Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
Народ на Тишинском рынке как-то враз притих и, задавленный страхом, разбился на аккуратные правильные очереди у пропускных пунктов, где недоверчивые солдаты производили личный осмотр.
– В сторону! Расходись! – прокричал майор Бережной, устремившись за Игнатом Коваленковым.
За ним, стараясь не отстать ни на шаг, бежали бойцы с карабинами в руках.
Бережной увидел, как Коваленков повернул за угол.
«Не беда. Метрах в тридцати от перекрестка стоит пост. Мимо не прошмыгнуть. Ребята там задействованы серьезные. Вот только бы не подстрелили они его».
Майор Бережной как в воду глядел. Приглушенный выстрел заставил его ускорить движение. Еще через несколько секунд он увидел, как из переулка выбрался Коваленков. Бежать он уже не мог, каждый следующий шаг давался ему с большим усилием. Бандит добрался до середины улицы, неожиданно остановился, внимательно посмотрел на майора, приближающегося к нему, и рухнул на асфальт.
Бережной подскочил к этому мерзавцу, потряс его за грудки.
– Не помирай, гад! Ты еще за все ответить должен!
На худом изможденном лице застыла нелепая улыбка.
– Ты опоздал, майор. Я ушел вовремя. Передай сестре…
Губы его вдруг застыли. Договорить он не сумел, судорожно дернулся, расслабился и вытянулся.
Глава 30
Таких не убивают
– Операция проведена почти без огрехов, – сказал комиссар милиции третьего ранга Урусов и одобрительно посмотрел на майора Бережного, сидевшего рядом с ним. – Конечно, действовали жестко, иногда даже жестоко. Но это тот самый случай, когда иначе было не обойтись. Преступники объявили нам войну. Мы приняли этот вызов и действовали адекватно, взяли козырных, многие из которых находились в розыске. Как так получилось, что они оказались на Тишинском рынке именно в этот час?
Майор Бережной улыбнулся и ответил:
– Через своих информаторов я пустил слушок о том, что на рынке будут продавать синий и черный бостон, вот они и подтянулись. Блатные ведь модники, такого шанса упустить они не могли.
– Хитро придумано! Сейчас мне отовсюду приходит информация о том, что наши противники пребывают в самой настоящей панике, никак не могут решить, что им делать. Пока они затаились. Третий день нет ни одного тяжкого преступления! Когда было такое в Москве? Есть, конечно, воровство, драки. Без них никак. Но убийств нет, грабежей тоже не зафиксировано. Даже краж стало в разы меньше. Думаю, что уголовники надолго поприжали хвосты. Сегодня был в комиссариате на совещании, так там тоже нашу работу отметили положительно. Можешь передать личному составу, что каждого, кто участвовал в операции, ожидают поощрения и премии. Ну а что касается тебя, буду ходатайствовать, чтобы представили к ордену. Вот только не благодари. Ты заслужил!
– Не буду. – Майор Бережной улыбнулся. – Разрешите идти?
– Иди, работай!
Майор Бережной пришел домой довольно рано, открыл дверь своим ключом и шагнул в прихожую, буквально дохнувшую на него уютом. С правой стороны шкаф, с левой – высокое зеркало. К стене придвинут стул с высокой спинкой. Все знакомо, мило, дорого.
Из глубины комнаты доносился разговор жены и дочери. Они там обсуждали что-то свое.
На сердце у Ефима потеплело. Он подумал, что бесконечно устал. Ему хотелось покоя, тепла и наваристых горячих щей.
Муж и отец прошел в комнату, хотел было обнять любимых женщин, сказать им, как безмерно он их любит, но увидел Люсю и невольно застыл. На голове у дочери пилотка, на плечах гимнастерка, великоватая на пару размеров. Стройные бедра прикрывала юбка. На ногах грубоватые, тяжелые уставные ботинки. Военная форма сделала ее старше, серьезнее. Но в действительности это была его любимица, единственная восемнадцатилетняя дочь Людмила.
Отцовское сердце дрогнуло.
– Люся, что это?
– Папа, я ухожу на фронт, – негромко и немного виновато произнесла дочь. – Три месяца я училась на связиста, два дня назад было последнее занятие. Весь наш курс отправляют на Первый Белорусский.
– Когда? – спросил майор Бережной как можно тверже, но голос его все-таки подвел.
Люся посмотрела на часы и сказала:
– Мне нужно уходить через пятнадцать минут. Я очень боялась, что не сумею с тобой попрощаться.
– Почему ты мне ничего не сказала о своей учебе?
– Я пыталась, даже звонила тебе на работу. Но у меня не получалось. Думала, что ты меня не поймешь.
– А ты знала? – Бережной посмотрел на жену.
– Да, – виновато отвечала Прасковья. – Я ничего не могла поделать. Ведь она уже взрослая.
– Я знаю.
– Прости меня, Ефим.
– Не нужно извиняться. Это ее решение. – Бережной нежно обнял дочь. – Оказывается, ты у меня и в самом деле уже выросла. Жаль, что я заметил это только теперь. – Он погладил дочь по голове.
– Я думала, что ты меня будешь отговаривать, – произнесла Люся.
– Разве я посмел бы? Ты моя единственная дочь, и я очень тебя люблю.
– Я никогда об этом не забываю.
– Мне вот не удалось на фронт. Так, значит, ты решила за меня повоевать, – с легким укором произнес Бережной.
– Все не так. Ты же знаешь, что тебе нельзя. Я поняла, что не могу остаться в стороне. Половина мальчишек из нашего класса погибла. Я ждала, когда мне исполнится восемнадцать лет, чтобы выучиться на связистку.
– Мы с матерью тебя проводим до Белорусского вокзала, – сказал Бережной.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Это не нужно. Меня проводят.
– Кто? – осведомился Ефим Григорьевич.
– Мой молодой человек. Мы с ним встречаемся.
– Вот даже как. Я пропустил и это. И кто же он?
– Артиллерист. Старший лейтенант.
– Где же ты с ним познакомилась?
– Он был ранен в руку, лежал в госпитале, а наш цех над ним шефствовал. Вот там мы и познакомились. Теперь с ним тоже все в порядке. Через неделю и он уезжает на фронт. Очень надеюсь, что на Первый Белорусский. Может, там и встретимся.
– А свадьба-то когда?
– Решили, что справим после войны.
Снаружи донесся продолжительный автомобильный гудок.
– Это приехали за мной, – сказала Люся и освободилась от отцовских объятий.
– На машине на войну? – Бережной улыбнулся. – Ты, наверное, одна так на Первый Белорусский поедешь.
– Очень на это надеюсь. Разве я не особенная? – с некоторым вызовом спросила Людмила.
– С этим никто не поспорит, – невольно согласился Бережной.
– А с машиной вот что вышло. У моего молодого человека есть школьный друг. Он возит какого-то генерала. Сказал, что есть свободный час, может подвезти меня до вокзала.
Людмила взяла
