Павел Сутин - Апостол, или Памяти Савла
У Севелы онемели щеки.
– О-о-о!!! – завыл он и вцепился в лацерну стражника.
«Никодим… Никодим… Друг мой надежный… Один пошел в Вифанию. Без меня пошел. Меня от Элеазара вывез, а в Вифании один оказался…»
– Так… Да что же вы, адон… – задушенно выдавил стражник, силясь высвободиться. – В чем я-то виноват, адон?..
– Все… Все… – Севела разжал пальцы. – Пойдем, молодой…
И он побежал по темной улочке.
В присутствии было многолюдно и шумно, как днем никогда не бывало. Во дворе выстроился отряд. Лиц было не различить, строй колыхался темной массой. Слышались приглушенный говор и стук древк о плиты. От отряда отделилась фигура – Натан. Был он хмур, одет по-боевому. Шагнул вперед, отсалютовал своему капитану. Севела кивнул и вошел в резидентуру, запнувшись об истертый порожек. Было полутемно, масляные фонари на стенах испускали колеблющийся свет. По узкому коридору поспешно просеменили два писаря. Прошел, задев Севелу плечом, сутулый капитан из отдела Родос.
«Третьей декурии принять строй! – зычно сказал капитан. – Живо, шлюхины дети! Капрал Азрута – старшим!»
Тотчас же по коридору повалили стражники. Деревянная лестница гудела и скрипела от шагов, по ней, в полутьме, торопливо поднимались и спускались офицеры. Возле кабинета Нируца Севела столкнулся со Светонием.
– Про Минуша, верно, уже знаешь? – спросил полковник.
Выглядел он нездорово. Лицо заросло седой щетиной, веки припухли. Всегда выбритый до блеска, затянутый в ремни, резидентарий Марк Светоний сейчас похож был на неряшливого старика, которого разбудили до рассвета.
– Посыльный рассказал, – коротко ответил Севела.
– Сочувствую… – буркнул Светоний. Он глядел в пол и, видать, не знал, как с Севелой сейчас говорить. – Он был образцовый офицер. Горе у тебя, Малук… Ты хорошего друга лишился.
Севела промолчал.
– Иди к Нируцу, – Светоний взял Севелу за локоть, легко подтолкнул к двери. – О Минуше жалею… Я не раз терял боевых товарищей. Прошел с Марцеллом от Рейна до Дуная. В парфянской компании, в пятнадцатый год правления принсепса Тиберия, я потерял две трети своей центурии… Знаю, что такое – хоронить боевых товарищей… Прими мое сочувствие, капитан.
– Как такое могло случиться, адон полковник? – спросил Севела. – Романцы должны были дать ему опытных бойцов… Никодиму обещали две декурии, я знаю.
В другое время он не осмелился бы спрашивать резидентария. Но нынче, когда погиб Никодим, Севела готов был дерзить любому. Он знать хотел: как такое случилось, что друг его надежный остался без должного усиления?
– Ему дали эти декурии, – мрачно сказал полковник. – Только толку из этого не вышло… Майор все расскажет тебе.
Севела отсалютовал и вошел в кабинет.
Нируц сидел, склонившись над столом, где лежало множество исписанных листов. Поверх документов стоял глиняный светильник, язычок огня метался и шипел. По стенам качались черные тени. Напротив Нируца сидел незнакомый рыжий офицер, он что-то тихо говорил Нируцу и показывал пальцем на строку в документе.
Севела вошел, прикрыл за собой дверь, петля низко скрипнула. Нируц поднял голову и прищурился.
– Пришел… – сказал он и встал, со стуком сдвинув стул.
Севела молча стоял у дверей. Рыжий офицер чуть склонил голову к плечу и с любопытством посмотрел на вошедшего. Нируц подошел вплотную, так, что Севела чувствовал его дыхание.
– Ты, наверное, знаешь уже… – сказал Нируц.
Он приобнял Севелу и прикоснулся своей щекой к его щеке. Они постояли так несколько мгновений, Нируц отстранил Севелу и шагнул к столу.
– Теперь мы без Никодима, капитан, – сказал Нируц безжизненно. – Редкого храбреца убили эти выблядки.
Севела молчал. Глаза щипало, а в груди была холодная пустота.
– Прими мое сочувствие, капитан Малук, – скрипуче сказал от стола рыжий. – Майор мне сказал, что погибший лейтенант Минуш был тебе товарищ.
– Это суб-капитан Траян Агерм из Дамаска, – Нируц показал ладонью на рыжего.
Суб-капитан тем временем разглядывал Севелу. Он не салютовал старшему офицеру и встать не спешил. Севеле доводилось встречать лейтенантов, что не спешили салютовать майорам. И капитанов он видывал таких, что позволяли себе небрежно говорить с центурионами.
Севела всегда таких выскочек сторонился.
Но Траян-Идумеянин был человеком особым, известным.
