужен, а не справочное бюро. — И снова принялась жаловаться: — Так вот! Я сказала всем, чтоб поискали нам сотрудника, но в результате все равно пришлось искать самой.
Морской поискал в мозгу подобные просьбы от Анюты, нашел и очень удивился. Но своих, разумеется, надо было защищать.
— Я уверен, такой сотрудник, как товарищ Поволоцкая, справится с любыми задачами, — витиевато начал он. — Имея безупречный художественный вкус, сложно самому не быть художником.
— Художником? — скривилась Анечка. —