На вид ему не было и двадцати, однако же Севела знал, что рыжий не так молод, двадцать восемь лет ему. Он любимец Вителлия, и гражданин, хоть и родился в Идумее. Вот уж два года он водит отряд, лукаво прозываемый «курьерской службой». Это наместник Помпоний Флакк некогда велел учредить отряд в сто мечей для тех дел, в которые нельзя посылать легионариев. За два года рыжий прослыл самым безжалостным истребителем зелотов от Газы до Парфии. «Курьерскую службу Флакка» зелоты страшились, как гнева Предвечного. Под началом суб-капитана служили одни уроженцы, они Провинцию знали как свою ладонь. Крестьяне ни за что не давали приюта зелотам, коли знали, что в окрестностях рыщут люди Идумеянина. Рыжий для такой своей славы немало потрудился. По негласному дозволению Вителлия он мог творить все, что заблагорассудится. Когда минувшей осенью большой отряд зелотов вошел в Карнаим, центурия Траяна-Идумеянина сожгла город дотла. Рыжий ранним утром скрытно подошел к Карнаиму и перебил всех зелотов до последнего. Перебил он и без числа жителей, а город спалил. В острастку всем, кто еще захочет принимать зелотов.
Словом, человек был известный.
– Расскажи про Никодима, – сказал Севела. – Как он погиб?
– Вот что, майор… Я, пожалуй, пойду к своим людям, – Идумеянин встал. – Сейчас у вас во мне нужды нет. Вы позволите, адон майор?
– Хорошо, адон Траян, – Нируц кивнул рыжему. – Встретимся утром… Полковник Светоний распорядился, вам отвели казарму в Акре. Велите своим людям быть там, на рынки пусть не ходят.
– Благодарю, – сказал рыжий. – До встречи, майор. До встречи, капитан Малук.
Нируц проводил суб-капитана до двери.
– Почему Идумеянин в Ерошолойме? – спросил Севела, когда Нируц закрыл дверь. – Это из-за потерь в Вифании?
– Нет, – Нируц сел напротив. – Нет… Идумеянин вышел из Дамаска четыре дня тому назад. Тогда еще не было потерь в Вифании.
– Тогда почему он здесь?
– Светоний и Бурр в прошедшую неделю отправили письмо Вителлию. В том письме они просят претора откомандировать Траяна с его центурией в Ерошолойм.
– Зачем Бурру Идумеянин?
– Все тебе расскажу, погоди… Завтра будет совещание с суб-капитаном и его декурионами. Ты тоже будь там.
– Скажи – что было в Вифании?
Нируц глубоко вздохнул и провел ладонью по лицу.
– Всего я не знаю, – сказал он устало. – Я принял донесение романского капрала, что сопроводил тело Никодима… Он, вояка этакий, выгораживает своих… Романцы, конечно же, все свалят на Никодима. Капрал говорит, что Никодим неоправданно поспешно приказал атаковать.
– Как так «неоправданно поспешно»? Они не на праздник шли! Их отправили на вспашку!
– Так и было. Ему выделили две декурии. Но это были декурии не из лучших. Полегли все, в живых остались только пятеро стражников из Вифании и этот капрал. Когда Никодим увидел, что за воинство ему дали под начало, он вытребовал в магистрате еще полтора десятка стражников.
– Им не удалось застать ублюдков врасплох, да?
– Не удалось, – угрюмо сказал Нируц. – Они замешкались у ворот. Когда вошли во двор – зелоты были наготове. Никодим шел в голове отряда, его убили первым. Капрал говорит, что Никодима окружили, едва он оказался во дворе. Отрубили руку и закололи… Больше капрал ничего не видел, кроме зелотских мечей. Говорит, что дрался так, как никогда в жизни не дрался, что мечи мелькали вокруг него, как осы… Сказал, что эти бешеные пастухи во сто крат хуже германцев.
– Так ублюдки ушли?!
– Они ушли гуляючи! – Нируц сплюнул. – Не торопясь ушли, раненых унесли, трупы унесли… Стражники и не пытались их преследовать, рады были, что остались живы… Я их не виню, стражники не могли справиться с ублюдками. Это ведь романцам было поручено перебить людей Шомона, а не стражникам из Вифании… Светоний теперь всю резидентуру поднял на аресты. Полковник в бешенстве. Велел всякого, кто хоть когда-то был замечен в сочувствии зелотам, волочь в крепость Антония.
– А что станет делать в Ерошолойме Идумеянин?
Нируц прокашлялся и сказал:
– Траян поможет укоротить галилеян Тира… Сейчас надобно, чтобы община Тира перестала существовать.
– Тум, эти люди…
– Ты, капитан, слишком увлечен своим гончаром, – холодно сказал Нируц. – Мне кажется, что ты забыл, в чем состоит твой служебный долг.
– Я никогда не забывал о служебном долге! – возмутился Севела. – Но Идумеянин – убийца! Я о нем наслышан предостаточно… Ты что же это – намерен науськать курьерскую службу Флакка на галилеян?.. В своем ли ты уме, мой майор? Галилеяне мирные люди, а ты натравишь на них этого головореза?!
